Сталь остается - Морган Ричард (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Ситлоу повернулся к сестре.
— Хочешь командовать? — тихо, со скрытой угрозой спросил он.
Она не ответила. Остальные двенды с любопытством следили за стычкой.
— Я задал вопрос, сестра. Хочешь ли ты стать во главе экспедиции? Готова ли променять удовольствия и комфорт нашего мира на службу в этом? Готова ради наших целей погрузиться в грязь человеческого общества?
Ответа не было.
— Я жду, сестра. Будь добра. Или, как бывало не раз, мне следует принять твое молчание за «нет»? Что? Нет? В таком случае — заткнись!
Ризгиллен заговорила было на своем языке, но Ситлоу резко махнул рукой, словно рубя невидимую нить, а потом поочередно заглянул в глаза каждому из соплеменников.
— Я слышу ваши жалобы, — продолжил он на наомском — возможно, решил Рингил, чтобы поставить их всех в неловкое положение перед чужаком. — Вы постоянно ноете, стонете, проклинаете выпавшие на ваши долю лишения и тяготы растянувшейся на пару недель экспедиции, на трудности жизни среди людей, на привязку ко времени и обстоятельствам. Но я провел здесь три года только ради того, чтобы проложить путь в Трилейн. Вкус этого мира въелся в меня настолько, что я не пойму, каково это — жить без налагаемых им ограничений. Я все стерпел, все проглотил, хотя меня и тошнило порой от звериной жестокости и глупости людей. Я все выдержал ради того, чтобы усвоить параметры этого мира и его возможности, чтобы когда-нибудь проложить путь в него и забрать то, что является нашим по праву. Я согласился на это добровольно и, если понадобится, повторю сначала. И я немного прошу взамен — только вашей верности и доверия. Разве это много?
Молчание. Высоко над ними тихонько, словно мурлыча под нос, напевал старый олдраинский мост. Не дождавшись ответа, Ситлоу хмуро кивнул.
— Хорошо. И больше, Ризгиллен, не противоречь мне. Ясно?
Ответ прозвучал на чужом языке, коротко и внятно. Ризгиллен понурилась.
— Отлично. Тогда ждите здесь. — Ситлоу кивнул Рингилу. — Гил, пойдешь со мной. Тебе нужно кое-что увидеть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
В нескольких сотнях ярдов от олдраинского моста из болота под углом тонущего судна выступала, бросая дерзкий вызов архитектурным традициям, черная железная платформа. Многоуровневая, больше сотни футов в поперечине, с шестью фланцами — Рингил пересчитал, когда подошли поближе, — увенчанная пиками и какими-то проволочными конструкциями, напоминавшими развешанные для просушки рыбацкие сети, громадина упиралась в хмурое небо и походила на вонзенный в рану и сломанный потом клинок. В окружавшей ее давящей тишине ощущалось напряжение вроде того, что присутствует в воздухе перед грозой.
— Смотри. Все это дело рук ваших союзников.
— Ты имеешь в виду кириатов?
— Да, Черный народ. Оглянись, Рингил Эскиат. Когда-то здесь стоял один из величайших олдраинских городов. Его называли Энхид-Идришинир, обитель радостных ветров. Ты видел мост. А теперь представь себе улицы и башни, построенные подобным же образом, протянувшиеся до самого горизонта. Представь себе реки, воды которых втекают и вытекают из реального мира точно так же, как выходящий из тоннеля канал в Трилейне. Представь деревья и строения, похожие на деревья, их архитектурное эхо, тянущиеся к ветру, ловящие ветер и поющие с ним. В последний раз я видел Энхид-Идришинир еще ребенком, до прихода Черного народа.
Он снова указал на платформу.
— Она упала с неба. Говорят, она кричала, падая. Видишь шесть уровней? Внизу, под землей, скрыты еще двадцать семь. Похоронены в болоте и камне. На ее носу находилось устройство, которое разрывало реальность. Пятьдесят тысяч погибли сразу или были сметены в болото. Мы до сих пор находим останки. Находим даже живых, если так можно сказать.
— Ничего не меняется, — заметил Рингил, вспомнив рассказ Грашгала о музее с мечами и детях, приходящих туда поглазеть на спрятанное под стекло оружие.
Пустые мечты.
— Нет, меняется. — Ситлоу повернулся и посмотрел на него своими темными, бездонными глазами. Голос его зазвучал громче, неясным эхом отдаваясь в сковавшем болото молчании, наполняясь страстью, которую Рингил замечал прежде лишь в минуты их близости. — Олдраины возвращаются. Этот мир — наш. Мы владели им тысячелетия, еще до начала того, что вы называете историей человечества. Нас вынудили уйти, но он остается родиной наших предков, нашим родовым путем. Нашим по праву крови, меча и происхождения. И мы вернем его.
— Каким же образом? — Рингил не знал почему, но открывшаяся новая грань натуры Ситлоу отозвалась в нем разочарованием. — Вас, как я погляжу, не очень-то и много.
— Да, пока нас мало. Олдраины — странники по природе, индивидуалисты по склонности характера, они предпочитают не оглядываться, а идти вперед, находя радость и удовлетворение в открытии нового. Однако в глубине сердца каждого из нас сидит печаль, боль по утраченному, желание единства, стремление вернуться к началу, положить конец скитаниям, обрести дом, чтобы всегда носить его в сердце. Когда ворота вновь откроются, мой народ хлынет в них из всех уголков и аспектов болот. Олдраины слетятся, как вороны к вечеру.
— И что, мне полагается взбодриться?
Снова пустой взгляд.
— Разве я плохо с тобой обращался?
— Нет, что ты. Я видел рабов, с которыми обращаются куда хуже.
Ситлоу резко, словно получил пощечину, отвернулся. Теперь голос его снова звучал бесстрастно.
— Я мог бы убить тебя, Рингил Эскиат. Мог бы доставить себе такое удовольствие, растереть тебя, как тряпку, и выбросить. Мог бы закончить наш поединок сталью. Ты явился в мои владения, ты принес меч, ты угрожал им и кичился тем, что нет в мире ничего, что превзошло бы твое умение убивать. Ты сунул нос в мои дела в Эттеркале, убил и изувечил моих верных слуг, заставив меня вмешаться в неподходящий момент. Спрашиваю снова, разве я плохо с тобой обошелся?
По справедливости ответ на это мог быть только один, но Рингил не ответил.
— Скажи-ка мне вот что. Я понимаю, зачем тебе это нужно… вернуть наследие предков… землю обетованную… ну и все такое… чушь полная. Хотя ничего нового я не услышал, ладно. Только вот для чего это кабалу? Со стороны посмотреть, так чуть ли не вся канцелярия пляшет под твою дудку. Что такого ты им обещал?
Двенда едва заметно улыбнулся.
— А как ты сам думаешь? Ты ведь видишь и понимаешь, что значит для лиги Эннишмин.
Ответ, должно быть, уже сидел где-то в голове, может не до конца оформленный, потому что Рингил не удивился, а лишь ощутил, как что-то холодное скользнуло внутрь, оседая на дне желудка.
— Ты сказал, они смогут забрать его себе?
— Да. Более или менее.
— Ты намерен вторгнуться на территорию империи? Нарушить договоренности?
Ситлоу пожал плечами.
— Я никаких договоров не подписывал. Мой народ тоже.
— Но… — Ледяные струйки в животе побежали живее, холод ширился, поднимался вверх. — Империя не станет смотреть на это сквозь пальцы. Она не допустит вторжения. Начнется война. Еще одна война, пойми!
— Да. — Тот же равнодушный жест. Пустые глаза. — И что с того? Лига и империя вступят в войну, как всегда, под лживыми лицемерными лозунгами. Мое участие в ней на стороне лиги лишь уравновесит шансы. Думаю, война затянется на годы. Они измотают друг друга, израсходуют ресурсы, а когда все закончится, когда они устанут от крови, мой народ вступит на руины и займет положенное ему по праву место. — В голосе двенды зазвучали мягкие нотки. — Тебе не о чем беспокоиться, Гил. Мир только выиграет, станет лучше. Не будет больше истеричной ненависти, не будет кровавых раздоров, не будет лжи и лицемерия, которыми всегда прикрывают злоупотребление властью.
— Верно, не будет. Миром станут править олдраины. Теперь я представляю, на что это будет похоже.
— Не говори глупостей. — Голос взлетел на мгновение. — Я не вижу абсолютно никаких причин, почему двенды и люди не смогут мирно уживаться в одном мире. Так ведь уже было. В наших хрониках рассказывается о воинах вашей расы, которых олдраины приняли из жалости или по любви и которые смогли дослужиться до высоких постов. Я сам… — Он осекся. Махнул рукой. — Не важно. Я не торговец с рынка, расхваливающий свой товар, и не член канцелярии, за пустыми речами которого кроется желание прибрать к рукам побольше власти над соотечественниками. Если ты сам не убедился в очевидных выгодах сотрудничества, я не стану навязывать понимание того, что ты понимать не желаешь. — Он резко отвернулся. — Идем, у нас здесь другие дела.
