Поверженные правители - Холдсток Роберт (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Медея прошептала:
— Да. И не в первый раз, а?
— Не в первый раз.
Он подошел к окну. От Медеи пахло благовониями, знакомыми по памяти: тонким ароматом розы, кориандра и звериным мускусом. Так она душилась в их первую встречу в Колхиде, до того как они стали любовниками. В тот раз, словно для того, чтобы заставить его дожидаться, чтобы обуздать его пыл, она оставила себе из всех запахов только запах овчины. Он не задумываясь обнял ее, вонючую и грязную, поняв, что она испытывает его.
В Иолке снова были мускус и розовая вода. И на время он всеми чувствами окунулся в рай.
В этом несуществующем месте, с этой окраины Иного Мира, Ясон едва ли не с тоской смотрел на пустую гавань под окном. Там много лет простоял на причале Арго. Корабль стал для него почти вторым домом: с его укрытой парусиной палубой, с трюмом, заваленным бочонками, веревками, кубками и кувшинами. И все же корабль не знал покоя. Сколько раз Ясон выходил к нему ночью, только чтобы обнаружить, что Арго не сбросил путы и не ушел в океан.
Все эти годы корабль тосковал, но оставался верен ему. На рассвете он неизменно оказывался на своем месте, только с умытой палубой и со свежим ветром открытого моря, запутавшимся в парусе.
Теперь Ясон смотрел на Медею, пристально следившую за ним.
— Кто переправился во второй лодке?
Она покачала головой. И не ответила.
— Ты смеялся, переплывая реку? Какое воспоминание вызвало из твоей груди столь непривычный звук?
— Ты следила за мной?
— Конечно, следила. Я следила за тобой с тех пор, как ты вернулся из Мертвых.
— Не слишком утешительная мысль.
— Я и не собиралась тебя утешать. Что тебя рассмешило?
— Что меня рассмешило… — повторил он и, пожав плечами, облокотился о мраморный подоконник, уставившись в обманный свет прошлого. — Я подумал, каким умным я был в мальчишестве и как скоро у меня похитили тот ум. Я вспоминал Хирона. И своего отца Эсона. Ты его не знала. Только моего ублюдка-дядюшку, убившего его.
— Пелея? Того, кто подбил тебя отправиться за руном? Но без него мы с тобой никогда не встретились бы.
Смех вырвался у Ясона так неожиданно, что он чуть не подавился.
— Ну, хоть это и звучит очень романтично, однако, если подумать, хуже бы не было.
— Прокисший мужчина. С кислыми мыслями.
— Да. Вот что получается из отца, если убить его сыновей.
— Я не убивала наших сыновей. Я только отняла их у тебя.
— Ты отняла у них их мир. Ты убила их так же, как убила меня. Твоими руками правила ненависть, а не желание охранять.
— Ненависть сделала меня слепой к нуждам сыновей. Я не спорю с тобой, Ясон. Ужасно было отправить их так далеко в будущее. Хотя я не бросила их, я осталась с ними. Я присматривала за ними… как могла. Потратила все силы. У меня не осталось времени: самое большее — несколько дней.
— Не жди от меня жалости или прощения, колдунья.
— Я не жду. И я не колдунья.
Ясон, вдруг рассвирепев, плюнул под ноги Медее.
— Ты за ними присматривала? В последний раз, когда я видел Киноса, моего Маленького Сновидца, он был мертв. Убит собственным безумием, лежал на погребальных носилках в детском Дворце Теней, созданном им самим.
— Я там была. Позабыл? Ему пришлось отправиться со мной сюда, в эту северную Страну Призраков. Я была там. Я видела, как он умирал.
— Ты была тенью, ласковой тенью, слишком пристыженной, чтобы открыто встать передо мной, слишком мертвой, чтобы пролить слезы.
— О, я проливала слезы, Ясон. Даже не сомневайся! Зрелище столь жалкой смерти своего младшего сына не то представление, на которое ходят дважды!
Само тяжелое молчание, повисшее между ними, прошептало, кажется, второе имя: старшего мальчика, Тезокора. Маленького Быкоборца.
Ясон шепнул:
— Кто был во второй лодке?
— Да, — понимающе откликнулась Медея. — Да.
— Тезокор? Он здесь?
— Тезокор рядом.
— В прошлый раз я встретился с ним неподалеку от оракула Греческой земли. В Додоне. Он охотился за мной. Он вспорол мне брюхо одним ударом и бросил, приняв за мертвого. Рана болит до сих пор. Да, ты ведь знаешь, ты же следила за мной с самого воскрешения.
— И ты боишься, что он явится докончить дело?
Ясон слабо, устало улыбнулся:
— Я ничего не боюсь. Я прирос к месту. Я больше не решаю, что делать. Так что ударь в свой бронзовый щит и призови свои колдовские тени.
— Печальный человек. Кислый человек, — Медея склонилась к нему. — Бедная тень человека!
Кожа ее была старой, но глаза и губы — молодыми. Она поцеловала Ясона в щеки, потом в губы, касаясь его лица чуть дрожащими пальцами. Она не отпускала его взгляд.
— В последний раз, когда я тебя видела, — прошептала она, — не так уж давно, ты был снова полон жизни. Помнится, я слышала твои слова, когда ты выводил Арго в реку, чтобы искать и найти, чтобы бороться за последние годы жизни…
— Ты следила… Конечно.
— Я всегда подсматриваю, — поддразнила она. — Позволь мне напомнить, что ты сказал тогда: «У меня еще десять лет, Мерлин, и я не стану даром терять время. Десять лет, еще десять лет плавать на добром корабле в чужих морях, искать…» Ты запнулся, и Мерлин подсказал тебе: «Добычу?» — «Да, добычу. Это дело у меня получается лучше всего. Ты еще услышишь обо мне. А теперь убирайся с моего корабля, если не хочешь отчалить с нами».
Ясон кивнул, припоминая, и сказал:
— Мерлин пожелал мне найти то, чего я ищу. А я ответил, что не ищу ничего и что надеюсь, «ничто» не станет искать меня.
— Знаю. Я все это слышала. Клянусь бородой Овна, ты тогда снова был самим собой: молодым мужчиной, больше честолюбия, чем ума, больше силы, чем благоразумия, и тяга к неведомому. Я могла бы снова полюбить тебя тогда.
Они обнялись: потерянные любовники, вспоминающие былую любовь.
Медея вздохнула, уткнувшись лицом ему в грудь: короткий грустный вздох.
— Я знала с той минуты, как увидела тебя. Думаешь, не знала? Я сбежала с тобой из Колхиды, потому что хотела стать частью неведомого, разделить его.
— Я подвел тебя, — пробормотал он, помедлив.
— Нет, Ясон. Нам предначертаны разные тропы. Так всегда было. Все тропы сходятся на время. А потом расходятся. — Она повеселела, поймала его взгляд и улыбнулась. — Но когда ты покидал Тауровинду всего несколько оборотов луны назад, я порадовалась твоей новой страсти. Я смотрела, притаясь, как ты радуешься, предвкушая новые приключения.
Ясон нежно коснулся губами ее лба:
— Ну что ж. Меня хватило ненадолго. Я искал того, чего уже нет. Давно нет. Я замедлил ход. И Арго тоже. Царь этих кельтов, Урта, и его Глашатаи толкуют об опустошениях. О трех опустошениях, что постигнут земли при их жизни. Ну, я-то знаю, что значит опустошение. Корабль был на время опустошен. Отчаяние поселилось в сердце Арго. Несчастный корабль, он погрузил нас в спячку, как сурков зимой. Пока мы не вернулись на Альбу и я снова не встретил Мерлина.
— У Арго была причина доставить вас сюда.
— Это из-за того дела с Критом, тысячу лет назад или вроде того. Что-то из-за моего тебе свадебного подарка.
— Все из-за твоего мне свадебного подарка.
Что-то было в ее обращенном к нему взгляде: выжидательном, испытующем, ожидающем отклика. Свет за окном будто вспыхнул и померк, и его глаза снова обратились к гавани внизу.
Теперь там стоял корабль, и Ясон сразу узнал Арго. Но это был не тот Арго, который отстраивали они с корабельщиком в Иолке. Он был старше, на бортах переплеталась сложная синяя и красная вязь узоров, резвились морские создания, знакомые ему. И глаза, смотревшие с носовой обшивки, Ясон тоже узнал, и блеск полированной бронзы донес эхо того дня, когда он напал на корабль, вышедший из своего пролива, перебил команду и захватил Арго, чтобы переделать на новый лад, для опасного плавания в погоне за руном, в погоне за Медеей.
Кто-то стоял на причале, глядя вверх на маленький дворец. На его лице играл золотой свет, но глаза были темны. И шкуры, служившие стоящему одеянием, были серыми и бурыми: шкуры волков и коз, сшитые вместе.
