Право учить. Работа над ошибками - Иванова Вероника Евгеньевна (читать книги онлайн без txt) 📗
Что происходит?
«Говоря простым языком, он сошёл с ума...»
Но из-за чего?
«Из-за крушения своего мира, любовь моя... Это так свойственно людям. Как только знакомые с детства или возведённые юностью стены разрушаются, человек думает, что вместе с его ничтожной лачугой рушится и весь остальной мир... И вместо того, чтобы отстраивать дом заново, быть может, и в другом месте, он рыдает на останках мечты, пока пепел сгоревших надежд не забьёт нос и горло...»
Разве только люди так поступают? Ведь я сам...
«Ты вдоволь наошибался, любовь моя, но в конце концов осознал простую истину жизни: нужно научиться быть необходимым самому себе, а уж потом — всем остальным... Тогда любое крушение будет всего лишь расчисткой места под новый дом, более крепкий, более тёплый, более уютный...»
Я закрыл дверь, оставляя некроманта наедине с останками многолетнего труда, в единый миг ставшего бесполезным лишь из-за того, что самонадеянный умник пренебрёг обычаем и не помог душе убитого им парня спокойно отправиться за Порог. В древних традициях есть много странностей и ещё больше глупостей, но все они возникали не на пустом месте и не от избытка воображения у перепивших на гулянке весельчаков. «Милорд» блестяще продумал свои действия, создал средство, позволяющее без особых усилий обзаводиться армиями мертвяков, но не счёл нужным хоть немного изучить законы, по которым живут души умерших... Печально, конечно, зато теперь я могу быть твёрдо уверен: тесной связи между безумцем и тем, кто стремился уничтожить шекку, не существует. Если бы они работали в паре, некроманту было бы известно основное правило подготовки трупа: добиться отсутствия души. Хотя, использование райга в качестве ручного зверька ещё не означает осведомлённость в прочих деталях жизни после смерти.
— Что с ним такое? — робко спросил принц.
— Ополоумел, говоря по-простому. И теперь, боюсь, не представляет интереса как собеседник.
— Сошёл с ума?
— Да.
— Но...
— За это нужно благодарить Марека.
— Если и вправду хочешь отблагодарить, то... помоги мне уйти. Окончательно.
Лицевые мускулы трупа двигались неохотно, но и того, что я видел, хватало для понимания: парню плохо. Вернее, его душе, оставшейся в ловушке почти чужого тела.
— Сейчас?
Совсем тихое пожелание:
— Если можно.
Я кивнул, сложил руки перед грудью, упирая сжатые в кулак пальцы правой в раскрытую ладонь левой, склонил голову и обратился с просьбой к той, что могла меня услышать хоть на краю света:
— Благодетельная госпожа, да будут просторы подвластных тебе земель обширны, а мир на них незыблем, снизойди до путника, страждущего упокоения, прими его в милости своей и одари прохладой последнего поцелуя...
За спиной раздался шелест, похожий на пение шёлковых листьев на ветру, но только когда пришелица выступила вперёд, я понял, что это шуршит всего лишь подол.
Какой глупец дал ей имя Серая Госпожа? Наверное, он и жемчуг назвал бы просто серыми катышками! Кружево сумерек в складках длинного платья, иней морозных узоров на ресницах, серебро весенней капели в косах... И полные неподдельной нежности глаза юной девушки.
Она подошла к Мареку, ласково погладила позеленевшую щёку, приподнялась на цыпочки и коснулась мёртвых губ своими. А миг спустя мир вокруг заполнился музыкой, грустной, как шаги дождя по крышам, но каждый её звук, затихая, уносил с собой сожаления и печали, оставляя в сердце только тихий покой исполненного долга.
— Если бы я знал, что вы так прекрасны, госпожа...
— Стал бы искать со мной встречи? — улыбнулась пришелица.
— Э...
— Конечно не стал бы. И я не стану. И не поцелую, пока не придёт срок.
Она повернулась к принцу, с открытым ртом наблюдающему за пришествием божества:
— Запомни, малыш, с теми, кто не слушается взрослых, случается самая большая беда на свете: они сами не становятся взрослыми. Запомнишь?
— Д-да, госпожа...
— Я проверю. И если нарушишь слово, приду. Но не в гости, в гости я прихожу только к тому, кто умеет приглашать. Вот к нему, например!
Звонкий смех, заполнивший уши, растаял много позже своей хозяйки, лишь когда Мэй с хмурым лицом заглянул в дверь и сообщил:
— Вокруг дома толпятся какие-то люди, и не с пустыми руками. Тебе это интересно?
— Мне это, можно сказать, безумно интересно!
Снаряжённый комендантом отряд? Вовремя. Тем более что мёртвые тела должны быть преданы огню, да и о живых следует позаботиться надлежащим образом.
Сон есть подобие смерти — так утверждают мудрецы, постигшие тайны мироздания. Но спящего никогда не спутаешь с умершим, разве что обморочного, Миррима же весьма и весьма походила на труп: ни малейшего движения, бессильно расслабленные мышцы, потускневшая кожа. И как будто даже остывает... Нет, это уже разыгралось моё истосковавшееся по неожиданностям воображение, а теплота тела осталась почти прежней, лишь немного уменьшившись, как если бы гнома и вправду заснула. Зато в коридоре о сне даже не мечтали:
— Я исправно плачу подати, господин комендант, на обмундирование и оружие для гарнизона крепости делаю скидки, за которые, если в Гильдии узнают, меня и моих наследников на поколения вперёд объявят сумасшедшими, и что же получаю взамен? Запрещение пройти к собственной племяннице!
— Прошу вас, мастер, подождите совсем недолго. Необходимо убедиться, что девочке не причинено вреда, а после того сразу же, в немедленном порядке...
Гедрин бушевал за дверью комнаты давно, с того самого момента, как стало известно о возвращении похищенной и как только почтенный кузнец смог добраться до крепости, но пока натиск тяжёлой гномьей пехоты, состоявшей из обеспокоенного дядюшки, угрюмой домоправительницы и виновато поддакивающего подмастерья, удавалось сдерживать. Честно говоря, не предполагал, что просьба об обеспечении «тишины и покоя» будет воспринята столь серьёзно. В конце концов, даже Знак Мастера — ещё не безоговорочный приказ подчиняться, но комендант счёл предъявление медальона достаточным основанием хотя бы для того, чтобы прислушиваться к моим словам. Кроме того, в отсутствии вреда действительно следовало убедиться и, надо сказать, не очень-то это получалось.
С четверть часа я промучился, подбирая глубину погружения во Внутреннее зрение, чтобы разобраться, каким образом гнома лишена сознания. В результате только остановившись, не дойдя пару шагов до Третьего уровня, смог во всех подробностях увидеть совершенно кошмарное существо. Больше всего оно походило на разожравшуюся гусеницу, десятками, если не сотнями тончайших ножек вцепившуюся в Кружево Разума малышки. В материальном воплощении чудовище, скорее всего, было той же самой слизью, в изобилии сотворённой некромантом, но действовало немного иначе: не спешило раствориться в крови или выстроить цепочки управления, а незатейливо поглощало искры и исключало любое их движение по нитям Кружева Разума из Внутренней сферы в прочие закоулки тела. Довольно рискованный способ лишить жертву возможности сопротивляться, но действенный, вне всякого сомнения. Если, разумеется, тщательно следить за временем, поскольку без приказов из Внутренней сферы сердце бьётся неохотно и недолго. Впрочем, разве «милорду» требовалось сохранять похищенной жизнь? Только лишь до часа сотворения артефакта, не дольше, потом Мирриму ждала Вечность. В каменной или железной клетке... По моему, что особенно мерзко, недосмотру.
Конечно, можно заявить: никакой вины нет. В самом деле, мог ли я предполагать намерения некроманта, вживлённые в сознание Марека? М-м-м... Мог. Особенно располагая знаниями о способах творения артефактов. Правда, нужно было ещё учесть желание Стир’риаги привлечь внимание со стороны, а сие представляется уже весьма затруднительным. Так почему же чувство вины не отступает?
Очень просто. Потому что на месте гномки мог оказаться кто угодно. И потому, что я с куда меньшим рвением заботился бы о спасении неизвестного мне существа, нежели о... Фрэлл! Я не должен ТАК думать. Есть ли разница, кто именно оказался в беде из-за моего стремления оттянуть миг воздаяния за содеянное? Никакой. Я всего лишь должен делать что умею и как... Нет. Лучше чем умею.
