Тысяча Имен - Векслер Джанго (читать книги онлайн бесплатно полностью без TXT) 📗
Восторги и ликование победителей заметно поутихли, когда им пришлось спуститься с холма и приступить к своим печальным хлопотам. Те из раненых, кто еще мог идти или хотя бы передвигаться ползком, к тому времени уже добрались до ворданайского лагеря, и на поле боя остались только убитые, потерявшие сознание либо раненные так сильно, что не могли шевелиться. Пары солдат с носилками безостановочно сновали туда–сюда, доставляя тяжелораненых в быстро растущий лазарет, а другие команды уносили либо утаскивали волоком трупы, аккуратно складывая их у подножия холма. Специальные группы собирали все, что могло еще пригодиться: мушкеты, порох и пули, фляги, кремни. Ближайший ворданайский склад находился слишком далеко, и полковник приказал не выбрасывать ничего мало–мальски пригодного.
Винтер направилась прямиком к тому месту, где, по ее предположениям, был настигнут картечью Бобби, однако трупов в синих мундирах там оказалось много, чересчур много. Паренька обнаружил Фолсом. Бобби лежал, свернувшись, как новорожденный младенец, прижав руки к животу. Лицо у него стало таким бледным, что Винтер поначалу сочла его мертвым, но, когда Фолсом и Графф перевернули его на спину, он тихо застонал, и веки его чуть заметно затрепетали. Руки Бобби бессильно сползли к бокам, и стало видно, что вся верхняя часть живота густо залита кровью. Окровавленный мундир Бобби стал жестким от засохшей грязи.
— Проклятье! — негромко проговорил Графф. — Бедный мальчуган. — Он поднял взгляд на Винтер и покачал головой. — Лучше позвать носильщиков. Пускай доставят его к мясникам и…
— Нет. — Винтер сама изумилась твердости, которая прозвучала в ее голосе. — Фолсом, помоги мне. Отнесем его в мою палатку.
— Что?! — Глаза Граффа сузились. — Но, сэр…
— Я дал слово, — перебила Винтер. — Никаких мясников. Тебе придется самому сделать для него все, что в твоих силах.
Капрал понизил голос до шепота:
— Он обречен, сэр. Такая рана, да еще в живот, загноится как пить дать… даже если до того не истечет кровью.
Винтер не сводила взгляда с лица Бобби. Глаза его были плотно сомкнуты, и даже если он слышал слова Граффа, то ни единым знаком этого не показал.
— Значит, отправлять его в лазарет нет смысла, — отрезала Винтер. — Исполняйте, капрал.
Фолсом наклонился и поднял Бобби на руки — бережно, как мать поднимает младенца. И все равно свежая струйка крови пробилась сквозь корку грязи и потекла по животу паренька. Винтер прикусила губу.
— Сэр… — снова начал Графф.
— В мою палатку, — бросила она Фолсому. — Живо.
Глава тринадцатая
Аскеры пришли только к вечеру третьего дня, и ветераны Первого колониального провели это время с пользой. В домах, стоявших у самой воды, пробили бойницы; другие постройки разрушили и соорудили из обломков баррикады на улицах и в проулках, а большие двенадцатифунтовые пушки тщательно замаскировали охапками тростника и всяческим хламом. На третий день ожидания Маркус обнаружил, что беспокойство, терзавшее его, поблекло и сменилось чем–то вроде предвкушения: «Пускай только сунутся сюда. Уж мы их встретим!»
Аскеры явно спешили. С высоты холма Маркус наблюдал за тем, как головной батальон противника нестройной походной колонной движется к переправе. Он лелеял смутную надежду, что аскеры, не зная обстановки, направятся прямиком через канал, но, как видно, вопреки всем его предосторожностям, они все–таки кое–что пронюхали. Впрочем, солнце уже клонилось к закату, и командир батальона то ли страшился потерять время, то ли недооценил вероятные силы противника. Так или иначе, батальон, едва подойдя к каналу, перестроился в боевой порядок и с плеском зашагал по мелководью.
То, что случилось потом, наверняка стало для хандараев кошмаром наяву. Именно к такой ситуации Маркус готовил своих офицеров. Ни единого выстрела не прозвучало, пока головная рота аскеров не вышла из воды на ближний берег. В этот миг груды маскировочного хлама полетели прочь, обнажив блестящие дула двенадцатифунтовых орудий, сплошь покрытые цитатами из Писания. Орудия изрыгнули клубы дыма вперемешку с картечью, нешуточно проредив головную роту аскеров и вспенив воду по всей переправе. Одновременно засевшие в домах ворданаи принялись обстреливать уцелевших врагов из мушкетов.
Результат был именно таким, на какой рассчитывал Маркус. Голова вражеской колонны рассыпалась в панике, раненые искали спасения, а те, кого не задело огнем, пытались бежать из–под обстрела. Укрыться им было негде, разве что впереди, где высокий берег мог отчасти заслонить от артиллерийских залпов, и десятки врагов метнулись к этому скалистому обрыву. Остальные бросились в воду, силясь уйти за пределы досягаемости ворданайских мушкетов. Орудия грохотали им вслед, взрывая гладь канала пригоршнями картечи.
Лишь когда аскеры почти выбрались из–под картечного огня, Маркус отправил курьера туда, где располагалась вторая половина батареи — три замаскированные пушки, спрятанные за домом на берегу канала. Их проворно выкатили на позицию, в то время как оставшиеся в деревне перешли с картечи на круглые ядра — и скоро все шесть пушек стреляли по длинной дуге через канал, по толпе людей, беспорядочно выбиравшихся из воды на дальний берег. К этому времени прибыли головные силы второго хандарайского батальона, и их появление только усилило суматоху. На таком расстоянии артиллерийский огонь больше действовал на нервы, нежели уничтожал противника, но пушкари трудились с упоением и не прекращали стрельбы до тех пор, пока оба вражеских батальона, сумев кое–как справиться с паникой, не отступили из–под огня.
Между тем Маркус отправил три роты вниз по берегу канала. Аскеры, укрывшиеся там, были не в состоянии сопротивляться, многие побросали оружие либо намочили порох в воде. После краткой и беспорядочной стычки они сдались, и на руках у Маркуса оказалось еще добрых полроты пленных — вдобавок к сотне с лишним уже имевшихся. Противник, по предположению Маркуса, потерял вдвое больше убитыми и ранеными, а ворданаи, судя по всему, лишились менее десятка человек.
— Разделали под орех! — выразил Адрехт общее настроение, царившее в ворданайском лагере. Стемнело, огоньки походных костров рассыпались по всему городку и у палаток позади холма. — Если хандараи будут продолжать в таком духе, нам даже не придется утруждать полковника.
— Если хандараи будут продолжать в том же духе, значит они глупее, чем мы думали, — отозвался Маркус. Они стояли в том самом месте, с которого он наблюдал за ходом боя, — на холме перед храмом, откуда были видны как на ладони и весь городок, и переправа, и изрядный кусок дальнего берега. — Они попытались проскочить мимо нас и получили взбучку. Сомневаюсь, что хандараи повторят этот маневр.
— А что же еще им остается? — возразил Адрехт. — Переправа узкая, сразу оба батальона по ней не отправишь, а поодиночке мы их снова искрошим.
Маркус покачал головой. Он следил за тем, как на дальнем берегу вспыхивают, словно звезды, все новые огоньки костров. Их было пугающе много.
— Увидим, — сказал он.
Ответ на вопрос они получили утром.
Пушкари аскеров даже не стали дожидаться восхода солнца. Как только начало светать и из темноты проступили очертания местности, северный берег реки полыхнул смертоносным огнем — предутренний полумрак разорвали вспышки орудий. Миг спустя над рекой разнеслись гулкое уханье выстрелов и басовитый вой летящих ядер.
В месте переправы река значительно расширялась, а значит, дальность огня должна была составлять по меньшей мере шестьсот, а то и семьсот ярдов. Выделить на таком расстоянии отдельных людей немыслимо, даже если бы орудия оказались способны на такую точность. Вражеские артиллеристы противника не стали тратить время на бесплодные попытки. Вместо этого они принялись обстреливать дома, стоявшие у самой воды. Пушечные ядра летели по длинной дуге, завершая свой воющий полет там, где так тщательно укрепились солдаты Первого колониального. Первые несколько выстрелов прошли впустую — ядра либо унеслись вглубь городка, либо, не долетев до цели, с плеском рухнули на мелководье, — однако хандарайские пушкари быстро пристрелялись. Глиняные стены местных домишек нисколько не защищали от опасности — наоборот, по сути даже усугубляли ее, поскольку глина под ударами снарядов разлеталась на острые как бритва осколки.
