Дом последней надежды - Демина Карина (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗

В руках колдун нес свиток.

За ним же следовали пара чиновников рангом меньше, писец с корзиной и еще полдюжины стражников.

Душу кольнуло недоброе предчувствие. Колени дрогнули, а…

Мне нечего бояться, ведь обвинение в убийстве достаточно серьезно, чтобы за дело взялся верховный судья, а он не допустит несправедливости.

Если, конечно, обвиняемая доживет до суда.

Дел у судей много, да и пока обвинение в лице молодого, но явно обласканного высшею милостью чиновника соберет доказательства, пройдет не один день. И ждать суда я буду не в своем доме, а в яме, с иными преступниками…

Спокойно.

Они остановились у моих ворот. И колдун, заглянув мне в глаза, усмехнулся: мол, я чую твой страх. И это разумно с твоей стороны — бояться. Только разум не спасет.

Не…

Я сглотнула.

А он повернулся к соседскому дому и указал на ворота.

И снова кто-то рассмеялся, громко так…

Призрак.

Выходи.

Раз-два-три-четыре-пять… я иду тебя искать…

…стук.

Открывает толстуха, и ойкает, и отступает, клянясь, что знать ничего не знает, но солдаты подхватывают ее под руки. А колдун, сделав шаг, оказывается перед женщиной. Она еще более уродлива, чем в том моем полусне. Толста. Неряшлива.

Напугана.

Я вижу, как двигаются ее губы.

Она слабая женщина. И во всем слушалась мужа, ибо так положено от сотворения времен, что женщине надлежит быть покорной… а он…

Колдун стискивает толстые щеки, и рот приоткрывается, выпуская нить слюны. Он смотрит в глаза, долго так… а потом отталкивает женщину. И та бы упала, но солдаты не позволяют.

Выводят мужчину.

Вернее, выносят. Он висит в руках солдат, и с головы его течет кровь. А сама голова мотается… колдун отступает. Подает знак. И соседа кидают на землю, чтобы, перевернув на живот, стянуть руки за спиной. Веревка прочна, и край ее захлестывает шею.

Солдаты знают свое дело.

Женщина воет, пока кто-то пощечиной не прерывает ее вой. Она замолкает, прижимая руки к груди, и просто раскачивается. Пока взгляд ее не упирается в меня. Я же понимаю, что все это время просто стою на улице, глядя на то, на что глядеть бы и не стоило, что прочие соседи если и наблюдают, то издали, исподтишка, а я…

— Ты! — толстый палец ткнул в мою сторону. — Это все она! Она…

Женщина вскочила.

И как-то так вышло, что никто не дернулся ее остановить. Она бросилась ко мне, спотыкаясь, но чудом удерживаясь на ногах. А я… я ничего не успела сделать.

Вот стою.

Вот бьюсь пойманной рыбешкой в цепких пальцах.

— Ты… ты… лезла… следила… думаешь, не знаю… я все про тебя знаю, проклятая… — Она трясла меня, а я слабо отбивалась.

Колдун смотрел.

Улыбался.

И… если я умру сейчас, то это будет несчастным случаем. Всего-навсего. Но нет, он взмахнул рукой, и пара солдат устремилась к толстухе. Ее опрокинули.

Я тоже упала.

Заломили руки. Скрутили. Пнули пару раз и, связав, бросили в пыли. Мне же никто и руки не подал.

— Ты и она… проклятая старуха…

Кошка, выглянув во двор, подошла ко мне и потерлась о мою руку. Мол, вставай. Нечего позориться. Помогать мне не стали.

Колдун стоял.

Улыбался.

И выглядел невероятно довольным.

— Что тебе на самом деле надо? — спросила я шепотом, но готова поклясться, что вопрос он понял. И прижал палец к губам: мол, не здесь.

Не сейчас.

Слишком много лишних ушей. И неужели я хочу, чтобы все эти любопытные люди оказались в курсе наших с исиго дел? Он махнул рукой, словно отсылая меня. А я подчинилась.

Закрыла ворота.

Прислонилась к ним спиной. Застыла, дрожа от страха… и ощущение призрака, который вновь появился, не принесло успокоения… колдуна он не тронет.

Косточка.

Я должна найти ту косточку, которую они сохранили, чтобы управлять стражем… я глупая, обезопасила себя и успокоилась. А если исиго решит… я вцепилась в собачий зуб, который носила, с собой и судорожно выдохнула.

Как быть?

Он заглянул.

Потом.

Уже под вечер, когда сгустились сумерки, а духи-тенгу повыползали из своих укрытий. Они облепили старую сосну, что росла в соседском дворе. Самые смелые спустились на крышу. И кошка шипела, выгибала спину, но духи были чересчур любопытны.

В темноте они гляделись этакими уродливыми птицами. Несоразмерно огромные клювы. Крылья куцые и когтистые лапы, что перебирали глиняные черепички на крыше.

Духи вздыхали.

Перешептывались, перекидывая друг другу новости…

…в доме нашли тело.

…закутанное в старое одеяло, спрятанное в яме… нечистое…

…и еще одно, захороненное в другой комнатушке…

Про второе я ничего не знала, поэтому слушала духов, а те и рады были стараться. Тела уложили на волокушу. И стражник облил их водой, а потом положил на грудь освященные в храме монеты.

Мало ли…

Дом обыскали.

И все добро, которое было найдено, вытаскивали во двор. Исиго брал в руки каждую вещь, а потом диктовал писцам, как надлежит ее занести в перечень.

Скучно.

Стражники искали свидетелей. И к нам заглянули, но я сказала, что ничего не знаю, поскольку соседи не слишком-то желали с нами общаться… поверили?

Нет?

Нехорошо лгать следствию, но…

Кошка следила за людьми, и духи-тенгу приняли ее за свою.

— Боишься? — за спиной раздался детский голосок. Я обернулась и увидела босоногого мальчишку, который стоял, прижимая к груди тряпичный мяч. Мяч выглядел затасканным, а мальчишка бледным.

Очередной дух.

И что теперь?

Отыскать, где лежит его тело…

— Там, — он указал на двор. — Он меня утопил… давно еще… а мама спрятала. Она побоялась, что его казнят. Он был почти взрослый. И она останется вовсе без сыновей.

Он улыбнулся детской щербатой улыбкой.

— Она поверила, что он не нарочно… мы играли в пруду, и он меня утопил. Он хотел быть единственным сыном. Наследником. А еще ему нравилось делать больно, но никто в это не верил. Я ей говорил. Раньше. Давно.

— Мне жаль.

Мальчишка махнул рукой и опустился на доски.

— У тебя хорошо… я буду заглядывать. А можно погладить?

— Если не боишься…

Он коснулся шерсти призрачного зверя, и пес заворчал, но не зло, скорее предупреждая: не следует совсем уж вольничать. Все-таки он не собака в полной мере, а призрачный страж.

— Чего мне бояться? — Мальчишка гладил безголового пса. И в этой картине было что-то сюрреалистически-идиллическое.

И действительно, чего…

— Она его всегда любила больше…

Кошка, бросив крышу и духов, перебралась на дерево, откуда наблюдала уже за нами. В желтых глазах ее застыл упрек.

Несправедливо.

Или…

— Я знаю, что больше… но мне положила мяч. И серебряных монет… и еще одела красиво, чтобы было не стыдно перед богами. Но я не ушел.

— Почему?

— Сначала обидно было, что она так… его не наказали… совсем… я ждал, что она… а она сказала, что он и так настрадался… — Мальчишка фыркнул. — И потом отправила к тетке. У тетки хорошо, у нее море и рыбу можно ловить… я любил там бывать. Я смотрел за ней… она плакала, да… мне грустно было, когда она плакала. И еще интересно смотреть. Он вырос… он кошек мучил. Не наших… ловил и убивал… и в морские люди ушел, а она плакала… думала, он денег хочет. Ему же нравилось смотреть, как другие умирают. Когда он приходил, от него смертью так воняло…

Мальчик чесал псу живот, а тот, позабыв про достоинство стража, лежал на спине и ногой подергивал. Оба выглядели несказанно довольными.

— А она радовалась, глупая… один раз, когда он был тут, ватагу поймали. Казнили всех. И он испугался… на самом деле он трус. Всегда боялся боли… разбойничал, но бросил… и отец умер. От отца остались деньги. Да и свои были… он мало тратил.

Духи взмыли над домом. Закружились черным вихрем, и гортанные их голоса, которые, кажется, слышала лишь я, заглушили мальчишку.

— Женился, чтобы как все… она глупая совсем… а он в город ходил. На окраины. Там дешево можно женщину купить, и если с умом, то никто искать не будет.