Кукушка - Скирюк Дмитрий Игоревич (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Всё. — Жуга устало выпрямился и отёр свободною рукою пот со лба. — Дальше она справится сама.
— Может, справится, — вкрадчиво заметил Андерсон из своего угла, — а может, и нет. — Он ухмыльнулся и много значительно похлопал по крышке улья. Пчёлы отозвались встревоженным гудением. — Так что не спеши уходить, Жуга с прозванием Лис… Или мне лучше звать тебя — Вацлав Рыжий?
Травник внимательно вгляделся в его круглое, гладко выбритое лицо, осторожно высвободил руку из цепкой хватки маленькой девушки, подобрал посох и встал во весь рост.
— Мы знакомы? — спросил он.
— В некотором роде. А знаешь, — толстяк усмехнулся, — я ведь до самого конца сомневался, что ты придёшь. Вообще сомневался, что ты жив. Знал, но сомневался.
— Я тебя не помню.
— Меня зовут Андерсон. Ян Андерсон.
— Я тебя не помню, Ян Андерсон. И всё же… — Тут Жуга поколебался. — Всё же у меня такое чувство, будто мы с тобой встречались.
— Один раз, — подтвердил голландец.
— Это ты её ужалил?
— Я.
Травник сделал странный, очень быстрый жест — будто повернул в руках большую невидимую сферу, после — сжал ладони, вновь развёл и посмотрел на них, сначала на одну, потом на другую. Поднял взгляд.
— Так вот в чём дело, — медленно проговорил он. Ты — босоркун. Двоедушник! Немудрено, что я тебя не помню. Хм… — Жуга потряс руками. — Давно я не встречал вашего брата… Правда, что с того? Думаешь, нашёл девчонку, так теперь сможешь меня удержать при себе?
— Думаю, смогу, — кивнул господин Андерсон и вынул кинжал из ножен у себя под плащом. Потрогал пальцем лезвие. — Ты видел, что творится с этой девочкой, и пришёл. Ведь ты не хочешь, чтобы это повторилось? А? Не хочешь? Вот и славно! А меня ты не станешь убивать.
— Почему это не стану? — хмуро поинтересовался травник.
— Потому, что ты для себя так решил. — Тут толстый поднял взгляд и расплылся в торжествующей улыбке. — Я прав?
Жуга промолчал. Молчали и все остальные в амбаре. Девушка у ног травника подобралась и села. Её всё ещё колотила мелкая прерывистая дрожь.
— Зачем я тебе? — отрывисто спросил Жуга, обращаясь к Андерсону. — Что ты задумал? Кто ты, наконец, на самом деле, ты, кто со мной говорит?
— Я тот, — ответил Андерсон, — кто будет Летописцем.
— Ах вот оно что! — горько сказал Жуга. — Хочешь стать новым Иоанном… Не выйдет. Не знаю, кто ты и откуда взялся, но у тебя ничего не получится.
— Получится, — заверил его Андерсон. — Ещё как получится.
— Нет. — Травник покачал головой. — Этого я не позволю. Я не дам тебе такого шанса.
Андерсон ухмыльнулся в ответ и погладил клинок.
— Тебе не справиться со мной. Убить меня не так-то просто. Да ведь ты и не станешь убивать?
— Ни в коем разе, — с достоинством ответил рыжий знахарь. — Справлюсь так.
Дальнейшего не ожидал никто. Лис прыгнул — далеко, молниеносно, только не к Матиасу и Андерсону, не к Рутгеру и Зерги, а куда-то между ними. Толстый Андерсон вскочил с клинком на изготовку, отбивая выпад — чувствовались школа и сноровка, — но атаки не последовало.
Вместо этого Жуга ударил улей. Просто так, без всякой магии.
Белый посох оказался сделан из какого-то замечательно прочного дерева, он выдержал, и более того: удар наотмашь развалил колоду пополам, не помогли ни штыри, ни обвязка. Соты выпали, как потроха, в огонь и грязь, — пустые, тёмные после зимы. Пчёлы вырвались на волю, словно только этого и ждали, злые и безумные, как тысяча чертей. Все завопили, в амбаре мгновенно сделалось тесно. Лошади метались, дико ржали и лягали загородку. Рутгер бросился к выходу, натолкнулся на Матиаса, и оба повалились на пол. Жуга не медлил ни секунды и вторым ударом опрокинул котелок на угли. Зашипело. Молоко перемешалось с мёдом, в нос ударило вонючей сластью, а костёр погас. Прежде чем кто-то смог опомниться и что-то предпринять, Жуга скакнул назад что твой кузнечик, — только посох стукнул в пол. Даже в рясе, в полутьме, среди рассыпанных вещей он двигался легко и грациозно, словно кошка. Нагнулся, подхватил орущую девчонку (благо весила она не больше, чем овечка), с нею на плечах шмыгнул за дверь и был таков.
В амбаре разразился ад. Гнедая Рутгера порвала постромки и заметалась в замкнутом пространстве, молотя копытами и не даваясь в руки. Пчёлы были всюду и везде. Матиас прыгал и вопил как резаный, Ян Андерсон ругался и махал плащом, Рутгер с бранью высаживал дверь, которую травник подпер снаружи. Только Зерги не теряла головы: она бросилась к ближайшему окну, подставила чурбак, залезла, подтянулась и теперь протискивалась, самым непотребным образом являя взорам тыл и поминая всех чертей. Вскоре её дёргающиеся ноги в сапогах исчезли из виду, арбалетчица спрыгнула, обежала амбар и вышибла подпорку. Створка распахнулась, Рутгер при очередном ударе вылетел под Дождь и шлёпнулся в грязь. Холодная вода легла на раны, как бальзам. Почуяв свежий воздух, следом бросилась гнедая; наёмник едва успел прикрыть голову. По счастью, копыта его миновали. Протерев глаза и отплевавшись, он успел увидеть, как Зерги прикрылась рукавом и снова заскочила внутрь, не иначе — спасать свою лошадь.
Вертя руками, как ветряк о двух ногах, наружу выбежал Матиас. Лицо его распухло как подушка, он ничего перед собой не видел. Вслепую пробежав десятка два шагов, он столкнулся с навозной кучей, рухнул в неё и задрыгал ногами.
Зерги возникла в воротах, волоча сразу двух коней — своего солового германца и серую в яблоках кобылу Андерсона. Звери бились и храпели, рвали удилами губы; фигурка девушки в зелёном дёргалась меж ними на поводьях, словно ниточная кукла. Рутгеру стало стыдно, он покраснел, вскочил и бросился на помощь. Всё это время пчёлы с гулом вились в воздухе, но, слава богу, вроде больше не кусали, или это дождь поумерил их пыл. Вдвоём они управились с конями, отвели их на другой конец загона, где росла большая яблоня, кое-как успокоили и привязали к дереву. Изловили и гнедую.
Последним из амбара вышел Андерсон. Вышел мрачно и неторопливо, злобный, тоже весь распухший и по самый нос закутанный в свой серый плащ.
— В погоню, — коротко сказал он, — живо. Седлайте коней!
Но о погоне не могло быть и речи: четвёртой лошади они лишились — пегий конь Матиаса был мертв, пчелиный рой зажалил его до смерти. Сам Матиас тоже не мог ни идти, ни ехать, только охал, ругался и размазывал по лицу навоз и грязь. Зерги с Рутгером переглянулись.
— Это невозможно, — твёрдо высказался наёмник. — Лошади покусанные, мокрые… мы им спины сотрём! Они не выдержат дороги, могут вообще понести. Да и ехать куда?
— А я сказал — седлайте! — рявкнул Андерсон, который уже вынес седло и теперь пытался успокоить свою лошадь. — Мы его догоним: с девчонкой на плечах он далеко не уйдёт, дорога здесь одна, мы перехватим его возле города или у леса. Ну, чего стоите? Шевелитесь, у нас не так много времени! А Матиас пусть останется и подождёт нас тут.
— Этот человек, — вмешалась арбалетчица, — не ходит по дорогам.
Голос её слегка подрагивал. Совсем чуть-чуть, но Рутгер весь напрягся, услыхав подобный тон: девица явно что-то затевала. Со счёта сбиться — столько раз наёмник слышал за последний месяц эти нотки, не сулившие хорошего. Несмотря на молодость, Рутгер уже успел постичь простую истину, что женщина есть существо непредсказуемое, тем более когда в её руках оружие.
«Далеко ль до беды», — промелькнула тревожная мысль.
Андерсон, однако, ничего такого не заметил.
— На этот раз пойдёт, — ответил он и отмахнулся от шальной пчелы.
Голландец говорил, а сам думал о чём-то своём; его толстые пальцы двигались сами по себе — стелили потник, перекидывали седло, затягивали пряжки. Лошадь косила глазом, всхрапывала, трясла мордой, но не протестовала.
— Он выдыхается, — задумчиво проговорил Андерсон, — уже не может прыгать через Бездну. Что-то его держит… интересно — что? Нет, нет, он будет двигаться пешком, как мы: топ-топ, топ-топ. Ещё немного — и мы его настигнем. Он пойдёт…
