Иногда оно светится (СИ) - Акай Алиса (читать книги онлайн полностью без сокращений .txt) 📗
Его собственный комбинезон тоже упал вниз, спину закололи колючие волосы. Потом в ногу ткнулось что-то горячее, упругое, влажное, стало нетерпеливо ползти вверх, сильно, как небольшая торпеда…
Тогда все получилось очень быстро. В памяти остался черный кусок, непрозрачный, как самая черная темнота
Космоса. Отдельные отрывки, бесформенные, лишенные времени, россыпь…
Взгляд. Удивленный, на дне тает еще слой похоти. И застывает, потому что голова вдруг оказывается вывернута под неестественным углом. Темнота. Я куда-то бегу. Нет боли в ноге, нет ощущений, все нервы в теле заморозили, так, что я даже не чувствую себя, только лишь вижу, как движется мир вокруг меня. Человек в пехотном комбинезоне целится в меня из винтовки, лицо у него отчего-то белое и в нем уже совсем нет злости. Темнота.
Руки чувствуют что-то влажное и горячее. Резкая боль в запястьях, будто кто-то хлестнул по ним раскаленной проволокой. Человек кричит, из уголков рта у него текут две темные, почти черные, дорожки, текут медлено, а глаза у человека движутся быстро-быстро, так, что даже трудно уследить. Комбинезон на его животе висит рваными ошметками, под которыми сереют крупные осколки защитного жилета. Вниз хлещет черным, тоже горячим, а мои руки уже выныривают из его живота, оставляя после себя что-то бесформенное, выпирающее. Темнота.
Я стою неподвижно, вокруг меня никого нет. Ночь, сверху ровным светом горят звезды. Вспышек уже нет. Неподалеку лежит все еще горящий фонарик и конус света упирается в землю, почти ничего не освещая. Я смотрю внимательно на свои руки, потом вытираю их о бедра, на коже остается мокрое.
«Молодец, — вдруг говорит голос. Он не принадлежит мне, но вокруг меня никого нет. Только три темных силуэта на земле, — Все правильно. Ты молодец, друг Линус.»
Наверно, это галлюцинация. Я бью себя по лицу, хотя оно уже не чувствует боли. Рация лежит неподалеку, мне приходится повозиться, прежде чем я слышу треск эфира. Тогда я беру микрофон и говорю в него. Мой голос спокоен, как на уроках в Академии.
— Прием. Прием. Докладывает капрал ван-Ворт, борт «Веста», прием…
— Линус!
— А? Что?
Котенок тормошил меня за плечо. Лицо у него было перепуганное, на лбу пот.
— Что? — спросил я, выныривая из сна. Во рту еще остался его сладковатый привкус. Тело казалось разбитым, пережеванным, сон не освежил, наоборот, — Ну?
— Тебе снилось что-то?
— Мне?.. Снилось… Ничего, — я потряс головой, — Черт, нет. Было. Я брыкался?
— Ты кричал, — сказал Котенок очень серьезно, пристально глядя на меня. Обнаженное тело лежало рядом, узкое и прохладное, я погладил его по бедру и только тогда заметил, что сам весь мокрый от пота, — Тебе снилось что-то очень плохое, да?
Он поцеловал меня в висок. Мой отважный Котенок, ты пытаешься защитить меня даже от моих собственных снов.
— Все в порядке, малыш. Старая чушь имеет обыкновение скапливаться в голове, особенно если там пусто.
Ничего, не переживай.
— Что-то из прошлого?
Я глубоко вздохнул. Чтобы свежий воздух провентилировал легкие, выдул остатки сна.
— Да. Далекого прошлого. Мне тогда было семнадцать.
— И что тогда случилось?
— Я впервые убил человека. Людей. Но это не та история, которую я хотел бы рассказывать, понимаешь?
— Угу. Я не буду тебя спрашивать, Линус. Спи. До утра еще далеко.
— Космос, как быстро пролетел день.
— Да… — прошептал он, обнимая меня за шею, — Я его почти не заметил. Сколько у нас осталось таких? Очень мало. Они такие короткие, эти дни. Совсем крошечные.
Котенок стал рассматривать ноготь своего указательного пальца, как будто это был тот самый крошечный день.
— Счастья всегда не замечаешь.
— Правда?
— Да. Слишком тонкая субстанция… — я потрепал его по волосам, — Спи.
— А я счастлив, — сказал он тихо-тихо, трясь щекой о мое плечо, — Я даже не знал, что бывает… так. Я вообще почти ничего не знал, на самом деле. Я пытаюсь запомнить это, сохранить в себе. Каждую минуту, каждый день. Они все-таки крошечные… Я хочу запомнить тебя — навсегда.
— Запомни лучше что-нибудь хорошее, — сказал я, стараясь чтоб голос звучал сонно и немного сварливо, -
Нашел же…
— Ты — самое хорошее из всего, что есть. Я тебя запомню. Даже сейчас, лежу и ни о чем не могу думать.
Только о тебе и о том, сколько нам еще осталось. Поначалу мне было даже страшно немножко.
— Отчего?
— Мне показалось, что мне досталось слишком много. Я про счастье. Что так много его быть не может и что-то здесь не так… Не смейся! Я серьезно. Сперва мне казалось, что этот месяц — это очень-очень мало…
— Разве ты не говорил, что тебе и сейчас так кажется?
— Кажется. Но одновременно мне кажется, что это очень много. Мало и много… Да, это смешно, наверно.
— Ничуть не смешно.
— И каждый раз, когда я думаю о том, сколько осталось, мне становится так… гадко, что я стараюсь вообще про это не думать. У меня каждый день — это сегодня и нет никакого завтра. Так тоже приятно, на самом деле.
И еще у меня есть вчера, — он приложил руку к сердцу, — Оно немного помогает, когда все-таки думаешь о завтра.
Я, наверно, совсем дурак, да?
— Нет. Ты самое чудесное и замечательное из того, что у меня было.
— Самое-самое? — ревниво осведомился Котенок.
— Самое. Самое любимое.
— Линус…
— А?
Каких трудов мне стоило делать сонный вид. Кровь клокотала в висках. Космос, за что ты опят меня пытаешь?
Я бы предпочел вновь упасть на спасательном боте. Как в тот раз. Сто раз. Двести. Но только не это.
— Сейчас я счастлив.
Он сжал мою руку, очень крепко. Уткнулся носом в грудь и сонно засопел. Когда дыхание выровнялось, я очень осторожно, чтобы он не проснулся, переложил его на подушку, приподнялся. Он все равно это почувствовал, попытался задержать меня рукой, пробормотал что-то, не раскрывая глаз.
— Тихо, малыш. Я покурю. Спи.
Он горько вздохнул, но руку выпустил, прижал к себе подушку. Он очень устал, мой Котенок. Страстный до самозабвения, он отдавал всего себя, как огонь перекидывается на сухие ветви, не оставлял запасов… Утром он просыпался поздно, сонный и немного ворчащий. Но почти сразу же становился обычным. Он отмерил себе срок и торопился прожить его. Не думая о крошечных днях. Он был смелее меня, гораздо смелее, но сколько времени я этого не замечал… Очень, очень долго. Наверно, слишком.
У меня нет права опоздать.
Компьютер загудел, оживая. Я беспокойно обернулся на Котенка, но тот спал, все так же зажав подушку. Я сел, придвинул к себе клавиатуру терминала. По экрану беспокойными насекомыми запрыгали символы. Завертелись разноцветные плоскости, деловито поднялись язычки диаграмм. Красивый, в чем-то совершенный мир цифр.
У меня права ошибиться еще раз. Я должен сделать все сейчас.
Компьютер усомнился. Я ввел подтверждение. Еще одно. Клавиши стучали, как приглушенные пулеметные очереди, сухо: так-так-так-тиу-так. Я работал быстро, глядя только на экран. Рядом дымилась забытая сигарета. Как мало времени, до чего же мало… Оно уходит, как песок высыпается из ладони, его крупинки уже не соберешь обратно. Значит, мне надо спешить.
У меня ушло не больше получаса. Компьютер пискнул, вывел сообщение «Информация передана». Я устало потер ноющие виски, прикрыл глаза.
«Ты ведь не ошибся, друг Линус? Правда?»
«Нет. Впервые в жизни.»
«Мне всегда нравилась твоя уверенность. Но ты ведь знаешь — сейчас ты подписал себе приговор.»
«Напротив, я подарил нам обоим жизнь.»
Голос исчез, словно где-то в моей голове выключился другой компьютер, я сделалп последнюю затяжку, затушил сигарету о системный блок и лег. Котенок заворочался, но не проснулся. Я обнял его, погладил по спине, притянул к себе и почти сразу уснул.
Утром Котенок проснулся раньше меня. Пока я спал, он сварил кофе, принес в постель. И ждал, когда я проснусь.
