Легенда о Чудограде Книга вторая. Наследие Радомира. Часть первая. Храм магии (СИ) - Шихматова Елена

— Кто этот Всеволод? — уточнил Драгомир.

— Не поверишь, но это один из тех южан, которые держали в плену Амалию семь лет назад, в то время как я был уверен, что за всем этим стоит Алвиарин, хотя… Если учесть, что Алин спрятал до лучших времен свою душу в капсуле перемещения, то почему так не мог поступить его хороший знакомый? Мог, тогда это многое объясняет, а имя он мог себе придумать и другое, не признаваться же всем в открытую. Как бы там ни было, а он проделал большую работу: смог объединить людей со столь разными взглядами: с одной стороны потомки Светозара, с другой стороны поклонники религии Алина, в третьих, им помогают коренные жители Северной Рдэи, а они поклоняются Богу Судьбы. Конечно, потомки Светозара тоже поклонялись Богу Судьбы, но, судя по тому, в каком состоянии был храм, который я видел в Союзе Пяти Мужей, они утратили первоначальное рвение поклоняться Богу их предков, а их новой религией стало уничтожение властителя магии как явления. Вот что, Драгомир, ты лети с Анной в Дамиру, Амалия собирается завтра днем провести международное совещание по поводу заговора против царя Заряна, Анна должна засвидетельствовать в пользу своей невиновности.

— Но она и так невиновна! — возмутился Драгомир.

— Я знаю, — снисходительно ответил Дан, — но нужно, чтобы об этом услышали все, тем более, что Гедовин собиралась искать галлюциногенные камни, с помощью которых, по всей видимости, и пытались запугать царя. Лишнее свидетельство не помешает, а мы с Долианом займемся лагерем последователей Всеволода.

— Галлюциногенные камни? Что там такое произошло во дворце?

— О, там вчера едва не случился переворот! Амалия, Модест и Гедовин полетели туда, чтобы вступиться за Анну, однако не застали там ни царя Заряна, ни кого бы то ни было из его министров, они все разбежались, потому что перед дворцом люди устроили митинг и требовали вернуть религию Алина. К счастью, Амалии удалось взять ситуацию под контроль, когда я в последний раз общался с Гедовин, она сказала, что Амалия и Модест выяснили, где может прятаться Зарян, и поехали это проверить. А Заряна пугали иллюзиями, он реально видел, как Анна пыталась убить его, поэтому еще раз говорю, лишнее свидетельство не помешает.

— Ясно, — протянул Драгомир, потрясенный известями. — Ладно, а что вы имели в виду, когда говорили, что колонна подождет?

— Она простоит еще несколько дней прежде, чем взорвется. И, если я договорюсь со снежинами, то пусть она себе взрывается, по-моему, давно пора положить изоляции Северной Рдэи конец.

— Да, но горы — это защита Северной Рдэи, нельзя вот так просто лишать страну стража, дарованного самой природой! — попробовал возразить Драгомир.

— Можно, — просто ответил Дан, — никто не заставлял их открывать у себя Республику Истинной Веры, никто не заставлял их потакать Всеволоду и позволять ему держать лагерь для тренировки людей, готовых уничтожить современный мир. К тому же я ни за что не поверю в то, что Тусктэмия, едва узнав о разрушении Снежинской заставы, бросится собирать войска для захвата Северной Рдэи, ты согласен?

— Да, но, что если князь Мстивой не знал о Всеволоде и о том, что он организовал некий лагерь?

— Я тебя умоляю! Этот лагерь существует уже довольно длительное время, ты еще не знаешь, но Гая Броснова убили, и из того, что происходило во Всевладограде, стало известно наверняка: Всеволод тренирует людей давно, и, как я уже сказал, среди его людей есть потомки Светозара, а так же поклонники религии Алина.

— Убили Гая Броснова? — полуотрешенно повторил Драгомир. — Жалко, он ведь стольким помог!

— Да, если бы не он, магии пришлось бы с боем искать место в современном мире, мне тоже искренне жаль его, он был неплохим человеком, — немного помолчав, словно отдав дань почтения Гаю Броснову, Дан продолжил. — В Рувире и во Всевладограде сторонники Всеволода, во всяком случае, во Всевладограде точно, хотели взорвать зажигательные шары, к счастью мне удалось нейтрализовать угрозу.

— А создал и использовал зажигательные шары Алвиарин Дастаев. Пусть он мне только попадется! — пригрозил Драгомир. — Двуличная гадина! Если бы не действия Алвиарина, то, возможно, именно с его «помощью» дядя Алин недодумался убрать из реального мира магических существ! Если бы Алвиарин не вздумал уничтожить Дамиру, мне бы не пришлось взрывать Чудоград, тогда бы не был разрушен Южный магический полюс, а тете Миле не пришлось бы меня защищать.

Услышав сочетание «дядя Алин». Долиан невольно вздрогнул, насколько же древним существом являлся Драгомир Дэ Шор, пусть он и выглядел его ровесником, но самом деле ему было более тысячи лет, он жил во времена Алина Карона, он принимал непосредсвенное участие в ключевых событиях тысячелетней давности. Даже то, что душа Радомира продолжала жить в своих потомках, накапливая память прошлого, не так пугало молодого человека, все-таки Данислав родился в его время, чего нельзя было сказать о Драгомире. Впрочем, следующие слова Данислава испугали Долиана не меньше.

— Двуличный. Пожалуй, так и есть. Я помню, как он рассказывал Алину о том, что нужно избавить мир от магической заразы, а сам при этом, едва получил новое тело в наше время, бросился творить заклинания, даже его местные заурядные сподвижники, вроде этого волшебника, создавшего иллюзорную стену, пользуются магией.

— Интересно, зачем он это сделал тогда? Я думаю, он преследовал какую-то цель, когда предлагал Алину убрать магических существ.

— Да, и вряд ли только из желания избавить мир от властителя магии. Ты ведь помнишь, я рассказывал тебе о потомках Светозара в бывшем Союзе Пяти Мужей, так вот, их начальница, увидев меня, сказала: «Алвиарин не справился!» А это значит, он был потомком Светозара, и наверняка, он не просто знал об этом.

До входной пещеры оставалось всего несколько метров, взглянув на Долиана, который с трудом шел, держась за стену, Дан решил, что тому неплохо бы было передохнуть до того, как придется идти зигзагами между лежащими на земле людьми.

— Отдохни немного, — сказал он Долиану и прежде, чем тот что-либо возразил, остановился сам и спросил у Драгомира, — Скажи, о твоем медальоне кто-нибудь знал? Ты кому-нибудь рассказывал о принципе действия наложенного на него заклятия? То есть я знаю, что ты не помнишь, но возможно ты упоминал об этом в своем дневнике.

Молодой человек покачал головой.

— Нет, ничего такого в дневнике не было. Но, возможно, я говорил об этом Алину.

— Нет, не говорил.

Драгомир с некоторым недоумением посмотрел на Дана, на мгновение позабыв о том, что его дядя в каком-то смысле в данный момент стоит перед ним.

— Но, я думаю, ты рассказывал о нем Алвиарину или кому-то, кто потом передал ему эту информацию. Жалко, Гедовин наверное уже спит, а то бы спросить ее, нашла ли она ту девицу и выяснила ли, каким образом та становилась невидимой. Я идиот! Надо было спросить об этом в пути, а вместо этого я спал! И все-таки лучше бы было, если б сейчас кто-то узнал о твоем открытии, а не изобрел его заново, не хочется появления еще одного Драгомира Дэ Шора, пока мне и тебя одного хватает.

— Эй, я ничего такого не сделал!

— С тех пор, как ты под присмотром дяди Изяслава, да.

Чувствуя, что краснеет, Драгомир опустил глаза. Дан был прав, как бы ему не хотелось, а та история, это тоже часть его жизни, с одной стороны, он имеет право жить новой жизнью, но нельзя отрекаться от прошлого, даже если оно не очень приятное, ведь только принимая все плюсы и минусы, можно сделать правильные выводы, понять, что нужно изменить и чего нельзя никогда повторять. Если бы можно было все вернуть, он бы ни за что не позволил Миле вмешаться в их разговор с Алином, тогда бы она не пострадала; и кто знает, если бы Алин не казнил свою жену, может, он не послушал бы Алвиарина и не запер магических существ в сторонних мирах, не стал бы преследовать Драгомира. Тогда история могла бы пойти по другому пути, все могло бы сложиться иначе. Но, увы, все случилось так, как случилось. И это нужно принять, не только для того, чтобы сделать правильные выводы, но и для того, чтобы знать: этот этап пройден, а выбор перед тобой стоит в данный момент, иными словами, прошлое нельзя просто так списывать в забвение, но и нельзя жить им.