Сплетающий души - Берг Кэрол (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
— Скорее! — заорал я, врываясь в конюшню.
Госпожа уже сидела верхом на гнедом мерине, а Паоло устраивался позади нее. Задняя дверь конюшни была открыта, а моя лошадка Джослин стояла наготове. Я перекинул плащи через седло и кинул запасной меч Паоло, но, к моему удивлению, он выронил его, словно только что вынутый из кузнечного горна.
— Некуда мне его деть, — пояснил он. — И управляюсь я с ним плохо.
Он пришпорил гнедого, и они метнулись из конюшни со стремительностью падающей через ночное небо звезды.
Я чуть задержался, надевая перевязь со вторым мечом и вешая лук с колчаном себе за спину. Заставляя себя не обращать внимания на шум, крики и хлопающие двери, на лампы, оживающие одна за другой, пока нас искали по всему дому, я глубоко вздохнул и начал плести заклинание посильнее охранных чар: «дерево», «бумага», «солома», «истребить», «огромный», «щит», «дом», «безопасность», «неизбежность», «жар», «внезапный», «смятение», «ужас», «бегство»…
«Сосредоточься на словах, Вен'Дар».
Я искал суть этих слов, значения, погребенные веками использования. Я собрал их воедино и пробудил их своими даром, знанием и решимостью.
«Терпение. Дай ему разрастись. Жизни людей могут зависеть от того, как долго ты выдержишь заклинание, прежде чем бросить его».
Мои руки лежали на боку Джослин, пока заклинание зрело во мне. Я подавил желание выпустить его прежде, чем оно прорвется сквозь границы моего тела, удержав сосредоточение до того мига, как распахнулась передняя дверь в конюшню. Из дома вышел один человек. Остальные, вероятно, скоро сообразят, куда мы делись, и последуют за ним. Наконец время вышло. Я бросил заклинание.
«Огонь!»
Промахнуться я не мог. В конце концов, Нентао было моим домом. И, как будто земля под ним разверзлась, обнажая свое огненное сердце, желто-оранжевое пламя ударило в стены и окна, охватывая все здание.
Я направил Джослин к задней двери и поскакал по тропе, освещенной пламенем пожара. Я не оглядывался, чтобы увидеть горящее Нентао, и не вслушивался в крики и вопли. Иначе я мог бы поддаться искушению обуздать дело собственных рук, а мы нуждались в любом преимуществе, какое только могли приобрести. Паоло говорил, что почти все мои слуги были уволены; остальных предупредят и безопасно выведут чары. И люди Раделя, смятенно и отчаянно ищущие выход, тоже смогут спастись. Я оставил им нить.
Телохранитель Мен'Тора, открывший дверь в конюшню, бросился следом за нами. Но он, бедолага, не знал дороги достаточно хорошо и был чересчур осторожен. Поторопись он — и, наверное, догнал бы меня прежде, чем я сплел новое заклятие, и уж тогда позаботился бы обо мне так, как это только может сделать молодой мужчина с человеком вдвое старше себя. Но он замешкался и запутался в чем-то, что наутро клятвенно назовет огромной паучьей сетью со шныряющим в ней пауком размером с обеденную тарелку. На самом деле это были исключительно густые заросли деревьев, оплетенных виноградной лозой, и маленький, крайне застенчивый енот.
Он не знал, что время осторожности минуло. Я галопом летел по Лидийской долине, мир летел рядом со мной, и потрепанные знамена истории хлестали по ветру, пока мы вместе уносились в темную полночь.
Глава 23
Перед самым заходом луны я пустил Джослин пастись на сладкой траве Лидийской долины. Белый камень башни П'Клор перламутрово сиял в лунном свете. Пока я устало взбирался по деревянной лестнице в единственную комнату на самом верху башни, ленивый влажный ветер шелестел в пустых оконных проемах.
Башня П'Клор была моим убежищем, местом уединения, где я мог «обнажить» себя, оставив лишь самое необходимое: хлеб, воду, солнце, ветер, лес и слова. Для Заклинателя нет потребности важнее подобного приюта, где он может вслушиваться в истинный смысл слов, незамутненный обществом и делами, прийти к пониманию их оттенков и подготовить место для них внутри самого себя.
Госпожа Сейри стояла у одного из узких окон, словно следила за скольжением облаков, гнавшихся за заходящей луной. Казалось, кроме нее, в комнате никого нет, но бдительный Паоло возник в тенистом углу за моей спиной, едва я поднялся на верхнюю ступеньку.
— Это всего лишь Вен'Дар Тщеславный, — сообщил я, бросив один из запасных плащей ему, а второй накинув на плечи леди. — Думаю, у нас пока есть время малость передохнуть.
— Вы можете это сделать?
— Помочь госпоже Сериане? Если ее разум заперт тем же ключом и если она не ушла чересчур далеко, чтобы слышать меня, думаю, смогу.
— Тогда вы должны поторопиться. Я не могу…
Напряженный, встревоженный юноша стоял у самой лестницы.
— Не можешь что?
— Я не могу остаться с вами. Не спрашивайте объяснений. Просто поторопитесь.
Настойчивость юноши не оставляла места для споров, даже если бы я и подумывал о промедлении. Я снял оружие и положил его на пол у стола, где я хранил запас свечей, чернил и бумаги.
Даже если бы Паоло и не настаивал, я все равно попытался бы. Жизнь госпожи Серианы казалась менее вещественной, чем угасающий лунный свет, и мне не верилось, что она доживет до рассвета, как и косые лучи, льющиеся через окна башни.
Я подвел ее к деревянному стулу с высокой спинкой, который некогда сделал собственными руками. Сам присел на бочонок с мукой, придвинув его поближе, положил руки ей на виски и ворвался в ее сознание.
Сударыня, простите мне непрошеное вторжение. Все, что я знаю о вашем характере и судьбе, подсказывает мне, что вы дали бы на это свое соизволение, если б только могли. Я сам побывал там, где вы странствуете сейчас, и знаю, насколько невозможной кажется сама идея связного мышления, но, ради вашей свободы и жизни, я прошу вас попытаться. Всем, что вы есть, и всем, чем вы были, схватитесь за слова, которые я дам вам, и не выпускайте их.
И я открылся ей.
«Вазрин Творящий, Вазрина Ваятельница!»
Я едва не утонул в тумане бессвязных видений — и едва не отпрянул. Она ушла уже очень далеко.
Что ж, остается только начать и надеяться.
Певец, Целитель, Оратор, Заклинатель…
Одно за другим я называл ей имена, сопровождая каждое всем, что я знал о его сути, точно так же, как несколькими часами ранее сам вырывал их из хаоса, объявшего меня. Каждое я силой вталкивал в поток ее мыслей и крепко удерживал, пока не чувствовал, как поток выдергивает его из моей хватки и уносит прочь.
Никогда прежде я не произносил ничего с таким напряжением. Дважды я едва не сбивался с последовательности. Не успел я произнести и четверти списка, как запнулся. Голова моя гудела немилосердно; руки налились свинцом, плечи, казалось, умоляли меня позволить им упасть. Она ушла так глубоко, а у меня заканчивались силы. Несказанной глупостью с моей стороны было не отдохнуть немного, прежде чем пытаться. Мне придется остановиться и попробовать снова.
«Сосредоточься, Вен'Дар. Говори в самую глубь. Выжги список огненными письменами, словно маяк, который она не упустит из виду. Что идет в списке двадцать седьмым? Говори».
Двадцать седьмое — Каллиграф…
Так же как и ранее этой ночью, во мне восстала несокрушимая воля, словно магнит, собравший воедино все осколки стальной решимости, которой я обладал, так что я уже не мог ни ослабеть, ни сбиться, ни сдаться.
Семьдесят пятый — Обитатель Морей, кто дышит водой и оберегает сады и стада глубин…
Казалось, у меня вдруг стало четыре руки, две из них — невидимые, но сильные и неутомимые, поддерживавшие другую дрожащую пару, чтобы она не выпустила печального, прелестного лица передо мной. Но чьи это были руки? Госпожа и Паоло были людьми. Их руки — бледные и тонкие, безвольно лежащие на коленях госпожи, и другие — крепкие и умелые, принадлежащие юноше, что безмолвно и недвижно сидел в тени.
«Подходишь к концу… что там дальше? Встань-ка на голову…»
Девяносто девятым идет Искатель, который смотрит глубже видимого и способен отделить одну сущность от другой в великой путанице мира, зовущейся жизнью. А сотым в списке значится Сплетающий Души, легенда.
