Скала прощания - Уильямс Тэд (читать книги онлайн без txt) 📗
Так они ехали некоторое время в тишине, нарушаемой лишь шумным дыханием и стуком конских копыт. Потом Бинабик заговорил снова.
— Ты имеешь везение в редкостях, Саймон, — сказал он.
— Ты имеешь в виду, что за мной гнались демоны? — проворчал Саймон. — Или что я видел, как убивают моих друзей?
— Не надо, — тролль успокаивающе поднял свою маленькую руку. — Я не это именовываю везением. Конечно, наш путь был полон ужасностей. Нет, я говаривал о том, что ты видывал целых три из девяти великих городов. Очень немногие смертные могут со справедливостью гордиться этим.
— Какие это три?
— Тумет'ай — ты видел весь остаток, потому что другое погребено во льду. — Тролль растопырил пальцы, подсчитывая. — Да'ай Чикиза в Альдхортском лесу, где в меня попадали стрелой. И Асу'а, остов которого лежит в основе Хейхолта, где ты рождался.
— Ситхи соорудили там Башню Зеленого ангела, и она все еще цела, — сказал Саймон, вспоминая ее бледный силуэт, как белый палец, устремленный в небо. — Я все время по ней лазал. — Он на миг задумался. — А насчет этого места Энки… Энки?
— Энки э-Шаосай? — подсказал Бинабик.
— Да. Энки э-Шаосай был одним из великих городов?
— Да, и его развалины тоже будут иметь встречу с нами, потому что в недалекости от него стоит Скала прощания. — Он наклонился пониже, так как Кантака взяла небольшое препятствие.
— Я уже его видел: Джирики показывал мне его в зеркале, — сказал Саймон. — Он был очень красивый — золотой и зеленый. Джирики назвал его Летним городом.
Бинабик улыбнулся.
— Тогда ты видел четыре, Очень немногие из мудрейших могут хвастаться этим, даже когда проживают долгую жизнь.
Саймон обдумал это. Кто бы мог подумать, что уроки истории доктора Моргенса окажутся такими важными? Старые города и старые рассказы стали частью самой его жизни. Странно, как будущее тесно связано с прошлым, так что и то и другое проходит через настоящее, как огромное колесо…
Колесо! Тень колеса…
Образ из сновидения возник перед ним: большой черный круг, безжалостно толкающие вниз, — огромное колесо, давящее все перед собою. Каким-то образом прошедшее вторгается прямо в настоящее, отбрасывая длинную тень на то, чему предстоит произойти…
Что-то вертелось в его мозгу, но никак не давалось, какая-то потусторонняя тень, которую он чувствовал, но не узнавал. Это как-то было связано с его сновидениями, с Прошлым и Будущим…
— Думаю, мне нужно больше узнать, Бинабик, — промолвил он наконец. — Но нужно столько всего понять. Мне этого никогда не запомнить. А остальные города? — Его на миг отвлекло движение в небе прямо перед ним: россыпь черных движущихся силуэтов, похожих на гонимые ветром листья. Он прищурился, но рассмотрел, что это всего лишь стая птиц высоко в небе.
— О прошлом нужно знать, Саймон, — сказал маленький человек, — но мудрого отличает знание того, что имеет великую важность. Однако я имею предположение, что названия девяти городов не главное, очень лучше знать, что они собой представляли. Когда-то их именования знали колыбельные дети. Асу'а, Да'ай Чикиза, Энки э-Шаосай и Тумет'ай тебе известны. Джина-Т'сеней погребен на дне южных морей. Руины Кементари находятся где-то на острове Варинстен — месте рождения твоего короля Престера Джона, но никто на протяжении долгих лет их не видел. Так же давно не видели Мезуту'а и Хикехикайо. Последний, Наккига, сейчас у меня на уме. Ты его тоже видел или как бы видел…
— Как это?
— Наккига давно был городом норнов под сенью Пика Бурь, прежде чем они укрылись в самой ледяной горе. Когда ты странствовал на Дороге снов с Джулой и со мной, ты его видывал, но, конечно, не останавливался вниманием на его рассыпавшихся остатках, затмеваемых величием горы. Видишь, таким образом, ты посетил и Наккигу.
Саймон передернулся, вспомнив вид бесконечных залов внутри Пика Бурь, белых как у привидений лиц и горящих в их глубине глаз.
— Ближе я бы ни за что не хотел быть, — сказал он и, прищурившись, взглянул в небо. Птицы все еще лениво кружили в высоте. — Это вороны? — спросил он Бинабика, указывая на них. — Они уже давно кружат у нас над головой.
Тролль взглянул наверх.
— Да, с несомненностью, очень крупные к тому же. — Он коварно улыбнулся. — С вероятностью они питают ожидание, что мы будем сваливаться на землю совсем мертвые и окажем им помощь с питанием. Жалко, что они будут разочаровываться, верно?
Саймон пробормотал:
— Может, они знают, как я голоден, и думают, что я долго не протяну?
Бинабик серьезно покачал головой.
— Я лишился головы! Пренесчастный Саймон ничего не имел во рту с тех пор, как имел в нем завтрак — Камни Чукку! Очень бедный: это случалось целый час назад! Питаю страх, что твой конец приближается, — покончив с этой порцией сарказма, он начал рыться в рюкзаке, одной рукой опираясь на спину Кантаки. — Может, найдется для тебя сушеная рыбка.
— Спасибо, — сказал Саймон, пытаясь казаться обрадованным: в конце концов лучше какая-то еда, чем никакой.
Пока Бинабик занимался усиленными поисками, Саймон снова взглянул на небо: стая птиц все еще безмолвно вилась над ними, и ветер трепал их, как старое тряпье под мрачными облаками.
Ворон важно разгуливал по подоконнику, нахохлившись от холода. Другие его сородичи, наглые и ожиревшие от питания при виселицах, сипло каркали, сидя на голых ветках под окном. Никаких других звуков не доносилось с пустынного двора.
Роясь в блестящих перьях, ворон не сводил с людей желтого глаза, поэтому, когда кубок полетел в него, как камень из рогатки, он успел с резким криком вспорхнуть с подоконника и присоединиться к собратьям на голой верхушке дерева. Помятый кубок сделал неровный круг на каменном полу, прежде чем остановиться. Тонкая струйка пара поднялась от темной жидкости, пролившейся под окном.
— Ненавижу их глаза, — сказал король Элиас. Он потянулся за новым кубком, но на этот раз использовал его по назначению. — Эти мерзкие шпионящие глазки. — Он вытер губы. — Думаю, они шпионят за мной.
— Шпионят, ваше величество? — сказал Гутвульф медленно. Ему не хотелось вызвать очередную гневную бурю Элиаса. — Зачем птицам шпионить?
Верховный король уставился на него зелеными глазами, затем на бледном лице его появилась усмешка.
— Ох, Гутвульф, как ты невинен и неиспорчен! — он жестко хмыкнул. — Придвинь-ка это кресло. Приятно снова поговорить с честным человеком.
Граф Утаньята выполнил волю своего господина, пододвинув стул как можно ближе к пожелтевшей громаде драконьего трона. Он старался не смотреть на меч в черных ножнах, висевший на боку у Верховного короля.
— Не знаю, что ты имеешь в виду под невинностью, Элиас, — промолвил он, в душе проклиная неестественность, которая ему самому слышалась в собственном голосе. — Господу известно, что мы с тобой оба когда-то неплохо потрудились на поприще греха. Однако если ты имеешь в виду неспособность к предательству в отношении моего повелителя и друга, тогда я с радостью принимаю это определение. — Он надеялся, что слова его прозвучали увереннее, чем были его подлинные чувства. Самое слово «предательство» заставляло его сердце биться быстрее в эти дни, и гниющий плод, свисавший с виселицы в отдалении, был лишь одной из причин.
Элиас, видимо, не почувствовал опасений Гутвульфа.
— Нет, дружище, нет. Я вкладываю в это слово самый добрый смысл, — он еще глотнул темной жидкости. — В наши дни я доверяю лишь немногим. У меня тысяча тысяч врагов. — Лицо короля приняло скорбное выражение, которое лишь подчеркнуло его бледность и выделило морщины тревоги и напряжения. — Прейратс уехал в Наббан, как тебе известно, — сказал он, наконец. — Ты можешь говорить свободно.
В Гутвульфе вдруг шевельнулась надежда:
— Вы подозреваете Прейратса в предательстве, сир?
Надежду быстро погасили:
— Нет, Гутвульф, ты меня не понял. Я просто знаю, что ты чувствуешь себя неловко в его присутствии. И это неудивительно: я тоже когда-то ощущал неловкость в его обществе. Но теперь я другой человек. Совсем другой, — король странно засмеялся, потом поднял голос до крика. — Хенгфиск! Принеси мне еще и поживей, черт побери!
