Ремесленный квартал (СИ) - Кошовец Павел Владимирович (читаем книги .txt) 📗
Она обратила внимание, как на сам край площадки выдвинулся кардинал Апий и двое сопровождавших его святых отцов — один из местной церкви, второй — прибывший с беженцами из разгромленного Собора Святого Дилия Воителя. И, став как раз напротив моста и баррикады, именно откуда шло воздействие, взялись за руки и стали петь отвращающий скверну псалом. Они клонились, будто под напором ветра, с головы Его Преосвященства слетел капюшон, открыв седые коротко стриженные волосы. Но, несмотря на чисто внешнюю якобы уязвимость, щуплая фигура Верховного кардинала не казалась слабой либо ранимой. Наоборот, святой отец, не взирая на напряжение, будто расправил крылья… И ужас отступил.
Лидия выдохнула, мысленно оттёрла испарину, успела заметить, как отец Апий поспешно набросил капюшон плаща — о его присутствии в Ремесленном квартале знали лишь избранные — и пошатнулся, но его тут же подхватили под руки сопровождавшие его святые отцы и повели по балкону, шедшему вокруг башни, влево. А в следующий удар сердца донёсся пронзительный визг…
К мосту неслась толпа низкорослых, смуглокожих дикарей. В безрукавках либо рубахах навыпуск самых ярких расцветок по пиратской традиции, шароварах, войлочных шапках, размахивая кривыми недлинными саблями, короткими копьями и небольшими — кулачными — щитами. Они мчались вперёд и душераздирающе кричали, наверняка приняв какого-то дурмана. Они наверняка были каким-нибудь островным племенем, оказавшимся в подчинении пиратских капитанов. Этакая лёгкая пехота. И, несмотря на худобу, тщедушность и фактическое отсутствие каких-либо доспехов, совсем не казались простыми соперниками из-за своего бесстрашия и подвижности. Да и, в конце концов, было их очень много: шевелящаяся масса затопила баррикаду. И пусть нападавшие оставляли целые дорожки мёртвых сородичей, защитники, также теряющие своих, вынуждены были отступить, чтобы попытаться перегруппироваться и организовать стену щитов. Но, конечно же, не хватило людей, и бой разбился на множество схваток: небольшие островки стоящих спина к спине ремесленников и редких солдат, окружённых безумными кривляющимися карликами, по двое — по трое бросающихся на противника, задевая неосторожных, кромсая всё подряд, в надежде попасть во что-нибудь незащищённое. Словно стая злых грызунов на крупное, но неповоротливое животное. Только пятёрка гвардейцев хладнокровно удерживала позицию, экономными и точными движениями одного за другим отправляя дикарей на свидание с предками. Но и они, заваленные трупами и залитые кровью, стали оскальзываться и допускать ошибки. Вот метко брошенное копьецо попало в плечо, отскочило от наплечника и, пробивая кольчужный капюшон, вошло в щеку. Неглубоко, но залитый кровью боец, сверкнув разбитым ртом, закатил глаза… Гвардейцы тоже стали пятиться назад.
Наблюдательную площадку, бросив на Лидию, а потом и на стоящего рядом молчаливого судиматца красноречивый взгляд, покинул Фиори РоПеруши. Но прежде помчались вестовые — к находящимся в резерве небольшим, но таким нужным сейчас у моста отрядам. Ушли все, кто может держать оружие… Все, кроме неё. Руайял не в счёт. И амазонки эскорта, нетерпеливо пританцовывающие рядом и цедящие сквозь зубы слова совсем не достойные ушей Единого. Ещё Гарч задержался, как и прежде невозмутимый, но более мрачный, пристально вглядываясь куда-то, потом и он, разослав мальчишек — посыльных, хмуро пробурчав: «Надеюсь, Ваше Высочество, вы будете благоразумны», тяжело хромая, тоже ушёл.
Лидия, кусая губы, не просто злилась — она кипела. Чувствуя себя экзотической птицей в клетке. Эта роль совсем не для неё! Да это вообще, дракон его знает, какой позор! В то время, как гибнут за неё люди, она должна… должна изображать из себя равнодушную царственную Гравию!
Развернувшись, она что есть силы ударила кулаком в стену, и мгновенная острая боль в костяшках пальцев немного отрезвила её. Руйал демонстративно смотрел в сторону, будто ничего не видел. Матильда, исполнявшая роль добровольной служанки при принцессе, испуганно смотрела на неё, и этот её коровий взгляд огромных выразительных глаз в обрамлении длиннющих ресниц, лишь усугубил глухое раздражение. Амазонки… а их, кстати, с горечью констатировала она, осталось всего две — Тамара, не оправившаяся после ранения и Гилэри, взявшая на себя заботу о пострадавшей подруге — у перил жадно вглядывались в разворачивающийся перед ними бой. Деметра и остальные воительницы потихоньку, пока Лидия здесь рефлексировала, сбежали. Никакой к жабокрылому дракону дисциплины! Ну, она им устроит головомойку за самовольное покидание страдающей повелительницы! Пусть только выживут… Тут она поймала сочувствующий взгляд Руфии.
Сестра, незаметно простоявшая всё это время здесь (и главное — никто не задал вполне резонного вопроса: а что здесь делает эта девочка?), чуть придвинулась к Лидии. И сейчас в её глазах помимо чисто человеческой заботы, горела решимость выдержать испытания, выпавшие на их долю, и это более всего заставило встряхнуться старшую сестру. Она Действительно Не Имеет Права Рисковать Своей Жизнью! Ибо её смерть — это крах надежд всех тех людей, поверивших ей и пошедших за ней. Она — знамя, символ Агробара. Можно возразить, что есть ещё, в конце концов, Руфия. Но сестра ещё очень мала, и положение, когда вокруг неё начнут увиваться различные «доброжелатели» — ещё та беда…
— Ну что, дочь моя, там происходит? — сухой голос кардинала вернул её к действительности и заставил подойти к перилам и заново оценить обстановку.
Святой отец был сам — наверняка отправил помощников помогать на месте: исцелять и по мере сил противостоять пиратским колдунам. А сам, не взирая на один из самых ярких Даров, вернулся сюда, к ней, наследной принцессе, о которой, наравне с Руфией продолжал заботиться.
Глава 11
Мост был захвачен, и теперь бой происходил на второй условной линии обороны: защитники Ремесленного квартала самоотверженно блокировали неширокие улицы, шедшие в оба направления вдоль канала и — самое опасное и сложное — широкий Кузнечный проспект. Из окон незабитых верхних этажей сыпался разный хлам, вряд ли причиняющий противнику какой-то серьёзный ущерб, били лучники и арбалетчики, за которыми охотились подвижные отряды пиратских лучников. Морских разбойников на этот час на стороне квартала скопилось до нескольких сотен, причём помимо низкорослых дикарей теперь в бой вступили здоровые парни, закованные в железо, с длинными тяжёлыми мечами и высокими щитами — аналог сухопутных латников. Только вместо пикинеров среди них встречались воины с крюками на длинных древках, которыми хорошо стаскивать всадника с коня, доставать врага через головы товарищей (или дотягиваться с борта одного корабля до другого). Тем не менее, и они застряли, упёрлись в истекающих кровью цеховиков.
— Граф подоспел с гончарной сотней… Вижу также эмира с каменщиками.
Для удобства отряды называли по улицам или райончикам, откуда собирались люди. Естественно, ни о какой слаженности или умении держать строй не было и речи, и часто люди были вооружены чем попало, ибо среди них было немало тех, кто, убегая от кровавой круговерти столицы, нашёл приют в Ремесленном квартале. Но львиная доля защитников вместе с дружинниками графа с его племянником ещё раньше ушли к юго-восточному прорыву, как и часть гвардейцев, возглавивших до пяти сотен ополчения, куда помимо мастерового люду также вошли содержатели лавок, трактиров, постоялых дворов, купцы со своими работниками и охранниками, чиновники и некоторое число дворян, волею случая занесённые сюда в это непростое время, святые отцы из местной церкви, несколько монахов из разных орденов — в общем, значительная часть дееспособного мужского населения квартала. А здесь уже ввязались в бой наёмники и отборные бойцы Гарча — крепкие парни с повадками диверсантов и наёмных убийц. Где-то там должна быть и Деметра с остатками амазонок… Спаси и сохрани их, Единый…
— Граф ударил по Кузнечной и… потеснил этих пёстрых драконов… простите, Ваше Преосвященство, — смутилась Лидия от неожиданно выскочившего ругательства.
