Драконы осенних сумерек - Уэйс Маргарет (чтение книг TXT) 📗
Что до Гилтанаса, он подобного такта не проявил. Они с Танисом поговорили начистоту насчет Лораны, и таким вышел их разговор, что душевные раны, причиненные им, спустя годы еще продолжали болеть, и Танис до сих пор не был уверен, что все забыл и простил. Было очевидно, что то же самое мог бы сказать и Гилтанас.
Для этих двоих невеселое путешествие тянулось воистину бесконечно. Несколько раз Танис без особого успеха пытался заговорить с Гилтанасом и скоро понял, как сильно тот изменился. Молодой эльф всегда был честен и прям, всегда любил посмеяться и пошутить. Он не завидовал брату – наследнику трона. Гилтанас был больше склонен к наукам и пробовал силы в магии, хотя и не питал к ней такого серьезного интереса, как Рейстлин. Как все эльфы, он ненавидел сражения, но притом был отменным бойцом. Он был глубоко предан своему роду, в особенности сестре… Теперь же он сидел неподвижно и мрачно молчал, что уже само по себе было очень странно для эльфа. Единственный раз проявил он интерес к окружающему: когда Карамон завел речь о побеге, Гилтанас довольно резко велел ему даже не думать об этом – иначе, мол, он все погубит. Спутники тотчас накинулись на него, расспрашивая, что именно мог погубить Карамон, но эльф отмолчался, пробормотав нечто невразумительное о роковом неравенстве сил.
На рассвете третьего дня войско драконидов, утомленное долгим ночным переходом, подыскивало подходящее местечко для привала. Пленники, проведшие еще одну бессонную ночь, готовились скоротать тоскливый и зябкий день. Неожиданно повозки остановились. Танис поднял голову, дивясь такому изменению привычного распорядка. Выглянув между прутьями клетки, друзья увидели старца в длинных, некогда белых одеждах и видавшей виды остроконечной шляпе. Он громко разговаривал с… деревом.
– Кому говорю! – грозил он исцарапанным посохом толстому дубу. – Я сказал – передвинься! Как смел ты бросить на меня тень и помешать мне греться на утреннем солнышке? Передвинься немедленно, слышишь?
Дерево не отвечало. И, конечно, с места не двигалось.
– Не моги меня злить! – Старец принялся колотить дуб посохом. – Сей же момент передвинься, не то… не то я тебя…
– Эй, кто-нибудь! Живо посадите этого чокнутого в клетку! – прокричал Младший Командир Тоэд, галопом поспешая назад со своего места во главе каравана.
– Уберите лапы!.. – заверещал старик, когда его подхватили набежавшие дракониды. И бессильной рукой бил их посохом, пока его у него не отобрали. – Арестуйте это дерево! – потребовал он. – Я обвиняю его в том, что оно заслонило мне солнце!
Дракониды швырнули его в ту же клетку, где сидели друзья. Запутавшись в одеждах, он растянулся на полу.
– Не ушибся, старец? – усаживая его, спросил Речной Ветер.
– Как ты, дедушка? – Золотая Луна покинула Тероса и подошла к ним. – Ты скажи, если что. Я жрица…
– …Мишакаль! – довершил он, вглядываясь в амулет на ее шее. – Как интересно! Поди ж ты, поди ж ты!.. – Он смотрел на нее с величайшим изумлением. – Неужели тебе триста лет? Нет, нет, ты выглядишь гораздо моложе…
Золотая Луна растерялась, не зная, как отвечать.
– Как ты догадался, дедушка? Ты знал?.. Мне и вправду не триста…
– Ну конечно, деточка. Не сердись. – Старик ласково погладил ее руку. – Верно, ни к чему прилюдно болтать о возрасте дам. Прости, больше не буду. Сохраним нашу маленькую тайну! – пообещал он таким громким шепотом, что Тика и Тас, не выдержав, прыснули. Старец огляделся: – Как мило с вашей стороны было остановиться и подбросить меня до Квалинести. Дорога туда далека…
– Мы едем не в Квалинести, – резко перебил Гилтанас. – Мы – пленники. Нас везут в рудники Пакс Таркаса!
– В самом деле? – Старик рассеянно повел глазами вокруг. – Значит, днем здесь еще кто-то будет проезжать? А я-то готов был поклясться, что вы и есть те самые…
– Как тебя звать, дедушка? – спросила Тика.
– Кого? Меня? – Старец в глубокой задумчивости свел брови. – Фи… да, кажется, так: Фисбен.
Повозка дернулась и покатилась дальше.
– Фисбен! – повторил Тассельхоф. – Разве это имя?
– В самом деле? – затосковал тот. – Какая жалость. А мне оно так нравилось!
– Превосходное имя, – вмешалась Тика, строго глядя на Таса. И кендер притих в уголке, устремив завороженный взгляд на кошели, перекинутые через плечо старика.
Неожиданно Рейстлин в очередной раз закашлялся, и они на время забыли о новом соседе. Приступы кашля, терзавшие мага, делались все невыносимее. Он лежал совершенно без сил и, судя по всему мучился болью; воспаленная кожа так и горела. Золотая Луна не могла ничем ему помочь. Хворь, сжигавшая его изнутри, была неподвластна жрице. Карамон стоял подле брата на коленях, утирая кровь, выступавшую у него на губах.
– Как же он теперь без этой своей травы?.. – Карамон поднял полные муки глаза. – Я еще не видел его в таком состоянии… Надо сказать им! И если они отмахнутся… – великан свирепо ощерился, -…я им головы поотрываю! И мне наплевать, сколько их там!..
– Я поговорю с ними во время привала, – пообещал Танис. Можно было, впрочем, предвидеть, каков будет ответ Младшего Командира.
– Прошу прощения, – вступил в разговор старик. – Разрешите?.. – Подсев к Рейстлину, Фисбен возложил руку на голову мага и сурово произнес несколько слов. Внимательно слушавший Карамон разобрал немногое: «Фистандан…» и еще: «…не время». Это уж точно не было исцеляющей молитвой из тех, что пробовала творить над Рейстлином Золотая Луна. Но действие!.. Потрясенный Карамон увидел, как Рейстлин зашевелился и даже раскрыл глаза. Почему-то он уставился на Фисбена с выражением несусветного ужаса на лице и истощенной рукой стиснул его запястье… На миг Карамону показалось, что Рейстлин узнал старика… но вот Фисбен взмахнул перед его глазами ладонью, и выражение ужаса пропало, сменившись растерянностью.
– Привет! – заулыбался старик. – Меня зовут… э-э… Фисбен! – И сердито глянул на Тассельхофа – не станет ли тот снова смеяться.
– Ты… маг! – прошептал Рейстлин. Его кашель как рукой сняло.
– Верно, верно, а что?
– Я тоже маг! – Рейстлин силился сесть.
– Во дела! – Фисбен необычайно развеселился. – Мир-то, оказывается, тесен!.. Придется, мальчик мой, научить тебя кое-каким моим заклинаниям. Вот одно, очень полезное… огненный шар. Как бишь оно произносилось?.
И, углубившись в воспоминания, старик бормотал себе под нос, пока караван не остановился на дневку.
4. СПАСЕНЫ! МАГИЯ ФИСБЕНА
Рейстлин страдал телесно, Стурм – духовно, но, пожалуй, всех острее прочувствовал четырехдневное заключение Тассельхоф.
Страшнейшая пытка, которую можно учинить над кендером, – это запереть его в четырех стенах. Зато с точки зрения иных рас самое худшее, что может случиться с кем-либо, – это оказаться взаперти вместе с кендером. К концу третьих суток его беспрерывной болтовни, шуточек и всевозможных хохм спутники с радостью променяли бы общество Тассельхофа на тихий и мирный часок висения на дыбе, – по крайней мере, так всерьез утверждал Флинт. Когда наконец даже Золотая Луна потеряла терпение и едва не наградила кендера оплеухой, Танис отослал Таса в заднюю часть повозки. Несчастный кендер свесил ноги между прутьями, прижался к решетке и подумал, что, видно, пришел его смертный час. Никогда в жизни ему еще не было так скучно.
С появлением Фисбена дело, казалось, стало налаживаться, но и тут Тасу не повезло: Танис заставил его вернуть все, что так или иначе перекочевало в его кошель из сумок старого мага. Находясь на грани отчаяния, Тассельхоф неожиданно обнаружил новое развлечение.
Сестан, овражный гном!
Друзья наблюдали за ним, в общем, с жалостливой насмешкой. Тоэд гонял овражного гнома в три шеи и издевался над ним, как хотел. Всю ночь бедолага сновал туда и сюда с поручениями – от Тоэда, следовавшего в голове каравана, к вожаку хобгоблинов, шедших в хвосте, и обратно. Он носил Младшему Командиру еду из повозки с припасами, поил, кормил и чистил пони Младшего Командира и выполнял всякую иную тяжелую и грязную работу, которую изобретал для него Младший Командир. Тоэд сбивал его с ног зуботычинами самое меньшее по три раза на дню, дракониды унижали его, хобгоблины отнимали еду. Даже лоси лягали его, когда он пробегал мимо. Он выносил все это с мрачной решимостью, снискавшей ему невольные симпатии друзей.
