Зеркало за стеклом (СИ) - Кайто Юлия (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗
У меня зачесался нос. Я на ощупь поскребла его пыльным пальцем и чихнула.
— Точно! — чересчур бурно обрадовалась я, вспомнив всем известную на этот счёт примету. — Всё со мной нормально. А то, что я так хорошо чувствую себя физически, конечно, странно, но лучше уж так, чем наоборот. Эх, живём!
У меня неожиданно поднялось настроение. Так иногда, думается мне, бывает у каждого человека, когда всё больше и больше нагружают размышления о проблемах и неприятностях, и вдруг, ни с того ни с сего, на несколько секунд ощущаешь себя невообразимо свободным, лёгким, почти счастливым. Понимаешь, что плевать тебе на все те неприятности с самой высокой из колоколен, что всё у тебя будет хорошо, как бы кто или что ни старалось добиться обратного.
К сожалению, подобные моменты беспричинно-идиотского счастья слишком быстро заканчиваются, оставляя неприятное послевкусие самообмана и ещё больше усугубляя депрессивный настрой.
Поэтому когда моё настроение стремительно взмыло вверх, я, ловя сладостный краткий миг, подорвалась вслед за ним, намереваясь хоть бегать в темноте, но стены помещения найти. Ведь если есть стены, значит, в них просто обязаны быть двери! Хотя бы одна. Через которую я отсюда и выйду.
Я вскочила на ноги, практически окрылённая ощущением полуистерического счастья… И так хряснулась макушкой, что перед глазами замелькали первые за всё это время зрительные образы — бешено вертящиеся серебристые круги и спирали. Я зашипела и села на пол, обхватив несчастную голову руками. Приступ счастья как ветром сдуло. Зато передо мной в полный рост встала очередная проблема.
Я осторожно начала подниматься на ноги, вытянув вверх руку и зачем-то задрав голову. Почти сразу мои пальцы упёрлись в точно такой же камень, по которому я давеча долго ползала во всевозможных направлениях. Ощупывая ладонью твердь над головой, я просеменила немного туда и обратно на полусогнутых, постоянно выдёргивая платье-мешок из-под ступней, и, наконец, остановившись, громко и очень грязно выругалась. Похоже, это и в самом деле был потолок…
— По-моему, это я просил меня разбудить, а не наоборот.
Недовольный голос Йена вырвал меня из странного сна. Несколько секунд я ещё цеплялась за него, зачем-то стараясь запомнить, но тут почувствовала руки на своём затылке, голова приподнялась, а потом стукнулась о шершавые доски.
— Ай!
— Не ай, а почти приехали. Пора начинать маскарад. — Раздался треск вспарываемой материи, и на меня упала куча полотна, до отвращения знакомо пахнущая щами. — Я тебе там щель для глаз прорезал. Кривовато вышло, но тем тупым ножичком, который мне одолжил наш приятель сопровождающий, и это почти что шедевр кройки.
— А обязательно было выдёргивать прямо из-под головы? — недовольно спросила я, кое-как садясь, потирая ушибленный висок и путаясь в скатерти в поисках обещанной прорези.
Телега стремительно и тряско катилась вперёд, хотя ухабов стало меньше, а по сторонам дороги вместо леса потянулись колосящиеся поля. Валлад по-прежнему ехал впереди, стойко не обернувшись даже на мой возмущённый вскрик. Может, пока я спала, Йен его снова приложил и внушил не прислушиваться?
— Я пытался разбудить тебя вежливо. — Вздёрнул брови темноволосый истязатель.
— Ну, если это вежливо…
— Поначалу это действительно было вежливо. Но ты упорно не желала просыпаться. Тогда дай, думаю, сделаю пока доброе дело — превращу грязную скатерть, раз уж она у нас тут так удачно оказалась, в парадно выходное покрывало риянок.
— Кого?
— Риянок. Пока мы не уйдём от Деверелла, ты — риянка. Запомни это слово.
— И кто это? — найдя-таки прорезь, я с демонстративным сомнением просунула в неё три пальца и пошевелила, показывая то, что они входят только на одну фалангу.
— Риянки — это девушки народа рияни, чего уж проще… Я же сказал, старался как мог. — Он развёл руками. — Значит, будешь в дырку каждым глазом по очереди смотреть.
— А может, мне просто выкинуть это позорище к чёртовой матери? — От злости, а не от большого ума предложила я.
— Кожа, содранная заживо. — Многозначительно понизив голос, напомнил Йен.
— Убитая тобой Длань. — Я решила в кои-то веки не оставаться в долгу.
Секунду он смотрел на меня расширившимися глазами. Что это? Страх? Прозрение? А потом вдруг расхохотался. Не притворно, а по-настоящему. Веселясь от всей души. Пожалуй, это было первое искреннее проявление чувств с момента нашей встречи… Надо же, какое, леший его раздери, счастье!
В какой-то момент, словно задули свечку, смех оборвался, а лицо Йена мгновенно приняло уже привычное и успевшее опостылеть насмешливое выражение. И на мой мрачный взгляд исподлобья последовало не менее надоевшее упражнение в сарказме.
— Прелесть какая. От такой наивности просто скулы сводит. Я тебя уже предупреждал: не надо путать то, что тебе непонятно, с моим слабоумием.
А, так слабоумие всё-таки есть, — с издёвкой подумала я, но от произнесения вслух благоразумно воздержалась, вместо этого вернувшись к насущному — риянкам.
— Рияни — довольно обширное северное государство. — Сдался Йен. — Климат там аховый, снег сходит только летом, поэтому местные жители постоянно носят многослойные одежды. То ли это фасон такой, то ли на самом деле надевают одно поверх другого, я так и не разобрался. Слишком вычурно на вид. Ещё и украшениями обвешиваются с головы до ног.
— Что-то не сходится, ты не считаешь? — я выразительно потрясла грязной скатертью.
— Это нам как раз очень даже на руку, — отмахнулся Йен, — видишь ли, риянские женщины всегда закрыты покрывалами. Длинными и широкими. Из всего возможного видны одни глаза, и то в лучшем случае. Чаще сверху накинута непроницаемая вуаль. Чем больше покрывал на женщине, тем выше её статус. И чтобы их можно было сосчитать, цвета выбираются, мягко говоря, контрастные. Поэтому самые знатные риянки обычно выглядят так, что хоть сейчас в бродячий цирк. И, кстати, у их покрывал прорезей для глаз нет вообще. Считается, что никто, кроме равных и высших по положению не достоин смотреть в зеркала души знатнейших из знатных.
— А как они ходят? — изумилась я, представив по-петушиному разодетую тётку, слепо шарящую перед собой вытянутыми руками и натыкающуюся на все углы.
— Очень просто. — Пожал плечами Йен. — Либо их водят под руки специально приставленные для этого слуги, либо другие специально приставленные носят на руках.
— Бред какой-то, — резюмировала я все свои соображения по этому поводу. — Скажи честно, ты опять надо мной издеваешься?
— И рад бы, да некогда. — С искренним сожалением покачал головой Йен, — до замка совсем недалеко. Можно я договорю? Спасибо. Так вот. Знатность риянки определяется количеством покрывал. Всех покрывал риянская женщина не может лишиться никогда. За своевольную демонстрацию хотя бы кисти руки или ступни её жестоко наказывают, а за открытое лицо или произнесённое в присутствии посторонних слово, казнят. При этом даже на казнь женщина является в покрывале — разумеется, грубом и грязном, как символе униженности и отверженности — и тут уже всё зависит от виртуозности палача. Тяжело рубить голову, когда непонятно толком, где шея. Притрагиваться к женщине рияни запрещено. Это навлекает несмываемый позор на того, кто совершает подобную неосмотрительность. В зависимости от «тяжести преступления» выбирается и наказание. Просто случайно задел плечом в толпе — получишь плетью, нечаянно толкнул — палками по пяткам, а уж если схватил или хотя бы попытался — верный способ попрощаться с рукой. Считается, что, хватая, злоумышленник крадёт честь женщины. Как видишь, воров везде наказывают одинаково.
Я сделала нетерпеливый жест рукой, отметая последнее замечание.
— Возвращаясь к покрывалам. Для женщины рияни, опозорившей себя недостаточно для казни…
— Это как?
— Это, например, если она изменила мужу. Или что-то украла. Или кого-то убила.
