Чарослов - Чарлтон Блейк (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Амади принялась ходить взад-вперед по тесной камере.
— Почему вы выгораживаете мальчишку?
— А тебе не приходило в голову, что он может оказаться Альционом?..
— Да ну? Тогда где хотя бы малейший признак, хотя бы намек, что мы имеем дело с потенциальным великим колдуном и принцем магического порядка? — фыркнула она. — Его какография, которая заразила всю академию поломанными чарами? Или шрам, символизирующий разгул хаоса? А может, смерть и разрушения, которые следуют за ним по пятам, словно морской шторм за буревестником?
— Открой глаза, Амади! Созданный при помощи древнейшей магии конструкт убивал моих учеников одного за другим, лишь бы до него добраться. Кто, кроме демона, мог принести древний язык на этот континент?
Амади поджала губы.
— Амади, меня подставили. Демонический конструкт постарался на славу, преподнес вам подозреваемого на блюдечке с голубой каемочкой. Надо отдать ему должное: он не только сумел направить расследование в ложном направлении, но и втемяшил вам в головы идею с антипророчеством. Пойми: антипророчество на руку демонам, а ты идешь у них на поводу, вместо того чтобы переживать из-за пророчества истинного.
Амади собралась ответить, но тут в дверь камеры постучали.
— Войдите, — крикнула она. Дверь распахнулась, и на пороге возник один из стражников, невысокий мужчина с кучерявой рыжей бородой.
— Что на этот раз?
— Послание от вашего секретаря, — ответил стражник, не отрывая взгляда от чар, зеленеющих в его ладонях.
— Госпожа, — прочел он, — друиды Дейдре и Кайран исчезли. Друиды из делегации Увядшего древа утверждают, что понятия не имеют, куда делись эти двое. — Стражник поднял глаза. — Подписано магистром Кейлом.
— Кровь Лоса! — не выдержала Амади. — За что мне все это?..
Глава тридцать четвертая
Спускаясь вслед за древним призраком в разрушенную хтоническую деревню, Нико прокручивал в памяти все, что знал о духописи.
Насколько он помнил, могущественные чарословы прибегали к этому средству на краю могилы, когда чувствовали приближение смерти. В духописи (или призрачной магии) использовалась усовершенствованная версия того, что Шеннон называл «проецированием»: у себя в голове маг создавал сложную матрицу на нуминусе; со временем матрица превращалась в магическую копию разума мага, нечто вроде слепка с живого сознания. Позже магический разум обрастал текстовой плотью — и все это происходило внутри физического тела духодея. Автор и текст постепенно становились единым целым.
Волшебники творили призрачные чары на нуминусе, и те немногие призрачные маги, которых Нико довелось встретить, с головы до пят сверкали золотом. После смерти духодеев их призраки (или духи) продолжали жить в местах упокоения, которые сохраняли магический текст. Так, духи Звездной крепости обитали в особом некрополисе под цитаделью.
А еще Нико знал, что существует несколько разновидностей «ломаных» призраков. Умертвия, к примеру, нападали на другие тексты и даже на чарословов, которым не повезло забрести на территорию некрополиса. А вурдалаки отказывались покидать мертвое тело хозяина, частенько бродя в виде полуоживших трупов.
К счастью, у призрака, что плыл сейчас перед юношей, не имелось ни единого изъяна. Несмотря на прозрачность, его образ и текст выглядели на удивление цельными — поразительное достижение для чар тысячелетней давности…
Вслед за призраком Нико спускался по крутой осыпающейся лестнице к руинам хтонической деревушки. Порывистый ветер задувал все сильнее, бушуя высоко в кронах деревьев.
— Магистр, — обратился юноша к призраку, — как мне следует вас называть?
Хтонический дух замедлил шаг и с улыбкой передал Нико три фиолетовые фразы. Чарослов прочел: «Зови меня Талки. На нашем языке «талки» — форма мужского рода слова «переводчик». При жизни я был послом и общался с твоими предками».
Оторвавшись от послания, Нико поймал на себе пристальный взгляд широко распахнутых янтарных глаз. Талки сотворил еще две фразы и протянул их чарослову: «Полагаю, твой род ведет начало от правителей Новосолнечной империи. На тебе черные одежды, как у них».
Прочитав последнюю фразу, Нико только крепче прижал к груди Каталог. Из учебников он помнил, что Новосолнечная империя при поддержке тогда еще юного Ордена Нуминуса вырезала хтоников, всех до единого.
— Я родом из Остроземья, — осторожно вставил он.
Талки кивнул и написал ответ: «Да, я понимаю, что Новосолнечная империя пала много веков назад. Я слышал, она создавалась по образу и подобию Солнечной империи с древнего континента, но хотел бы знать больше. А пока следуй за мной».
Взмахнув собранными в конский хвост шелковистыми волосами, призрак отвернулся от Нико и поскакал дальше на своих трех конечностях. Чарослов зашагал следом, углубляясь в заросшие диким виноградом руины. По пути дух набросал очередной отрывок и перебросил текст через плечо. Нико кинулся его ловить, едва не поскользнулся, но все-таки поймал:
«Тебе стоит знать, что наши магические языки не слишком совместимы с человеческой кожей. Когда конструкты покинут твое тело, на память останутся болезненные отметины. Впрочем, не навсегда. Вот почему Химера, наша богиня, дала моему народу столь нежную и бледную кожу. Любой живой хтоник мог безболезненно записывать и стирать чары, используя собственное тело как вечный холст. Увы, это ослабило наши кожные покровы и стало одной из причин, по которой ваши предки так легко стерли древнейшую цивилизацию хтоников с лица земли».
Нико замедлил шаг, обдумывая прочитанное. Призрак остановился и, прежде чем выпустить очередной отрывок, окинул юношу внимательным взглядом.
«Не тревожься, я не держу зла. Ты ведь, как и я, ученый? Проводишь исследование?»
Дочитав, Нико поднял глаза.
— Исследование?..
Талки поспешил выложить очередной отрывок:
«Ты ведь евграфер? Исследуешь евграфичные языки, разве нет? Оба наших языка — и рикслан, и питан — евграфичны. Или есть другая причина, почему ты захватил с собой Живую книгу?»
Нико посмотрел на Каталог.
— Живую книгу?..
Хмурясь, призрак извлек очередную порцию текста:
«Пергамент Каталога остается живым благодаря Первому языку. Не знаю, известно ли тебе, но для записи наших языков подходит исключительно живая, дышащая кожа. Конструкты, ожившие фантазии подростка-мечтателя, предпочли твое тело Каталогу, потому что для них ты — источник силы. В этом и заключается прелесть наших наречий: мы способны превращать в текст собственные тела».
Нико перевел взгляд с Каталога на духа.
— Не понимаю…
Грудь призрака поднялась и опала в беззвучном вздохе: «Твоя Живая книга обучила тебя рикслану, одному из наших языков. А значит, ты евграфер, верно?»
— Я какограф.
Талки мотнул головой, записывая ответ: «Я уже это слышал от нашего последнего посетителя, который был здесь много лет тому назад. Только не забывай, что все евграферы ломают языки волшебников — в попытке сделать чары логичными. Вот почему твой разум влечет к рикслану: разум евграфера чувствует логику нашего языка. На рикслане ты должен колдовать почти без ошибок».
— Я… у меня получилось переделать субтекст, — признался Нико и тут же замер, как громом пораженный… а что, если?.. Он обернулся, рассматривая перевод призрачного послания. И к немалому удивлению, не обнаружил ни единой ошибки. Правда, оставалась вероятность, что дело в его недуге; какография частенько мешала ему распознавать сломанные руны — однако при переводе с нуминуса он каждый раз умудрялся наляпать столько ошибок, что даже его неполноценный разум легко их находил.
— Канон небесный! — тихонько выругался он. — Выходит, колдуя на этом вашем фиолетовом языке, я перестаю быть какографом?
С улыбкой призрак выдал ответ:
«Верно. С незапамятных времен мой народ знал, что состояние, которое вы зовете «какографией», вызвано несоответствием между магическим языком и разумом чарослова. В языках волшебников порядок рун произволен. А твой разум — разум какографа — отвергает произвольность; ему куда ближе языки с логическим строем, такие, как рикслан. Именно поэтому и ожили твои детские фантазии: порождения какографического разума, они воссоздали себя в виде конструктов, которыми сейчас испещрена твоя кожа. И именно поэтому Каталог обучил тебя нашему языку… Уверен, что ты здесь не ради исследований?»
