Слепой боец - Горишняя Юлия (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Почему мы должны держаться подальше от кайянского побережья? — спросил Йиррин. Усмешливости ни в нем, ни в его голосе больше не было.
Эшвен помолчал некоторое время, и на его сухой шее кадык похаживал вверх-вниз.
— Мой господин, — сказал он наконец, — вам совершенно не опасен. Скорее всего, это просто мои выдумки. Я, — добавил он, — я глупый раб…
— Короче, — сказал Йиррин.
— Мой господин, простите ме… — воскликнул было раб, но поскольку возглас этот был не на «языке корабельщиков», а на обычном «пранту», Йиррин оборвал эти речи, перегнувшись вперед и ударив его тыльной стороной ладони по губам.
— Ты рассказываешь нам, — жестко сказал он.
— Да, — выдохнул тот. — Да, конечно.
Два года назад, когда его господин был в столице во время зимнего сезона, эшвену показалось подозрительным то, что к одному из его банщиков захаживает со стороны чья-то служанка. И не сама по себе женщина ему казалась подозрительной, а то, что этот парень ее пытался скрыть больше, чем это было бы оправданно, ведь достойный Вилийас, что греха таить, на шашни челяди своей смотрел до безобразия сквозь пальцы. В конце концов эшвен притиснул этого банщика, и тот сознался, что женщина его подцепила и вправду не только для шашней. Многого от него не требовалось — только полотенце со свежей кровью, когда его господину случится порезаться во время бритья. Сам по себе парень он был не нахальный и оттого, что предавал своего хозяина впервые в жизни, вот так себя и выдал чрезмерной осторожностью.
— А я сразу подумал: кому-то тут нужно ваше Имя-в-Волшебстве, господин, — сказал доверенный раб, впрочем, по-прежнему на «языке корабельщиков». — А кому оно может быть нужно? Известно кому. Правительству, доблестные и достойные господа. Ну, может быть, конечно, и еще кому-нибудь… А я выяснять не стал. Сказал олуху, чтобы делал то, на что его подговорили, и чтоб не смел проболтаться, о чем мы с ним объяснялись, а не то ему женщины никогда больше не понадобятся и бритва тоже… Кажется, дошло — смолчал. С Иллюзией Памяти, конечно, было бы лучше, да ведь я не умею, а постороннему как такое объяснять… Понимаете, господин, я подумал — ну что они вам сделают?… Защиту мой господин всегда покупает самую лучшую, самую-самую лучшую, ну будет у них ваше Имя — что они там смогут? Следить смогут, а больше ничего. И пусть следят, пусть видят, что господин ни в каких делах, ни в чем таком не замешан. А теперь вот думаю — а как, если… Мало ли как можно это понять (он кивнул на лица вокруг) — бани Хетмез два года назад тоже ведь ухитрился нанять «мореглазых»… Я же не мог сказать, господин. Я же никак не мог сказать. Если бы вы знали… вы бы оскорбились, и вот тогда бани Хетмез точно бы вас уговорил. Он же вас уговаривал, я знаю. Я же понимаю, зачем он к вам тогда…
— Ах ты собака, — с удивлением далее проговорил бани Вилийас. Это тоже было на пранту, но на него Йиррин, конечно, не обратил внимания.
— Что значит «следить»? — спросил он.
— Я не знаю. Ну, говорят, есть такое заклинание, с зеркальцем. Она его все время носит на поясе.
— Кто?
— Да Прибрежная Колдунья же!
— Кто?
— Ну та… которая… — Эшвен остановился. — Сегодня…
— Колдун Неподвижности?.. — проговорил Йиррин.
Корабль с тремя золотыми птицами. Или саламандрами. Да нет, птицы это были. Птицы и птицы. Два раскрытых крыла и хвост.
— Все, что вы знаете, — сказал Гэвин. — Все, что вы знаете об этих заклинаниях. И я не верю, что вы не знаете ничего.
— Я просто глупый раб, — сказал эшвен. — Я знаю цены на рынке лишайника. И счета от поставщиков…
— Ты именитый человек в своей стране, — сказал Гэвин.
— Да, — сказал бани Вилийас.
— Именитый человек не должен лгать, когда говорит о том, что ему известно в благородных ремеслах.
— Я знаю о колдовстве то же, что все, — сказал бани Вилийас. — К тому же об этих заклинаниях много не говорят. Они всегда были секретом, еще с тех пор, как появились…
— Я слушаю, — сказал Гэвин.
— Это началось еще тогда, когда волшебник по имени Риеннан поселился в Гезите, — словно предупреждая, сказал бани Вилийас.
— Все так все, — сказал Гэвин. — Давай.
И вот что он услышал в ответ:
То было еще не в нынешнем Гезите, из которого привозят гезитское сукно. То было в Гезите старинном и знаменитом, который лежит сейчас на дне бухты, и над обломками его башен проплывают лодки рыбаков.
Люди в Гезите весьма, конечно, были польщены тем, что столь известный волшебник решил вернуться в родной город. К тому же Риеннан честно заплатил за право поселиться в пределах городской стены не столько золотом, сколько некоторыми услугами. Однако время проходило; золото израсходовалось, услуги сослужили свое и были забыты, а волшебник между тем, казалось, вовсе и не замечает того, что живет-то он как-никак в городе, а не посреди диких гор или в лесу.
Его башня-дом возвышалась недалеко от западной стены, рядом с башней, в которой жила община керамистов, и напротив башни красильщиков. Никто его, кстати, не заставлял селиться в столь неприглядном квартале; место он выбрал сам и даже потребовал именно это место, а не какое-нибудь другое.
В городе Риеннана никогда не видели, да и очень редко видели даже и то, чтоб кто бы то ни было входил в дверь этой башни или из нее выходил. Но притом сколько под старинным Гезитом было пещер, проточенных водою в известняке, и штолен, оставшихся там, где горожане добывали этот самый известняк для своих домов, и притом какие ходили слухи об уходящих под волшебникову башню на три этажа подземельях, — очень многие считали, что в эту башню может пробраться незамеченной целая армия, нырнув в подземный ход где-нибудь в пустынной бухте неподалеку или в грот под боком любой из окрестных деревень. Некоторые шумы и стуки, и прочее непонятное, слышавшееся людям в окрестных штольнях, в давящей подземной тишине; казались этому подтверждением; а похаживали слухи, что в тамошних подземных проходах случалось не только чуять, но и видеть донельзя странные вещи; кончилось это тем, что в ближние к Риеннановой башне катакомбы попросту перестали соваться, найдя, что дороже здоровье и жизнь. Но это, в конце концов, собственное дело волшебника. Кроме Риеннана, у города Гезита было более чем достаточно забот.
Великий город Гезит переживал в те времена своей истории события бурные и многообразные: он то восставал против империи дикарей — горцев, называвших себя словом Адрана, то копил силы и сколачивал коалиции союзников для будущих восстаний, то принимал у себя наместников халаит-магана — государя народа Адрана, то заставлял их спасаться бегством на крепконогих конях. Империя Адрана, с великолепием ее почт, выверенных налогов и чиновников, уже вынуждена была отступить перед шагом городских когорт; чернь — увы! восставала, требуя участия в управлении городом, и даже добилась кое-чего; и что же — разве все эти события побудили волшебника Риеннана хотя бы выглянуть из своей башни один-единственный раз? Нет, ничего подобного.
От того, что в его стенах живет могущественный волшебник, город Гезит так и не увидел никакой пользы за все девять сотен лет. Разве что только однажды, когда в наказание за очередной мятеж войска, — в сопровождении которого явился к городу сам «наместник большого округа», — получили приказание срыть укрепления города и уже принялись за часть южной стены, — из дверей башни возник человек, назвавшийся «наместнику большого округа» слугою волшебника Риеннана, и передал настоятельное пожелание своего господина, чтобы стену оставили в покое немедленно. В подтверждение же своих слов предъявил ни мало ни много как «термен» халаит-магана, где красивыми знаками было написано: «Да будет известно каждому читавшему и слышавшему, что нашей волей запрещено причинять ущерб Риеннану Гезитскому, его дому и его имуществу во всех концах страны, где властна наша рука. Внемли и не уверяй после, что был в неведении». Воистину царственный во всеобъемлющей краткости слог был принят в империи Адрана.
