Все могут короли - Крушина Светлана Викторовна (читать книги без txt) 📗
— Что вы так улыбаетесь? — каждый раз начинала нервничать та.
— Просто радуюсь, что у моей воспитанницы появился, наконец, ухажер, — немедленно приняв серьезный вид, отвечал Барден, но в глазах у него продолжали мерцать насмешливые желтые искры.
— Бросьте вы — ухажер!..
— Как?! Разве это не любовные послания? — совершенно искренне изумлялся Барден, и Илис с трудом сдерживала желание запустить в него чем-нибудь тяжелым. — О чем же тогда он пишет так часто?
— Не ваше дело!.. — фыркала Илис и уходила, задрав нос.
В скобках нужно заметить, что она совсем распустилась и временами вела себя с наставником откровенно дерзко. Ей все сходило с рук. Барден слишком явно получал удовольствие от ее дерзкой колючести и поощрял ее стремление к независимости. Он почти полностью отказался от мысли сделать из Илис светскую даму, лишь иногда указывал ей на необходимость помнить, что кроме мужских туалетов, на свете существуют еще и женские платья. Гардероб Илис уже значительно обогатился, и поэтому иногда она охотно доставляла наставнику маленькие радости, по вечерам появляясь перед ним в платье, а не в штанах и сапогах.
Еще Илис получала письма от Марка, но приходили они гораздо реже. Писал их Марк "по случаю" и, бывало, они подолгу не могли найти адресата, потому что на месте Илис, как уже говорилось, не сидела, а сообщить свое местонахождение на настоящий момент не всегда было возможно.
Писал Марк в основном о войне, ничего другого вокруг себя он просто не видел. С наступлением тепла военные действия возобновились с новой силой, принц по самые уши погряз в кровавом болоте войны, и ему это, кажется, нравилось. Во всяком случае, в глазах Илис он не походил на человека, который через силу тащит наваленную на него непосильную ношу. Правда, он писал скупо и короткими фразами, но на жизнь не жаловался. Пару раз в его письмах Илис обнаружила поразительные по описательной силе батальные сцены, что заставило ее задуматься — неужели в Марке пропадает сочинитель? С описательным даром дела у него вроде бы обстояли еще хуже, чем у нее. Неужели близость опасности действует на него так живительно?.. Илис не могла припомнить, чтобы зимой замечала в нем поэтические наклонности. Впрочем, может быть, они проявлялись на расстоянии.
К маю князь Рувато Слоок умудрился-таки сделать Илис если не соучастницей своих антиимперских махинаций, то сочувствующей — уж точно. Читая его письма, она, правда, старалась как можно скорее проскакивать те части, где Рувато с присущей ему великосветской многословной небрежностью описывал очередную сомнительную аферу, но в голове у нее против воли все же что-то застревало. Хорошо, что Барден дал слово не заглядывать в ее мысли, иначе она, сама того не желая, сдала бы Слоока и его приятелей с потрохами. А среди его приятелей числилась, между прочим, некая дюкесса Карлота Шлисс, не много — не мало — родная сестра императора… Впрочем, родственница Бардена Илис как раз и не волновала. Беспокойство у нее вызывал Рувато. Однажды, полагала она, он доиграется и засыплется на какой-нибудь из своих махинаций. Переубедить его, однако, было нереально. В этом Илис убедилась после нескольких попыток. Ей оставалось только помалкивать и надеяться, что «пронесет». Счастье еще, что ей самой удавалось держаться в стороне от деятельности Рувато и компании.
Увы, счастье длилось недолго.
Целый месяц они жили в Акирне, когда однажды майским вечером Барден, переворошив гору своей корреспонденции, вручил Илис очередное письмо. Она прочла его, уютно устроившись в тихом уголке кабинета. Вечер был совершенно мирный, в небе догорала заря, и света как раз хватало, чтобы разобрать вычурные бисерные строки. Несмотря на разлитое в сумеречном воздухе спокойствие, под конец чтения волосы у Илис на голове зашевелились. Она поняла, что Слооку надоела ее выжидательно-отстраненная позиция, и он решил проверить ее на прочность. Да проверить по-хорошему, как следует, не стесняясь сломать!..
— У! — тихонько сказала возмущенная Илис себе под нос. Вот бы схватить его за белобрысый чуб и оттаскать хорошенько! — Это как же ты меня подставляешь, негодяй!
— Что ты сказала? — сидевший тут же, в кабинете, Барден чутким ухом уловил ее невнятное бурчание и поднял голову от своих бумаг.
— Ничего, — торопливо заверила Илис и стала перечитывать возмутившее ее место.
После столь любимых Рувато светских экивоков в письме было следующее:
"Зная ваш талант держать язык за зубами, Илис, рискну обратиться к вам с важной просьбой. Уверяю, что это дело имеет для меня — и для всех нас, не говорю уже об империи — огромное значение. Никто, кроме вас, не сможет помочь нам, ибо никто не приближен к императору, и никто не осведомлен о его делах так, как вы…"
А как же Альберт Третт? сердито подумала Илис. К герру Третту он, небось, не стал рисковать обращаться с просьбой, а? Не по зубам?.. Нашел тоже — осведомленную…
"Вы, может быть, не знаете, что несколько недель назад в бою был пленен медейский принц Дэмьен Кириан, местонахождение которого ныне держится в тайне. Я говорю "не знаете", поскольку сведения об его пленении широко не распространены, но ко мне поступили из надежного источника. До недавнего времени полагали, что принц — единственный уцелевший в битве, но это не так — и это тоже мало кому известно. Я достоверно знаю, что еще один человек остался жив, — друг и соратник принца, служивший под его началом медейский офицер, дюк Ив Арну. Недавно дюк Арну обратился ко мне за помощью, оказать которую я, увы, не в силах. Он намерен выяснить, где держат принца, и будет благодарен за любые сведения, которые могли бы помочь ему в поисках. Я взял на себя смелость направить дюка к вам, Илис, дав ему, возможно, не слишком обоснованную надежду на вашу помощь. Он обрисует вам ситуацию более полно, меня же прошу простить за те обрывочные сведения, которые я изложил в письме. Дюк Арну — надежный человек; о вашей близости к императору он не знает, решайте сами, ставить ли его в известность."
Нет, Слоок, несомненно, был сумасшедшим: писать подобные вещи открытым текстом!.. На психов, напрочь лишенных инстинкта самосохранения и стремящихся к самоубийству, Илис везло невероятно. По Слооку давно плакала плаха; он торопился убиться сам и тащил за собой Илис и несчастного медейского дюка, которого послал прямиком в логово императора, не предупредив! И дурак же будет этот дюк, если явится…
Но что Рувато с ней-то делает! На что ее толкает! Взволнованная Илис скомкала письмо на коленях, борясь с желанием сию минуту пойти и бросить его в камин. Сжечь его, разумеется, необходимо, но не здесь и не сейчас, не при Бардене, и не в остывшем камине.
Ладно, сказала себе Илис. Может быть, мне повезет по-настоящему, дюк окажется человеком разумным и не явится ко мне за помощью. Уж он-то должен понимать, на какой риск идет? Впрочем, ему ведь ничего не сказали про императора…
Илис так погрузилась в размышления, что не сразу заметила, как в комнате стемнело, и как в воздухе засветились полосы бледного магического огня. Спохватившись, он подняла голову и встретилась взглядом с Барденом. Уже минут десять он сидел, подперев кулаком голову, и с любопытством в желтых глазах глядел на нее. Илис смешалась и стала расправлять и разглаживать письмо.
— В чем дело? — поинтересовался Барден. — У тебя такое лицо, как будто ты уксуса хлебнула. Неприятные новости?
— Да, — поспешно ответила Илис. — Неприятные, даже очень. Рувато пишет, что снова дает о себе знать рана.
— Это не шутки, — очень серьезным тоном сказал Барден. — Твоему другу нужно лучше беречь себя.
— Я напоминаю ему об этом в каждом письме, — заверила Илис, ломая голову, притворна ли его серьезность или нет.
— Я знал старого князя, — заявил вдруг Барден. — Достойный был человек, приятно вспомнить. Сын его, кажется, совсем в другом роде. Говорят, он теперь едва ли не первый законодатель мод у столичной молодежи?
— Насчет этого не могу сказать, я не знаток моды. Но почему бы и нет? После ранения развлечений у Рувато осталось не так уж много.
