Через камень и море (ЛП) - Хенди Барб (книги бесплатно без .TXT) 📗
— Подожди! — приказал Чейн.
Она резко остановилась, протянув руку к вертикальному черному… саркофагу странной формы. По крайней мере, именно на это оно было похоже. Приблизившись, он увидел, что оно больше всего напоминало крепкую железную деву, орудие пыток, о котором он только читал.
Тускло-черный, возможно из базальта, он был ненамного выше, но намного шире, чем Винн — и даже еще шире, чем гном мужского пола. Немного сужаясь в основании у пола, его большая часть расширилась вверх до…
Пристальный взгляд Чейна скользнул туда, где прямые линии фигуры сузились в неровное, куполообразное нечто, представляющее собой «голову». Выше фигура была прикована цепью, вырезанной из камня, опоясывающей её вокруг на уровне челюсти. Ещё две цепи бежали вокруг его «тела» на высоте плеча и бедра. Но он не видел следов раствора.
Это было целиком вырезано из одной глыбы камня. И между двумя более низкими цепями, опоясывающими его туловище, была вертикальная продолговатая каменная плита, покрытая выгравированными знаками.
Чейн осмотрел камеру.
Семь базальтовых фигур — пойманных в ловушку и скованных вместе — стояли «лицом» к центральному диску в полу. Но между двумя на противоположной стороне он разглядел другой проход в стене камеры. Он взглянул вверх, разглядев выше лестничную площадку. Проход был прямо под ней.
Тень вдруг заворчала.
Чейн был не единственным, кому не нравилось это место. Собака бродила по камере, держась в одинаковом отдалении от саркофагов и диска в середине пола.
— Винн? — неуверенно позвал он.
Она не ответила, и он обернулся. Винн собиралась дотронуться до выгравированных знаков на табличке саркофага.
— Нет, — твёрдо сказал он. — Сначала диск в полу.
Это была единственная вещь, которую он смог придумать, чтобы остановить ее. Почему-то ему не хотелось, чтобы она прикасалась к этим фигурам. Девушка, нахмурившись, посмотрела на него и направилась к центру пола.
Чейн пошёл следом, все еще следя за немыми черными фигурами. Пока он подозрительно осматривался, Винн присела на краю диска, держа кристалл над ним.
Он был сделан из меди, хотя Чейн не видел и признака тусклости. Кто-то, должно быть, чистил и регулярно полировал его. И он не был круглым, стороны восьмиугольника были немного изогнуты наружу, вызывая что ошибочное впечатление. В каждом краю был сложный символ, вероятно, эмблема. В центре была выпуклость, сродни шару с высоким краем, затонувшему в металле и ставшему единым целым с диском. Один большой орнамент опоясывал его основание.
— Архника… Муквадан… Бендзакендж… — прошептала Винн.
С каждым странным словом она указывала на символ вокруг внешней окружности.
— Это вубри, эмблемы гномских Вечных, — добавила она в замешательстве. — Восемь Банаэ.
Чейн почти ничего не знал о гномских святых, кроме Бендзакенджа — Отца Языка.
Винн положила руки на диск и потянулась, чтобы изучить выпуклость в центре. Прежде, чем Чейн смог поддержать ее, она отшатнулась и упала назад себя.
— Ларгнаэ… — прошептала она.
— Что?
Винн встала на ноги, неустойчиво поворачиваясь, пока оглядывала все базальтовые фигуры. Она бросилась вокруг камеры, исследуя каждую продолговатую табличку, пока наконец не остановилась у одного саркофага.
— Сундакс! — воскликнула она.
— Что ты там прочитала?
— Жадность… один из Ларгнаэ, — ответила она. — О, дохлые боги! Они заперли нас со своими Падшими!
— Что это значит?
— Их дьяволы, демоны… проклятые. Те, кто олицетворяют пороки в гномской культуре.
— Религиозные представления, так?
— Нет, — ответила Винн. — Когда-то они были реальны, по крайней мере, так же как Вечные, хотя в последствии были лишены имён. Они имеют только названия, выбранные для их греха.
— Это не настоящие саркофаги, — возразил Чейн. — Они не открываются. Здесь нет никаких тел.
— Тогда, зачем такая морока? Зачем диск в полу? Или это что-то вроде магического наказания… ритуал, возможно?
Чейн снова посмотрел на большой медный диск.
Маги не призывали божеств — или святых — в своём искусстве. Религии были более широко распространены в этой части мира, чем на его родине. Большинство крестьян Запределья цеплялись за суеверия, духов природы и темных сущностей. Некоторые только чтили предков.
Он знал о священниках и других, кто утверждал, что был одарен более высокими полномочиями. У них были свои пышные церемонии и приспособления, чтобы пустить пыль в глаза неосведомленным.
— Воображаемая защита какого-то святого от проклятого, — ответил он. — Это — не что иное как атрибуты, чтобы успокоить массы… и чтобы управлять ими через их страхи.
Он собирался рассуждать дальше, но Винн вдруг резко обернулась к нему:
— Ходящие-сквозь-Камень кажутся тебе похожими на кучку шарлатанов?
— Ты — учёная, — ответил он. — Не верь в это.
— Тогда почему ты так долго колебался, когда мы впервые входили в храм Бендзакенджа?
Поражённый, Чейн не знал, что ответить.
— Да, я заметила это, — чуть злорадно сказала она. — Ты боялся входить в святое место. Мы знаем, что есть вещи, в которые мы никогда не хотим верить, и все же…
Чейн ещё раз осмотрел камеру. Она ссылалась на магию, воображаемую выгоду или использование власти, исходящей от более высоких духовных сил. Это только увеличивало призрачное значение религии — разве нет?
По коже пробежали мурашки, ухудшая его ворчащий голод. Он наконец ступил в истинное святое место? Действительно ли это была тюрьма для людей, которые полагали, что их предки, святые или наоборот, когда-то проживали в этом мире, а теперь — в какой-то отдельной сфере загробной жизни?
Чейн шагнул мимо Винн к единственному проходу в камере. Там было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо, пока свет не вырос позади него. Винн приблизилась с кристаллом в руках, и свет проник в небольшую круглую камеру.
Там стоял один-единственный поддельный базальтовый саркофаг. Почему он был отдельно от других?
Чейн попятился — до тех пор, пока не налетел на Винн — и обернулся.
— Да что с тобой? — спросила она.
— Помимо того, что нас заперли?
— Да.
Он не мог встретить ее взгляд или дать ей ответ.
— Я посмотрю, может, ещё где проходы есть. А так же надо вдоль лестницы и площадки поискать.
Чейн ушел, направившись вдоль стены позади застывших фигур из базальта. Он не собирался говорить ей о своём голоде. У них обоих в настоящий момент было достаточно поводов для беспокойства, и он не будет заставлять её волноваться ещё и о себе.
Но они должны были уйти из этого места, и как можно скорее.
Винн наблюдала, как Чейн уходит, и не могла прекратить волноваться из-за его бесцветных глаз. За всё то время, пока они были вместе, она никогда не видела, чтобы это держалось так долго. Что-то неправильное творилось с ним — большее, чем просто тревога, вызванная этим странным местом. Но она не могла вынудить его рассказать ей.
Она ступила в небольшую камеру, задаваясь вопросом, почему этот саркофаг хранился в изоляции. Фраза всплыла на границе её сознания:
«Хармун… аджх'альтак со. А'льхён ам леагад чионнс'гнадж», — вспомнила она шёпот Чиллиона.
«Хармун, осени благодатью это место. Наполни меня своей абсолютной сущностью.»
Что это значит? Почему он шептал слова, обращённые к дереву под названием Прибежище в центре Первой Поляны так, будто оно могло ответить на его… молитву?
Винн не забыла рассказ Магьер о воспоминаниях, прочитанных в сознании Вельмидревнего Отче. Кроме упоминания о падении Балаал-Ситта, Магьер узнала больше через ветхого лидера анмаглаков.
Вельмидревнего Отче когда-то звали Сорхкафаре — «Свет на Траве» — и он жил во времена Великой Войны. Как командующий союзнической армии, он ночами бежал с разбросанными остатками его сил от орды нежити. Они отдыхали каждый день, ночи напролёт убегая, и всё-таки добрались до Первой Поляны. Меньше чем половина из них достигла этого места, но там они обнаружили, что никакой не-мертвый не может туда войти.
