Наемник (СИ) - Шейко Максим Александрович (лучшие книги .txt) 📗
И всё это месиво из плоти и железа хрипит, гремит, орёт и беснуется, словно орда пьяных орков, которых не пустили в кабак. Прошло, наверное, минут 5 или 10, прежде чем я достаточно освоился в этом средоточии первородного хаоса и начал различать за отдельными сочными деталями общие тенденции и закономерности. А разобравшись, заметно приободрился. Ибо выяснилось, что, вопреки моему изначальному пессимизму, ле Кройф вновь оказался прав.
"Мертвецы", несмотря на серьезные потери, сдержали отчаянный натиск жандармов и теперь уверенно перемалывали утратившую разгон конницу. Три эскадрона, атаковавшие наши баталии в лоб, почти поголовно полегли под ударами пик и алебард. Покатый склон, помогавший кавалеристам набрать скорость во время атаки, сыграл с ними злую шутку, фактически выписав билет в один конец без права на пересадку. Нормально развернуться в плотном строю несясь под горку на всем скаку было уже невозможно, так что жандармам, однажды набрав ход, оставалось либо опрокинуть вставших на пути наемников, либо самим остаться на их копьях. Опрокинуть нас они так и не смогли…
Еще два эскадрона вклинились в промежутки между массивными каре танарисцев, пытаясь взять нас во фланг. Эти протянули чуть дольше и теперь бесславно погибали в камышах на топком берегу Зеленушки. Трубач в центре баталии продудел очередной сигнал, и похожие на гигантских дикобразов формации "серой пехоты" начали смыкаться, добивая завязших в грязи всадников, еще недавно бывших красой и гордостью империи. Попавших в ловушку кавалеристов методично оттесняли к реке и безжалостно приканчивали.
Спустя десяток минут заляпанные грязью и кровью наемники остаются на поле боя в гордом одиночестве. Немногие уцелевшие жандармы, нахлестывая хрипящих коней, тяжелой рысью сматываются обратно за холм, с которого так лихо спускались каких-то четверть часа назад.
Я молча оглядываюсь по сторонам. Изрытая, словно перепаханная плугом, земля, искореженные, порубленные доспехи, расщепленные пики и тела, тела, тела… Люди и лошади, имперцы и наемники. Проткнутые копьями, иссеченные клинками, пробитые арбалетными болтами, раздавленные массивными тушами откормленных дестриеров, размозжённые ударами тяжеленых копыт, изломанные, выпотрошенные, обезображенные. Местами трупы образуют настоящие завалы, лёжа друг на друге в несколько слоёв. Кое-где в глубине таких нагромождений пытаются шевелиться раненные, оглашая окрестности стонами и призывами о помощи. Умирающие лошади вносят в этот жутковатый хор свою лепту, пока их не избавит от мучений удар милосердия какого-нибудь доброхота.
По идее, от такой картины кровь должна стыть в жилах, но меня просто распирает от радости. Ведь буквально двадцать минут назад, глядя на катящуюся с холма бронированную лавину, я торжественно прощался с жизнью. Теперь же враг бежит, наши побеждают, а я всё еще жив и даже вполне здоров. Единственное неудобство заключается в липнущих к коже штанах да в хлюпающих башмаках, которые никак не просохнут после переправы. Многим повезло куда меньше, вон Бенте хромает, тяжело опираясь на обломок пики и страдальчески морщась при каждом шаге — не поймешь, то ли подвернул ногу в толчее, то ли ранили опять. Первой роте вообще досталось крепко.
Бенно всё это, включая мокрые штаны, похоже, вообще не волнует. Ландмейстер, довольно скалясь, раздает приказы направо и налево. Мой сводный рапорт о потерях ле Кройф выслушивает абсолютно спокойно — кивает и приказывает заменить Бенте, приняв под команду первую баталию. Я киваю в ответ. Эх, жизнь моя жестянка…
Специально выделенные команды оттаскивают в сторону раненых, егеря, вторично перебравшиеся на захваченный с боем берег, вновь отправляются вперед для наблюдения за неприятелем. Арбалетчики подтягиваются к главным силам, занимая свои привычные места. В последней схватке с жандармами они неплохо поработали. Залп навесом через стоящие за рекой баталии по атакующей коннице был, конечно, не слишком эффективен, зато в добивании двух зажатых между нашими каре эскадронов стрелки приняли самое деятельно участие.
Сам ландмейстер тем временем уже встречает на переправе капитана стигийских гвардейцев. Послушать их разговор у меня не получается — своих дел по горло, но судя по тому, что обе "заёмные" баталии, перейдя Зеленушку, протискиваются в промежутки между потрепанными каре танарисцев и занимают место в первой линии, им предстоит возглавить дальнейшее наступление.
На лицо сама собой наползает кривая ухмылка — Бенно верен себе. Он всегда готов рискнуть своими головорезами, если победить по-другому не получается, но если есть хоть малейший шанс прикрыться телами союзников, бросив их на вражеские копья в первых рядах, то шеф его ни за что не упустит. Бьюсь об заклад, что именно в этом, а вовсе не в пресловутом "улучшении взаимодействия" заключался истинный смысл обмена войсками с Брейдигом-младшим.
Правда, стигийцы точно так же могут использовать в качестве разменной монеты взятых в аренду танарисских шеволежеров, но… ле Кройфа это вполне устраивает. Он дворянскую конницу на дух не переносит и терпит ее только в виду отсутствия альтернативы. Теперь же, когда на горизонте замаячили обремененные финансовыми трудностями "черные рейтары"… Я ведь, кажется, уже говорил, что Бенно настоящий мастер подобных комбинаций? Могу повторить.
Жизнь тем временем не стоит на месте. Пока "мертвецы" приводят себя в порядок, а ле Кройф проворачивает свои тёмные делишки, сражение понемногу набирает обороты. Наш фальстарт вынудил и врагов, и союзников значительно ускорить начало битвы, так что теперь столкновения полыхают уже по всему периметру имперского плацдарма. Принц Ронделл, судя по шуму, доносящемуся с его фланга, уже двинул в сражение свои главные силы — видать, боится, что опять без него все медали поделят, бедолага. Ле Грайм, как всегда, осторожничает, но и у него дело уже дошло до столкновения тяжелой пехоты. И только у нас пока спокойно.
Две баталии, судя по знаменам, из армии Видгалла заняли позицию на вершине холма, но атаковать нас, по понятным причинам, не спешат. Видимо, изначально сии скромные силы предназначались для обороны речного берега, но теперь, когда этот выгодный рубеж потерян, их явно недостаточно для удержания центра. Так что видгалльцы топчутся наверху, беспомощно наблюдая, как войска лиги накапливаются в речной низине, готовясь к новой атаке. Когда наша пехота завершает перегруппировку и все 5 баталий, выстроившись в шахматном порядке, начинают неспешно взбираться по склону, освобождая переправы для нетерпеливо звенящей удилами конницы, нервы у имперских подпевал сдают окончательно и они, развернувшись, поспешно покидают свои позиции на вершине, оттягиваясь к укреплениям основного лагеря.
При виде этого отступления идущие в авангарде стигийцы издают победный клич и ускоряют шаг, переваливая вскоре через гребень холма. А вот Бенно, глядя на такую самодеятельность, нехорошо усмехается и, немного не доходя до вершины, командует остановку. Я вопросительно изгибаю бровь, ле Кройф в ответ лишь молча щерится довольной улыбкой сытого волкодава. Ну что ж — ему виднее, а стигийцы… кто они мне, чтобы всерьез волноваться об их судьбе?
Глава LXXVIII
Вместо того, чтобы попусту убиваться по неразумным союзникам, я решил прикинуть к чему приведет их лихая эскапада. Для чего прибег к старому как мир трюку — попытался поставить себя на место вражеского командующего, благо возникшая пауза в активных боевых действиях немало способствовала подобным размышлениям. Итогом этих умствований стал глубокомысленный вывод, что с какой стороны не гляди, а нашим противникам сейчас не позавидуешь.
Ле Вейр, как и подавляющее большинство нынешних генералов империи, реального боевого опыта доселе не имел, делая карьеру преимущественно при дворе. Учитывая мирную политику последних императоров, такой подход к кадровому вопросу следует признать закономерным. Сложно прославиться ратными подвигами, если твоя страна вот уже 50 лет ни с кем всерьез не воюет. Рейнар Пятый, как и двое его предшественников, делал ставку на стабильность и поступательное экономическое развитие. Соответственно, от армии требовалось в первую очередь обеспечить эту самую стабильность. Она её и обеспечивала — коронные части славились дисциплиной и преданностью венценосным властителям, одним фактом своего наличия храня страну от буйства разудалой герцогской вольницы.
