Глориана, или Королева, не вкусившая радостей плоти - Муркок Майкл (бесплатные версии книг .txt, .fb2) 📗
Уходя, он послал ошарашенному и перепуганному другу воздушный поцелуй.
Глава Двадцать Восьмая,
В Коей Фавориты Королевы Забавляются, а Лорд Монфалькон Предупреждает о Катастрофе, Что Следует за Нечестивостью
Ведомая потаенным фонтаном вода брызнула из клумбы белокудренников столь внезапно, что леди Блудд, уже шатавшаяся, с изумленным воплем опрокинулась, роняя полный кубок, раскидывая руки-ноги в складках индийского своего одеяния, в то время как Королева, ее слуги и ее царедворцы надрывали животики от смеха, и все сие – под жарким позднеавгустовским солнцем, опалявшим ныне сады личных апартаментов Глорианы. Растения всех видов, аранжированные по цветовому контрасту, цвели геометрическими квадратами, кругами, лунными серпами и полумесяцами, разделены узкими гравийными тропками и влажными лужайками, а также тисовыми зарослями, декоративными кустарниками сих симметричных и утешительных примеров укрощенной природы. Эрнест Уэлдрейк, пряча в карман книжицу, помог даме сердца встать на ноги. И он был одет по моде нынешнего лета, с избытком черного и золотого в маврском стиле, склонен напоминать петушка, одолжившего каким-нибудь образом орлиное оперение. Пока стихотворец трудился над леди Блудд и в конце концов после изрядного пробуксовывания восстановил ее стоячее положение, его тюрбан соскользнул на подергивающееся лицо. Она покачнулась.
– Смерть! Я вся мокра внутри и снаружи!
Капитан Квайр, по обыкновению, не следовал моде, оставаясь в бедняцком черном и теня лицо своим сомбреро (ворона в пару к затейливой дичи Уэлдрейка), однако улыбался вместе с Королевой. Из прочих сир Томашин Ффинн, неспособен заставить себя притворяться, носил траурный пурпур (по Лисуарте) с серьгой в уступку галантности. Сир Амадис Хлебороб был пятнист и полугол в золоте и перьях некоторого инкского короля, лорд же Кровий соперничал с ним в виде другого потентата Восточных Индий, весь увешан бусами и коралловыми браслетами. Оба привычно дарили вниманием маленькую Алис Вьюрк, ныне плясавшую для них в саронге и прыгавшую сквозь радужные фонтаны, что смачивали ее одеяние, очерчивая мальчишескую фигуру, разгорячая страсть обоих.
– Ах!
Фил Скворцинг, танцор, красовался в кое-каком золоте и набедренном лоскуте, не считая обычного макияжа, и возлежал на лужайке в ногах полуобморочного Уоллиса, неправдоподобного мандарина. Мастер Оберон Орм, татарское чудило, выбежал из входа в ближайший лабиринт, преследуемый парой королевских фрейлин в облачении бирманских куртизанок, и чуть не препнулся о юного Фила, что надул губки, глядя сквозь Орма на Марчилия Галлимари, схожего с худосочным тюркийцем, обвившего рукою двух арапчиков, чью скромность защищали всего только фартуки из бледно-золотых цепочек сзади и спереди. Все одурманивались эйфорией, эротическим воздухом, что наполнял с недавних пор личный двор Королевы.
Та обняла и облобызала леди Блудд.
– Отдохнемте вон там. – Они совместно профланировали до мраморной скамейки, посмеиваясь над Квайром и Уэлдрейком. – Когда уже кончится сие лето! – Фраза была риторической; мало кто здесь ожидал или приветил бы намек на осень. – Мы обсуждали какое-нибудь официальное занятие для капитана Квайра. Ныне, когда лорд Рууни с семьей в провинции, нам требуется временный мастер Королевских Гвардейцев. Что бы вы сказали о сем назначении, капитан?
Квайр покачал головой.
– Я не настолько сознателен, как добрый прямой лорд Рууни. – Он притворился, будто хмурится и взвешивает альтернативы. Его весьма успокоило удаление лорда Рууни от Двора (по собственному предложению Квайра). Капитана по-прежнему нервировали все, с кем он сталкивался прежде исполнения теперешней своей роли. Рууни, будучи признателен за наглядное спасение своих родных, так и не заподозрил в Квайре того самого злодея в капюшоне, коего привел однажды к лорду Монфалькону; однако под постоянным давлением Лорда-Канцлера два и два могли быть сложены в любой момент, превращая Рууни из полезного друга в вероятного врага. Первой жертвой предприятия пал сир Кристофер (отравленный за то, что мог вспомнить лицо Квайра, а равно его имя), но сейчас из приближенных к трону не осталось никого – кроме Монфалькона, коего Квайр денно опорочивал, – кто ведал бы о его личном прошлом. Он на миг задумался, не намекнуть ли на место лорда Ингльборо, однако сие уже занял сир Томашин. Он бросил взгляд в сторону Ффинна, что рука об руку с фрейлиной подступал к беседующим. – Королева полагает, что мне должно обрести честное занятие, сир Том.
Морской волчара сморгнул проницательный огонек в глазах.
– Любопытно, капитан, каково же ваше ремесло?
Веселость. Королева и леди Блудд вновь упали друг другу в объятия. Квайр изобразил замешательство, и они с Ффинном кратко обменялись взглядами, полными тайной иронии.
– Нешибкое, увы. Малый талант к лицедейству, полагаю. – Он разумел, думали они, свою игру на Сшибке.
Сир Томашин сказал:
– Мой друг Монфалькон считает вас шпионом. Покамест не заменен бессрочно сир Кристофер Мартин.
– О, сир Том! – воскликнула Королева. – Капитан Квайр не столь низмен, как какой-нибудь ловец воров!
– Секретарь, быть может? – Леди Блудд мигнула, в шоке от своей же тарабарщины. Она вновь опала.
Глориана опечалилась, затем подавила эмоцию. Квайр, моментально уловив суть, враз переменился в тоне:
– Мое ремесло – служить Королеве любым желанным ей способом. Пусть она решит мою судьбу.
Та взяла его за руку и усадила меж собой и леди Блудд.
– Здесь потребно немалое размышление. Я расспрошу вас, капитан, относительно ваших умений и навыков.
На террасе наверху объявился сир Орландо Хоз. Он носил обыкновенные оттенки темных цветов, багряного и синего, ибо присоединился к трауру, наряду с большей частью двора, по лорду Ингльборо, чьи похороны имели место ранее. Чернокожий, Хоз смотрелся почти тенью, но Квайр заметил взгляд, что задержался на маленькой Алис, плясавшей и строившей глазки своим возлюбленным. Квайр был на редкость удовлетворен ее работой. Она сделалась его подсадной сучкой, и он взрастил в ней вожделение к вероломству, как иной взращивал бы вожделение к злату либо удовольствию.
Сир Орландо замешкался, явно огорчен видом частного карнавала, а возможно, что и смущен дальним эхом костюмов собственных прародителей. Затем он неспешно сошел по лестнице в сад, снимая черную шляпу с пером, поклонился.
– Ваше Величество. Лорд Ингльборо внесен в гробницу.
Королева не поддалась вине, как за минуту до того не поддалась грусти.
– Похороны прошли хорошо, сир Орландо?
– Их посетили тьмы и тьмы, Ваше Величество, ибо лорд Ингльборо был любим народом.
– Как и мы любили его, – сказала она твердо. – Народ известили о нашей невозможности присутствовать?
– Ввиду недужливости, вестимо. – Он приосанился и принялся всматриваться в пейзаж.
– Чересчур горя видела я в прошедшие месяцы, – сказала она ему. – Я буду помнить Ингльборо живым.
Сир Орландо посмотрел на сира Томашина:
– Нам не хватало вас на поминках, сир.
– Я смотрел, как Лисуарте погребают. Сего было достаточно. Я не любитель формальных церемоний, как вы знаете.
Сир Орландо был порицающ. Его мнение о сире Томашине не бывало ниже. Капитана Квайра он не признавал вовсе.
– Лорд Монфалькон говорил от имени Королевы, Ваше Величество, – продолжил он. – Как ее представитель.
– О том нас уже оповестил сир Томашин.
– Он со мной. И лорд Канзас. Он послал меня вперед, дабы поинтересоваться…
– Вероятно, он предпочел бы побеседовать ныне вечером? – предположила она.
– Он изнурен событиями сего дня. Было бы лучше всего, Ваше Величество, повидай вы его сейчас же. – Сир Орландо указал на террасу. – Он по другую сторону ворот.
Королева вопросительно взглянула на Квайра, тот пожал плечами, молча соглашаясь. Злить Монфалькона пренебрежением не стоило. Пока что.
– Мы примем джентльменов, – сказала Глориана.
