Страшные сказки для дочерей кимерийца (СИ) - Тулина Светлана (книга жизни .txt) 📗
А вон, кстати, и Квентий — держит под уздцы огромного черного жеребца. Судя по тому, что Нахор стоит смирно, не пытаясь ни лягнуть, ни укусить нахала, посмевшего протянуть к нему руку, это именно Квентий — только ему боевой жеребец позволяет подобные вольности.
А у Квентия, между прочим, нынче поводьями обе руки заняты. Только вторая лошадка настолько миниатюрна — особенно при сопоставлении ее с огромным черным зверем по другую руку начальника внутренней стражи, — что более напоминает не взрослую лошадь, а жеребенка. На нее и внимание-то не сразу обращаешь — громада Нахора затмевает все и вся. Он настолько огромен, что сидящая на миниатюрной лошадке маленькая девочка в мужском платье почти что и не возвышается над его черной холкой.
Понятно.
Квентий, как истинно добросовестный стражник, немедленно включил в круг своего попечения и Атенаис — как наиболее уязвимую и потому требующую особо тщательной охраны часть своего короля и повелителя. Бедный Квентий! Он и раньше-то спал вполглаза, а теперь от беспокойства, наверное, вообще позабудет, что такое сон. Понятно и огорчение Сая — он и сам вовсе не против был бы заняться лошадью Атенаис. И не только лошадью.
Конан спрятал понимающую усмешку в подернутую сединой бороду.
Почему-то глупая молодежь уверена, что добропорядочные отцы все всегда замечают самыми последними, словно боги лишили их не только глаз и ушей, но вдобавок и последнего разума! Даже жалко парнишку.
Атенаис счастлива. Такой красивый, ловкий да обходительный ухажер! Может на спор брошенным ножом срезать перо у летящей птички, а его непернатые соколы слушаются своего командира с полу-взгляда, с полу-движения черной брови! Лакомая добыча. Вот и развлекается девочка, все ужимки и уловки, от Тарантийских (и не только!) придворных дам усвоенные, на бедном бывшем разбойнике проверяя. Хорошо, что она, как и все прочие не-шемиты, не догадывается пока еще, чей он сын, а то вообще бы удержу не было. Еще бы! Сын самого вероятного претендента на трон Асгалуна, а, возможно, и всего Шема — лакомая партия. Даже для старшей дочери короля Аквилонии…
Глава 41
Конан задумчиво оглядел грустно вздыхающего Сая. Уже по-новому оглядел, оценивающе и без улыбки.
А что? Парень видный. И явно умеет за себя постоять, не полагается во всем на родительскую помощь. Пользуется уважением у подчиненных, а что вспыльчив и горяч — так это по младости зим, с возрастом такой недостаток быстро проходит. Атенаис его, похоже, искренне восхищает — за четыре последних дня король Аквилонии даже слегка утомился выслушивать многословные восторженные излияния по поводу ловкости, отваги, красоты и ума своей старшей дочери. Да и ей самой благородный грабитель караванов отнюдь не противен. Пока о чем-то большем говорить, конечно, рано.
Но так ведь это — пока…
Нет, все же удачно набрели они на этот оазис у самого подножия Шартоумского горного кряжа. Людям отдых требовался не меньше чем лошадям, вконец измученным напряжением последних дней. И трижды удачным можно считать то обстоятельство, что, немного подумав, он сам решил увеличить время отдыха с первоначально предполагаемых двух дней до почти полных пяти.
Первые два дня люди просто отсыпались. А все самое интересное и сулящее немалые выгоды в будущем началось потом…
Все-таки походная жизнь очень сильно упрощает нравы. Во дворце — не важно, в тарантийском или асгалунском! — свести вместе для непринужденной беседы королевскую дочь и разбойника с большой караванной дороги было бы абсолютно невозможно. Если, конечно, не выдавать его истинное происхождение.
Но и тогда ни о какой непринужденности и речи быть бы не могло — какая может быть непринужденность в окружении десятков, а то и сотен придворных лизоблюдов и прихлебателей, так и лезущих заглянуть в рот, поддакнуть невпопад или другим каким способом лишний раз напомнить благодетелю о своем, трижды никому не нужном, существовании?! Там сразу станет очень важным то обстоятельство, что она поклоняется великому и справедливому Митре, а он — троебожец, и один из почитаемых им богов не такой уж приятный на взгляд иноверца. Или — иноверки. Она — аквилонка, а он — асгалунец, это тоже станет очень важно там, во дворце.
И совершенно неважно — тут.
Еда из общего котелка сближает, это давно подмечено. И еще больше сближают вечерние посиделки у костра, особливо ежели попадется хороший рассказчик страшных и веселых историй из жизни людей и богов. Ничего подобного даже представить невозможно при дворе, с его чинными и благопристойными выездами на охоту или размеренными до тошноты прогулками.
А Сай, кстати, знает немало подобных историй, и рассказчик очень даже неплохой…
Почему бы и нет?
Дать детям шанс получше узнать друг друга, пообщаться в непринужденной обстановке не слишком трудного похода… Да. Именно. Не слишком трудного, с долгими привалами и недлинными переходами, чтобы хватало сил для посиделок у костра даже у самых юных и слабых…
Решено.
Хищно сверкнув зубами в острой улыбке, Конан с такой силой хлопнул Сая по плечу, что тот еле устоял на ногах.
— Ну, так пошли, раз пора! Что же ты медлишь?!
— Слушаюсь, мой король… — Сай еще раз вздохнул и поплелся в сторону оседланных лошадей. Конан смотрел в его понурую спину с усмешкой. Окликнул на третьем шаге:
— Сай, вот еще что… Ты славный парень. Храбрый и сильный. А у Квентия и без того забот столько, что, того и гляди, с натуги лопнет, как гнилой бурдюк с перебродившим вином! Так что я хочу оказать тебе честь и сделать твоих соколов личной стражей моей дочери. С тобою, конечно же, во главе. Идет?
— Слушаюсь, мой король!!! — завопил мигом просиявший Сай и таким мощным галопом рванул вперед, что, умей видевшие это лошади завидовать — наверняка бы просто умерли на месте от дикой зависти.
Конан смотрел ему в след, уже не тая широкой усмешки. Короткие неутомительные переходы, длинные остановки, и вдобавок — необходимость все время быть рядом. Поручение самого короля Аквилонии — таким пренебречь невозможно. К тому же, видят всеблагие боги, Атенаис с самого раннего малозимства неровно дышала к стражникам…
Конан коротко хохотнул, очень довольный собой, и быстро зашагал навстречу Квентию с Нахором — слишком много забот впереди, чтобы можно было расслабиться. Приятных, конечно, забот, но все же…
Нет, пока что им было сделано все, что возможно. Но он не был бы королем Аквилонии, знаменитым на весь подлунный мир королем-варваром, если бы намеревался успокоиться на уже достигнутом!
***
Лайне выплюнула изгрызенный кусок веревки и содрала с головы душный мешок, насквозь провонявший подгнившими овощами. А потом уже огляделась, разминая кисти.
Эцхак выполнил просьбу своего короля и повелителя добросовестно, в комнате, куда грубо зашвырнули связанную пленницу после утомительного путешествия в качестве тюка, перекинутого поперек конского крупа, ничто не напоминало прежнюю роскошь. Простой каменный мешок. Никакой мебели — если не считать мебелью выстроившиеся вдоль одной из стен страшноватые приспособления, явно доставленные сюда ретивым управителем из пыточной. Никакой роскоши, если не считать таковой кучу грязной соломы в одном из углов.
Еще в комнате обнаружилось три окна. На разных стенах. И ни одно не затянуто даже простым бычьим пузырем. А потому ветер гулял по комнате невозбранно, холодный осенний ветер. Ставней у окон не обнаружилось. Как и гобелена или ковра, которыми можно было бы эти окна завесить — даже сейчас со двора тянуло пронзительным холодом, хотя до ночи далеко. Похоже, придется мерзнуть.
«… Плохих детей наказывают…»
Что-то она сделала неправильно. Хотя изо всех сил старалась быть хорошей, старательно копируя поведение старшей сестрицы. Не во всем, конечно, копируя, но все-таки — старалась же! Делала вид, что рада даже тому ужасному платью, и даже куклу свернула из случайно оторвавшегося рукава — чтобы показать, насколько ценит она этот противный подарок трижды противного всем богам Селига!
