Наемник (СИ) - Шейко Максим Александрович (лучшие книги .txt) 📗
Не знаю, чего в итоге не хватило нашему противнику — решительности, фантазии или отмашки из "центра", но ле Вейр со всей своей армией так и остался сидеть в лагере на "вражеском" берегу Пиэты, удерживая плацдарм для перехода в контрнаступление и терпеливо дожидаясь подхода резервов. А вместо этого дождался нашей промокшей чумазой орды, которая, устало матерясь, продралась через грязевые разливы и всё-таки доползла до валов имперского лагеря. Но даже после этого враг не стал отступать, оставшись на занимаемых позициях.
Наверняка у имперского генерала были свои причины для такого поведения. Например, строгие инструкции от правительства или там маршала. В конце концов его армия даже без подкреплений почти не уступала нашей в численности и, в отличие от нашей, могла похвастаться единоначалием в руководстве. Как бы то ни было, вчера два войска всё-таки встретились — впервые с начала войны.
Поле предстоящего сражения представляло собой умеренно пересеченную равнину, ограниченную с юго-запада Пиэтой — сонной речкой с вялым течением и мутноватой водой. На нашем, северном берегу, в некотором отдалении от уреза воды находился сильно укрепленный лагерь имперцев со рвами, валами, рогатками и сторожевыми вышками. Через реку был перекинут капитальный деревянный мост, а на другом берегу приютился небольшой городок. Таким образом, занятая ле Вейром позиция представляла собой классический тет-де-пон — укрепленный предмостный плацдарм.
Намеченная на завтра диспозиция точно отражала расстановку сил и настроения внутри нашей тряпичной коалиции. Рвущийся к славе принц Ронделл выбил себе место на левом фланге, обеспечивавшее идеальные стартовые условия для атаки на вражеский лагерь и мост. Осторожный маршал ле Грайм расположился на правом крыле — прямо на дороге в Вагнарию, что гарантировало возможность организованного и относительно безопасного отхода в случае неудачи. Ну а нам и стигийцам, на правах политически неблагонадежных бедных родственников, выделили центральный участок, да еще и доверили честь первыми атаковать неприятеля, чтоб уж наверняка не смогли отсидеться в стороне.
Фишка была в том, что на поле боя имелась еще одна речка или скорее сильно разлившийся от недавних дождей ручей под названием Зеленушка. Этот водоток, выныривая из небольшого леска почти перпендикулярно к руслу Пиэты, как раз на стыке нашего левого фланга и центра упирался в длинный покатый холм, после чего сворачивал под углом в 90 градусов и далее булькал уже параллельно течению большой реки. Причем столь резкое изменение направления привело к сильному замедлению течения и образованию довольно обширных заводей с топкими, поросшими камышом берегами и вязким илистым дном. Картину дополняли ядовито-зеленые лопухи кувшинок, покрывавшие большую часть водной поверхности, благодаря которым речушка и получила своё название.
Вот через это проточное болотце нам и предстояло наступать. Фланговые группировки, в силу особенностей рельефа, такого сомнительного удовольствия были лишены, что, как нетрудно догадаться, существенно повышало их шансы на успех в предстоящем сражении. Тут дело даже не в трудности перехода вброд мутной недоречки. Это как раз можно сделать почти в любом месте, пусть и по пояс в воде и с риском оставить в донном иле собственные сапоги. Но вот проделать такой фокус в развернутом строю баталий практически невозможно. А если учесть, что после форсирования придется выдержать контратаку наступающих вниз по пологому склону холма вражеских пикинеров… Как по мне, практически гарантированный разгром. У конницы шансов на успех еще меньше, поскольку главные преимущества шестиногих бойцов — быстроту и натиск абсолютно невозможно реализовать, атакуя через топь, да еще и вверх по склону. Так что в завтрашнем сражении нам уготована незавидная роль разменной монеты, призванной отвлечь силы и внимание имперцев от фланговых группировок.
Одно хорошо — сбросив обратно в реку, преследовать нас вряд ли будут, разве что из арбалетов вдогонку постреляют, ибо самим добровольно нырять в такое дерьмо дураков нема. В общем, подстава со стороны союзников налицо и смущает меня в сложившейся ситуации лишь на редкость спокойное поведение ле Кройфа. Готов спорить на свою графскую корону, которую, кстати, еще даже в глаза не видел, шеф готовит очередной фортель, и его ехидный вопрос — лишнее тому подтверждение. "Сиятельством" он меня называет исключительно в приподнятом настроении, а причина для такого благодушия накануне решающего сражения кампании может быть только одна…
— Хочешь сказать, что придумал, как нам завтра выйти сухими из воды?
— Сухими из воды? — Бенно довольно хмыкает, смакуя незнакомое выражение. — Ну, можно и так сказать…
План ле Кройфа был прост и гениален. И весьма рискован. Как всегда, в общем.
Я, как, впрочем, и прочие доморощенные стратеги нашей армии, оценивая шансы на успешное преодоление Зеленушки, неявно подразумевал, что противостоящие стороны будут находиться в равных условиях. То есть имперцы начинают действовать одновременно с нами. Но Бенно подошел к вопросу куда более креативно. Война — не дуэль, и если уж нам доверено начинать эту битву, то глупо будет не извлечь из этого определенную выгоду, упредив противника в развертывании своих сил на поле боя. Ну или хоть попытаться это сделать.
Вкратце замысел шефа сводился к следующему. Время атаки переносится где-то на час вперед, причем побудка и вывод войск из лагеря производятся "по-тихому" — без труб и барабанов, благо опыт подобных мероприятий у нас уже есть. Сама атака начинается в рассветных сумерках, при этом встающее солнце будет находиться у нас за спиной, слепя вражеских стрелков. Но это мелочь, главное, что противостоять нашей первой, внезапной атаке будут лишь вражеские дозоры да срочно поднятые по тревоге дежурные подразделения, поскольку основная масса имперских солдат в это время будет лихорадочно продирать глаза и напяливать доспехи прямо на подштанники. Соответственно, мы получаем некоторую временную фору, дающую возможность форсировать водную преграду в условиях минимального противодействия противника, занять плацдарм и подготовиться к отражению неизбежной, как наступление дня, контратаки.
Выигрыш по времени в любом случае будет небольшим, поскольку как ни маскируйся, но совсем уж незаметно вывести из лагеря и двинуть в атаку несколько тысяч солдат просто невозможно. Пожалуй, любой другой армии эти полчаса, или сколько мы там выгадаем таким неблагородным образом, ничего бы не дали. Разве что переходить Зеленушку не под обстрелом пришлось бы, но развернуться и подготовиться к отражению пусть даже несколько запоздавшей контратаки все равно никто бы не успел. Никто, кроме "мертвецов", которых после перехода через Дагонские топи некоторые несознательные личности предпочитали презрительно именовать "болотными солдатами".
Бенно собирался превратить уничижительную кличку в славный бренд, считая, что великолепная выучка серой пехоты вкупе с немалым опытом преодоления подобных препятствий и хорошей инженерной подготовкой операции, позволит совершить невозможное. Если, конечно, противник будет действовать в полном соответствии с нашими предположениями и действительно предоставит получасовую фору, являвшуюся необходимым условием успеха. Собственно, в этом "если" и заключался риск (и немалый!), предложенной схемы атаки.
Подтвердить или опровергнуть теоретические выкладки ле Кройфа могла лишь практика, и это обстоятельство печалило больше всего, поскольку проверять предстояло, в том числе и на себе. Поэтому, когда в утренней мгле капралы по отработанной схеме начали пинками подымать чутко дремлющих у прогоревших костров солдат, а офицеры — строить пикинеров в штурмовые колонны, у меня на душе скреблись кошки размером с бенгальского тигра. Не знаю, что чувствовали в это время прочие "мертвецы", внешне это никак не проявлялось. Пехотинцы привычно сбивались плечом к плечу и, на ходу подгоняя амуницию, споро двигались к берегу злополучной речушки. Кавалеристы еще только седлали лошадей, готовясь двигаться вслед за "царицей полей" — их время придет позже, когда мы наведем переправу и сможем обеспечить необходимое место для развертывания. Вернее, если сможем…
