Там, где лес не растет - Семенова Мария Васильевна (библиотека электронных книг TXT) 📗
Коренга представил себе, как она будет его нести, да притом тащить за собой горелый остов тележки, и даже зажмурился, потому что глаза ему обожгли злые и бессильные слёзы. Жестокая недоля в охотку глумилась над ним, придумывая наказания одно другого невыносимей. Он еле выдавил:
– Так у меня… даже черпачка теперь нет… осрамлюсь…
Эория насмешливо подбоченилась.
– Ну осрамишься, дальше-то что? Небо наземь упадет или горы обвалятся?..
Коренга почувствовал себя дурак дураком, но некоторым образом ему стало легче. Он сказал:
– Может, пускай лучше обвалятся?.. Дорога ровней будет…
Теперь смеялись уже оба. Эория пересадила Коренгу на камень повыше и наклонилась, принимая его на спину.
Скоро выяснилось, что горы лукавили и играли, вынуждая поверить, будто до зелёных пятен на склонах было и впрямь «всего ничего». Прозрачный воздух обольщал зрение. Эория шла и шла по бесконечному уклону наверх, то ступая по камням, то скользя по раскисшей от дождя глине, которая была ещё хуже камней. Железный остов тележки громыхал сзади, застревая и опрокидываясь. Последним, редко поднимая голову, тащился мокрый и грязный Торон.
Эория совсем не останавливалась передохнуть. Коренга сказал ей об этом.
– А я жду, чтобы ты осрамился, – засмеялась неутомимая сегванка. Коренга смиренно промолчал, только вздохнул, и Эория скосила на него глаза: – Тебя плохо кормили дома, венн. Ты же ничего не весишь.
«Не трогай мой дом», – гордо сказал бы он ей всего седмицу назад, но с тех пор мир успел стать другим. Пепельно-золотые волосы вновь касались его лица, и он обонял исходивший от них запах морской соли. Плыла мимо земля у неё под ногами, земля, по которой ему не дано было вольно ступать, гремела сзади тележка, и когда он оглядывался, земли старого кострища всё шире распахивались перед глазами. Вон та крохотная тёмная точка была устьем пещеры, где они едва не задохнулись в дыму. Чуть подальше изогнулся грязновато-белый язык ледника, падавшего в ирезейское озеро. А вон та серенькая полоска была, верно, осыпью, по которой они удирали от буруна…
И тоже казалось, будто до каждого из этих мест – рукой подать, два шага шагни – и придёшь…
Эория упорно карабкалась вверх, только время от времени растирала ладонью левый висок.
– Надышалась ночью, – пояснила она. – Скоро выветрится.
Коренга прижимался к её спине и отчётливо осознавал, что на самом-то деле его собственные плечи были куда как пошире, чем у неё, и ему снова становилось больно и стыдно.
А потом они поднялись в облако, моросившее дождём, и пройденные холмы сделались не видны.
ГЛАВА 72
Третий и последний рассказ Коренги
Умом он понимал, что этот невозможный переход должен был когда-нибудь кончиться. Однако светящийся молочный туман, в котором они двигались, всё не делался реже, сквозь него не проглядывало солнечное небо, наоборот – понемногу сгущались самые что ни есть сумерки. Эория упрямо отказывалась устроить привал.
– Здесь почти уже настоящие горы, венн, – сказала она, когда Коренга в очередной раз принялся уговаривать её остановиться на отдых. – Я хочу достичь перевала. Если наш небесный воин Туннворн хоть сколько-нибудь ко мне благосклонен, завтра на рассвете тучи уйдут и я увижу море!
Весна уже успела сделать вечерние сумерки долгими, и высота, на которую они забрались, ещё добавляла света. Коренга даже вздрогнул, когда Эория вдруг задержала шаг и хлопнула пятернёй по беловатому боку какой-то скалы, очень мало, на взгляд венна, отличавшейся от всех прочих.
– Пришли, – весьма буднично проговорила она. – Я этот камушек ещё снизу приметила. Он лежит на самом верху, дальше должен быть спуск.
Кругом медленно меркла влажная мгла, такая плотная, что, хорошенько присмотревшись, можно было различить витавшие в воздухе мельчайшие капельки сырости.
Всё же им попалось более-менее сухое местечко в самом начале спуска, за одиноким валуном, куда игра воздушных потоков не допускала мозглый туман. Если ветер не переменится, здесь можно будет худо-бедно дотерпеть до утра.
Эория бросила наземь один из кожаных «плащей» и опустила на него Коренгу.
– Устраивайся, венн.
Сама она ещё вернулась наверх, чтобы забрать отставшего Торона. Коренга очень беспокоился, думая, что бедный пёс просто изнемог и свалился, но оказалось – Торон уловил некий запах, заставивший его задержаться.
– Что, малыш? – спросил его Коренга. – Ты там не симуранов учуял?..
Торон завилял хвостом и осторожно улёгся, оберегая больное крыло.
– Ты так славно грел мне спину, венн, пока мы шли сюда… – ёжась от холода, проговорила Эория. – Погреешь ещё?
Конечно, он рад был сделать для неё то немногое, что было ему по силам. Он сидел привалившись к боку валуна и кутаясь в остатки полога. Эория села перед ним, он обнял её сзади, привлекая к себе. Потом вытащил мешочек с последними сухарями и протянул ей.
– На, съешь.
– Поровну поделим, – упёрлась сегванка.
Коренга сказал твёрдо, как о решённом:
– Ты меня слушай. Съешь всё и сейчас.
Он был уверен, что она примется спорить, но Эория в кои веки раз послушалась. Взяла сухарик и стала сосать, растягивая как величайшее лакомство.
– Вкусно, – вздохнула она погодя.
Коренга ответил:
– Ты бы этот хлеб попробовала, когда он только отдохнул после жара печного… – Помолчал, сглотнул и спросил: – А загибеники у вас на Островах пекут?
– Заги… что?..
– Загибеники, – повторил Коренга. – Кто-то говорит «пироги», ну а мы ещё помним, как прежде велось. Загибеники – это оттого, что в них начинку какую ни есть загибают… Кашу с салом, к примеру. Запах тогда стоит из печи – за версту в лесу учуешь и домой прибежишь…
– Ой, да ну тебя, венн, – рассмеялась Эория. – Сейчас слюной захлебнусь.
Она повозилась, устраиваясь удобнее, и притихла. Коренга думал уже, что она так и уснёт, намаявшись за семерых, и приготовился до утра сидеть не дыша, чтобы ничем её не побеспокоить. Однако Эория снова зашевелилась, что-то вытащила, и по движению рук Коренга догадался, что девушка принялась вязать.
– Темно же… – невольно вырвалось у него.
– А я ощупью, – ответила Эория. – Последний уголок остался.
Она всегда вязала на удивление быстро, но в этот раз крючок сновал у неё в пальцах с особенной стремительностью. Так всегда, когда долгая работа близится к завершению. Коренга не стал спрашивать, какой такой уголок и что в итоге должно было получиться. Судя по тому, что он урывками видел, – платок или накидка. Очень кстати пришлось бы ей от холода собачью шерсть на себя возложить…
– Сдаётся мне, – вдруг сказала Эория, – сколько вы с Тороном вилл ни искали, а встрече с симуранами что-то не особенно радуетесь…
Коренга вздрогнул и попытался постичь, что же мешало ему с самого начала поведать ей всё начистоту.
– Он сын Сироты, – проговорил молодой венн быстро и так, словно это сразу всё объясняло.
– Кого?.. – удивлённо переспросила Эория. – Какого сироты?..
Коренга понял, что тягостную повесть придётся затевать с самого начала.
– Симураны, – начал он, – благословенны от Светлых Богов. Но есть между ними один неблагословенный. Он потерял всадницу… Когда и как это случилось, неведомо никому, но с тех пор Сироте нет ни прощения, ни покоя. Ненастными ночами он мчится над миром и страшно кричит от горя и одиночества…
Коренга запнулся.
– И однажды, – тихо продолжила Эория, – он залетел к вам.
– И однажды он залетел к нам, – сказал Коренга. – Добрая сука выбежала ему навстречу, и я видел, как они встретились. У него были огромные чёрные крылья с широкой каймой серебряной седины…
Стремительный крючок в руках Эории на время остановился.
– Так ты думаешь, – сказала она, – что другие симураны могут отвергнуть Торона из-за отца?
Коренга в последний раз ужаснулся, не делает ли он ошибки, рассказывая ей о заветном, но обратного пути не было. Родным людям не лгут.
