Мир Чаши. Дочь алхимика - Крамер Филипп (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
Для начала она попробовала дотянуться до чувств своего грифона, проверяя, могут ли они обмениваться не только мыслями, но и восприятием; он помог своей Всаднице — это было похоже на надежные руки, подхватившие ищущего в темноте, — поднялся в небо, и Жозефина увидела лежащую внизу землю с высоты полета Небесного Зверя: двор с постройками и людьми, и дальние скалы, и укрывшую их кисею снега, и темно-зеленый бархат леса, и пичугу, что-то искавшую в травяном пучке на опушке. Ощутила, как упруго бьет ветер в крылья, как он треплет пернатую гриву на шее, как легко движется тело, как воздух, незаметный, легкий, становится упругим, словно вода. И при этом она продолжала видеть все, что происходит вокруг, слышать разговоры, чувствовать находящихся рядом людей, Зверей, животных — словно у нее стало сразу два тела, человеческое и грифонье.
Впрочем, некоторые изыскатели утверждают, что Всадник и Небесный Зверь действительно обладают одной душой, поделенной на два тела…
«Завтра мы отбываем на встречу с графиней Альдскоу. Вы согласны остаться здесь?»
«Я же буду скучать!»
«Я боюсь за вас. За тебя».
«Мы можем быть незаметными», — и она так и увидела, как раздувается серебряная грудь.
«А как?»
Вместо ответа Зверь взмыл в небо, став незаметной точкой напротив солнца.
«Прекрасно. Пусть так и будет».
Хорошо, что Звери предпочитают общаться мысленно, иначе радостный выклик, стремительно движущийся из выси к земле, резко уменьшил бы поголовье местных кур.
— …и вот еще, наш отец ставил, в молодости еще. — Братья с поклоном передали Жозефине потемневший от времени бочонок. Внутри булькнуло — глухо и неторопливо, словно содержимое загустело, подобно смоле или меду.
Принимать дары с благодарностью и достоинством — немалое искусство. Жозефина училась ему, и, судя по тому, какими довольными остались дарители, у нее получалось неплохо.
— Благодарю вас, достойные воины. — Она удержала увесистый бочонок и чуть склонила голову.
— Вам благодарочка, госпожа Эльдиар, — и прежде, чем девушка сумела понять, как ее назвали, смутившиеся мужчины стремительно, несмотря на немалый возраст, вскочили в седла и умчали вдаль. Она еще успела уловить самым краем чувств, как они обменялись короткими понимающими взглядами с Уилласом и Гаром, стоявшими у распахнутых ворот.
Впрочем, мгновенно пошедшая от дядюшки глубокая задумчивость отбивала всякую охоту спрашивать, что же это, собственно, было…
И к тому же обоим требовалось отдохнуть перед следующим днем, легким которому быть точно не предстояло.
Солнце уже начало вступать в свои права, собравшись в бледную круглую каплю из разлитого во весь небесный край свечения. Оно осветило стройный обелиск и сделало видимым дым раздуваемых костров, сквозь который темнели знамена.
Отряд подъехал на полет стрелы, и на краю близящегося лагеря собрались бойцы в багряном и буром; они не стали окликать конников — серебро и лазурь табард и знамени на фоне свежевыпавшего снега было ясно видно даже в сумеречном свете раннего утра. Проехав еще полполета, Жозефина первой натянула поводья, переходя с размеренной рыси на шаг.
Наследница Карна, графиня Аделина Альдскоу, лично встречала высокую гостью у большого шатра.
— Приветствую, — склонилась она в глубоком реверансе.
— Приветствую. — Жозефина ответила наклоном головы, и графиня, грациозно выпрямившись, легким движением отодвинула полог шатра.
Внутри горели наполненные жиром высокие кованые светильники, освещая нехитрое дорожное убранство и гобеленовые драпировки на стенах — оскаленная морда неведомой твари, бурая на багровом. Вслед за отрядом зашли двое мечников, и по щелчку пальцев своей госпожи раздвинули занавеси на стене напротив входа.
Прямо от укрытого ковром пола шатра начиналась древняя, истертая брусчатка, виднелись надворные постройки, а дальше высилась стена замка, сложенная из темного камня, будто впитавшего в себя последний отсвет заката.
— Прошу, — и графиня Карн сделала изящный жест в сторону своей вотчины.
Несмотря на всю глубину удивления подобной прытью, Жозефина не потерялась.
— Прошу прощения, тогда нам следует сделать еще одну вещь, — и, извинившись, она отбросила полог и посмотрела в небо.
«Летите сюда».
Медленно поднимающееся солнце вспышками серебра отразилось на шести парах крыльев. Первым приземлился Зверь Жозефины, и он же первым шагнул в шатер, остальные вошли следом. Молодая Альдскоу, в отличие от юной де Крисси, своего удивления скрыть не смогла. Она смотрела на серебряных Зверей, встающих рядом со своими Всадниками, и в глазах ее были задумчивость и эхо какой-то далекой, ей самой непонятной тоски.
— Хм… мы ожидали чего-то подобного. Проходите.
Убедившись, что весь ее отряд здесь, Жозефина вместе со своим Зверем первой шагнула на древние камни.
Почти сразу начиналась длинная ковровая дорожка, в конце которой стоял уже знакомый трон, осененный гербовой тварью Карна. Мать Альдскоу сошла с него и поклонилась остановившейся в трех шагах Жозефине.
— Госпожа де Крисси, приветствую вас в Карне и прошу прощения за неучтивость при нашей прошлой встрече.
В ее голосе не было слышно радости, но не было и снисходительного презрения — только власть обстоятельств.
— Приветствую вас, графиня Альдскоу. Я понимаю ваши чувства. Гость перед вами достает оружие, которое пропустила Золотая сеть, показывает его вам, а вы его не видите — это, разумеется, отнюдь не помогает чувству безопасности, вежливости и соблюдению законов гостеприимства. Я правильно вас поняла?
Жозефина нисколько не издевалась. Она действительно понимала глубоко немолодую женщину, Мать Дома, от которого не осталось почти ничего, кроме знаний и достоинства, и еще замка, с приходом какой-то девчонки вдруг переставшего быть надежным убежищем.
— Да, совершенно верно.
— Смею вас уверить, что вовсе не имела намерения испугать или оскорбить вас. Я не подозревала о подобных свойствах моего клинка.
Старуха кивнула, принимая извинения, — уже не как полновластная хозяйка перед гостем, но как слуга перед госпожой.
Один за другим северяне подходили к трону, становясь по бокам от своей госпожи. Аделина Альдскоу скользнула мимо них, подходя к матери. Они не смотрели друг на друга — все было решено, все было известно.
Женщины преклонили колени на камнях своего замка. Блеснули ритуальные кинжалы, узкие, длинные, коснулись кожи, раздвинули плоть, и с ладоней закапала кровь — свидетель и подтверждение зазвучавших слов.
— Мы не северяне, но мы помним, откуда мы родом. Мы приносим клятву верности вам, Жозефина де Крисси. Мы готовы идти за вами, сражаться за вас и умирать ради вас и надеемся на ответную защиту и благосклонность.
Освященные временем слова разносились по двору, эхом отражаясь от каменных стен в полной тишине.
— Мы присягаем не Северу, но только вам. Вы считаете себя северянкой, мы же считаем вас Призывателем, и ваши птицы ясно доказывают это.
Чирик переступил на плече хозяйки. Две женщины замерли на коленях, склонив головы и протянув вперед заполненные кровью ладони. Жозефина вынула собственный нож и бестрепетно провела им по руке.
— Я принимаю вашу клятву. Я обещаю вам свою защиту и покровительство. Вы не узнаете бесчестья, служа мне.
И по обычаю Севера провела своей рукой по их, перемешивая кровь.
— Мы услышали ваши слова. Наши люди услышали ваши слова. Наши недруги услышали ваши слова.
— Это уже их забота. Встаньте.
Альдскоу поднялись. Кровь капала на брусчатку.
— Будьте нашими гостями на пиру, если вам не претит говорить за едой.
— На Севере так и делают, — и мать с дочерью, минуя трон, повели отряд к замку.
На сей раз обеденный зал не выглядел пустым: там стояли столы на три десятка человек, и место оставалось только для отряда де Крисси. За резным стулом во главе стола стену украшал серебряный единорог в лазурном поле, а рядом висели два знамени поменьше — багровое с бурым и охра с зеленью.
