Рождение Темного Меча - Уэйс Маргарет (читать книги без TXT) 📗
Сны. Или все же это были не сны?
— Я... я помню селение... молодого дьякона...
Сарьон содрогнулся и спрятал лицо в ладонях.
— Он убил его, убил с моей помощью! Что я натворил!..
— Я не хотел вас расстраивать, отец, — мягко произнес Андон. Он поставил свечу на пол у своих ног и положил руку каталисту на плечо. — Вы сделали то, что вам пришлось сделать. Никто из нас не думал, что Блалох зайдет настолько далеко. Но я сейчас не об этом. Вы еще что-нибудь помните?
Сарьон порылся в памяти — но там не было ничего, кроме пламени, боли, темноты и ужаса. Увидев, как исказилось лицо каталиста, старик погладил его по плечу и вздохнул.
— Мне очень жаль, отец. Хвала Олмину, что вам уже ничего не грозит.
— А что со мной случилось? — спросил Сарьон.
— Блалох велел вас избить за непослушание. Его люди... перестарались. Они убили бы вас, если бы не вот он.
Андон повернулся и взглянул в другой угол темной комнаты.
Медленно, превозмогая тупую боль в голове, Сарьон проследил за взглядом Андона. На стуле у грубого окна сидел молодой человек и смотрел в ночное небо. Его освещал холодный, бледный лунный свет, в сиянии которого отчетливо выделялись суровое, замкнутое лицо, густые черные брови, упрямо сжатые, не привыкшие к улыбке губы. Черные вьющиеся волосы отливали фиолетовым и спутанной гривой падали на широкие плечи юноши.
— Джорам! — потрясение выдохнул Сарьон.
— Должен признать, отец, я был изумлен не менее вас, — сказал Аидон, понизив голос, хотя казалось, будто молодой человек не обращает на них ни малейшего внимания. — Джорам вроде бы раньше ни о ком не беспокоился, даже о своих друзьях. Он даже не захотел выступить против злодеяний Блалоха, когда я заговорил с ним об этом. Он сказал, что миру плевать на то, что с нами происходит, — так отчего же нас должно волновать то, что происходит с ним?
Андон пожал плечами. Похоже было, будто он сбит с толку.
— Но, по словам Симкина, когда Джорам увидел, что вас бьют, он кинулся в драку и серьезно ранил одного из стражников. Насколько я понимаю, Мосия тоже помогал вас спасать.
— Мосия... С ним все в порядке? — встревожился Сарьон.
— Да, все нормально. С ним ничего не произошло. Его только предупредили, чтобы впредь не лез не в свое дело, да и все.
— А где мы? — спросил Сарьон, присматриваясь к унылой обстановке, насколько ему позволяли тусклый свет свечи и головная боль. Он находился в маленьком, грязном кирпичном домике, состоящем, похоже, из одной-единственной комнаты с единственным окном и толстой дубовой дверью.
— Вас с Джорамом держат здесь в заключении. Блалох поместил вас обоих сюда, заявив, что между вами что-то произошло и он намерен выяснить, что же именно.
— Так это местная тюрьма...
Сарьону смутно припомнилось, что он вроде бы как-то видел ее во время одной из своих прогулок.
— Да. Вы снова у нас в селении. Они доставили вас сюда на плоту, вместе с украденными припасами. Чтоб они ими подавились! — с чувством пробормотал старик.
Сарьон взглянул на него с некоторым удивлением.
— Мы с моими сторонниками поклялись, что не возьмем ни крошки из припасов, которые они отняли у этих несчастных, — негромко произнес Андон. — Мы лучше будем голодать!
— Это все я виноват... — пробормотал Сарьон.
— Нет, отец. — Старик вздохнул и покачал головой. — Если кто и виноват, так это мы, чародеи. Нам следовало остановить этого человека, еще когда он только пришел к нам, пять лет назад. Мы же позволили ему запугать нас. Или, быть может, не так уж мы были и запуганы... Хотя, конечно, это тоже своего рода утешение — оглянуться и сказать, что он нас запугал. Но действительно ли это так? Я не знаю.
Морщинистая рука Андона, до этого лежавшая на плече у Сарьона, коснулась подвески, изображающей колесо. В рассеянности теребя его, старик уставился на трепещущий огонек свечи, стоящей на каменном полу у его ног.
— Я думаю, что на самом деле мы ему обрадовались. Это казалось таким удовольствием — отплатить миру, отвергшему нас — Он с горечью поджал губы. — Даже если эта расплата — кража нескольких бушелей зерна.
— И его разговоры о поставке в Шаракан орудий наших Темных искусств тоже когда-то казались привлекательными. — Покрасневшие глаза Андона блестели от непролитых слез. — В легендах многое рассказывается о древних временах, о шедеврах нашего искусства. Не все они служили злу. Девятое Таинство произвело на свет много хорошего и полезного. Если бы нам только представилась возможность показать людям, какие чудеса мы способны создавать, как мы можем помогать экономить магическую энергию, позволяя сберечь ее для тех, кто посвятил себя созданию прекрасных, изумительных вещей... Вот о чем мы мечтали, — с тоскою произнес чародей. — И вот теперь это чудовище извратило нашу мечту, превратив ее в кошмар! Он навлек на нас наш рок. Уничтожение целого селения не останется безнаказанным. Во всяком случае, я так считаю. Блалох посмеялся надо мной, когда я сказал ему о своих опасениях. То есть нет, вслух он не смеялся — он никогда не смеется. Но я видел в его глазах издевку.
«Они не посмеют искать нас здесь», — так он сказал.
— Возможно, он и прав, — пробормотал Сарьон, припомнив слова епископа Ванье: «Их число растет, и хотя Дуук-тсарит могли бы справиться с ними без особых проблем и забрать юношу силой, это означало бы вооруженный конфликт. А значит — слухи, волнения и беспорядки. Мы не можем сейчас этого себе позволить, поскольку при дворе сложилась сложная, деликатная политическая ситуация». — И что же он задумал?
Каталист дрожал. В тюрьме было холодно. Небольшой костерок, разведенный в дальнем конце комнаты, в примитивном очаге, давал мало света и еще меньше тепла.
— Он хочет, чтобы мы работали всю зиму — делали оружие. А он тем временем будет продолжать торговаться с Шараканом. — Андон пожал плечами. — Если на нас нападут, Шаракан придет к нам на помощь — так он сказал.
— Но это означает войну, — задумчиво произнес Сарьон и снова взглянул на Джорама. Тот сидел, неотрывно глядя куда-то в ночь. И Сарьону снова послышались слова епископа: «Таким образом, вы понимаете, насколько для нас важно получить этого молодого человека живым и, поставив его перед судом, разоблачить этих извергов, чародеев, которые извращают мертвые предметы и дают им Жизнь. Если это нам удастся, мы сможем показать народу Шаракана, что их император заключил союз с силами тьмы, — и тем самым приведем к его свержению».
Но за этим стояли не чародеи. Каталист перевел взгляд на Андона, на старого, уставшего человека, мечтавшего подарить миру водяные колеса, чтобы можно было тратить магию на создание радуг, а не дождей. Он посмотрел на Джорама. Теперь, узнав этого молодого человека поближе, Сарьон и о нем начал думать иначе.
«Он вовсе не отродье демонов, каким я его представлял. Да — запутавшийся, ожесточенный, несчастный. Но я и сам был таким в молодости. Да, правда — он совершил убийство. Но что его на это толкнуло? Внезапная смерть матери! И разве я лучше его? — Сарьон закрыл глаза и покачал головой. Душа его была полна смятения. — Разве не я несу ответственность за смерть того молодого каталиста? Если бы я забрал Джорама отсюда, как мне приказывали, предотвратил бы я тем самым гибель всех этих людей или нет? Как мне надлежит поступить? Где мне искать помощи?»
— А теперь я пойду, отец, — сказал Андон, подобрал свечу и встал. — Вы устали. Я повел себя как эгоист: вывалил на вас мои проблемы, когда у вас и своих хватает. Нам остается положиться на Олмина и просить его о помощи и наставничестве...
— На Олмина! — с горечью повторил Сарьон, усаживаясь. — Нет, со мной все в порядке. Просто немного кружится голова.
Он спустил ноги с кровати, отмахнувшись от Андона, попытавшегося его поддержать, и не обращая внимания на встревоженное квохтанье старика.
— Вы так говорите, будто лично знаете Олмина!
— Но я и вправду его знаю, отец, — отозвался Андон, взглянув на каталиста с некоторым замешательством Старик поставил свечу на корявый столик, стоящий посреди комнаты, опустился на колени перед очагом и попытался раздуть огонь. Он даже пустил в ход магию, чтобы в комнате стало потеплее. — Я знаю, что нам полагается говорить с Ним только через вас, священников, и я надеюсь, вы не обидитесь на то, что я вам сейчас скажу. Но мы долго, очень долго жили без каталиста, который мог бы предстоять перед Олмином от нашего имени. Мы с ним справлялись с многими трудностями. Он — наше прибежище в эти смутные времена. Его руководство подтолкнуло нас поклясться, что мы не станем есть хлеб, запятнанный кровью. Сарьон растерянно воззрился на старика.
