Горе господина Гро. История, рассказанная сэром Кофой Йохом - Фрай Макс (чтение книг txt) 📗
— Не так уж плохо, — неохотно признал Хумха. — Значит, и нынешнее поколение способно соображать, когда очень припечет.
Габа не обратил на его похвалу никакого внимания. Сосредоточенно помешивал свою ароматную смесь, что-то тихо бормотал, склонившись над колбой. Я сперва думал — заклинания, а оказалось, он просто жалуется, рассказывает, как ему плохо, не выбирая слов, то и дело запинаясь: «Я не могу без тебя, хочу к тебе, совсем не могу больше, да что же это такое, почему тебя нет, все есть, а тебя нет, да не могу же я так…»
Я так понял, никакой специальной формулы не существовало, нужно было просто выговориться над колбой с зельем, и все. Очевидно, тот самый «интимный момент», о котором упомянул Габа, — все же в присутствии посторонних непросто позволить себе так раскиснуть.
Наконец знахарь умолк, снял колбу с жаровни, выждал пару минут, давая зелью, немного, остыть, залпом его выпил, рухнул на пол, скрючился, обхватил себя руками и тихонько завыл; нечленораздельные стоны перемежались с прежними жалобными причитаниями: «не могу», «почему тебя нет», «хочу к тебе». То еще представление. Знал бы заранее, вышел бы из комнаты, не настолько я любопытен.
«Видите?! Кофа, вы видите, что происходит? Смотрите на его рот», — Джуффин воспользовался безмолвной речью. В отличие от меня, он был в восторге от происходящего и совершенно это не скрывал.
В первый момент мне показалось, что изо рта у Габы просто течет слюна — неудивительно, если учесть, в каком он состоянии. Но приглядевшись, я увидел, что это больше похоже на сгустки серебристо-розового сияния — если, конечно, допустить, что сияние бывает густым. Когда впервые наблюдаешь какое-то явление, невольно начинаешь искать в нем сходство с уже знакомыми вещами или событиями; в данном случае опереться мне было решительно не на что, но если бы наши кондитеры вдруг изобрели мороженое, которое могут, есть призраки, оно бы, ручаюсь, примерно так и выглядело.
Вспомнив о призраках, я покосился на Хумху — чего от него следует ожидать? Но тот болтался под потолком и был так захвачен зрелищем, что даже перестал делать вид, будто происходящее совершенно его не интересует.
Габа Гро тем временем сотрясался от беззвучных рыданий, которые все больше походили на агонию.
— Он… истекает горем? — шепотом спросил я. Джуффин молча, кивнул, а призрак вспомнил о своих отцовских обязанностях и сварливо сказал:
— Ну, надо же, ушам своим не верю, хоть что-то ты иногда понимаешь.
Лужица серебристо-розового света стремительно росла. В какой-то момент она перестала растекаться по полу и собралась в комок, размеры которого увеличивались с почти пугающей скоростью. В какой-то момент мне начало казаться — еще немного, и горе Габы Гро заполнит всю комнату. А мы с Джуффином войдем в историю как первые в Мире люди, ухитрившиеся утонуть в чужом горе, — если, конечно, вовремя не смоемся. Впрочем, потом горе хлынет в окно, понемногу затопит весь город, погребет под собой Соединенное Королевство и, чем только темные магистры не шутят, весь Мир; Лойсо Пондохва был бы счастлив, жаль, не дожил, бедняга.
Но, хвала магистрам, горе Габы Гро было все, же не настолько велико, чтобы погубить Мир. Примерно полчаса спустя он внезапно успокоился, поднялся, поспешно снял лоохи и накрыл сияющий ком.
— Так надо, — объяснил он. — Здесь недостаточно темно.
— А что происходит с этой штукой при свете? — живо заинтересовался Джуффин.
— При свете эта, как вы изволили выразиться, «штука» стремится вернуться обратно, — устало сказал знахарь. — Я случайно выяснил, что нужна полная темнота, чтобы горе стало человеком…, вернее, существом, похожим на человека. Когда я делал это в первый раз, она… оно захотело вернуться на прежнее место, то есть обратно в меня. Я знал, что оно этого хочет, даже примерно представлял, как все будет происходить, — в конце концов, это же не загадочное чудовище из иного мира, чьи намерения непостижимы, а часть меня самого. Но легче от этого не становилось, скорее наоборот. Оно гонялось за мной по всему дому; двери и стены для него, сами понимаете, не преграда, как и для вас, сэр, — он вежливо поклонился Хумхе. — В конце концов, горе загнало меня в чулан; ну, строго говоря, не оно загнало, а я сам туда побежал. Не то чтобы всерьез рассчитывал спастись, просто уже плохо соображал от ужаса и руководствовался инстинктами, а не здравым смыслом. И хвала магистрам, потому что это был чулан, предназначенный для хранения лекарств, которые не терпят света, поэтому лампу я там не держу. И когда я забился в угол и постарался смириться с мыслью, что горе сейчас снова заполнит меня, оно вдруг преспокойно плюхнулось у моих ног и лежало так примерно полчаса. А потом светящееся бесформенное существо исчезло, и появилась девочка.
— Это произошло мгновенно, или оно постепенно превращалось? — поинтересовался Джуффин.
— Не знаю. В тот раз я, каюсь, очень испугался и далеко не сразу понял, что происходит. Сидел, отвернувшись к стене, все пытался решить, как лучше: попробовать перешагнуть через него и уйти, или все-таки не искушать судьбу? Когда, наконец, взял себя в руки, на полу уже лежал ребенок… подобие ребенка — да, я уже понял, что она не человек. Просто за много лет привык думать о ней как о маленькой девочке, которая никак не может вырасти.
— Да-да, ясно, я уже вижу, что постепенно, — отмахнулся от его объяснений Джуффин.
Он внимательно разглядывал, как шевелится накрытый лоохи ком. И, как я понимаю, плотная ткань не была для него преградой. Призрак отца моего тоже пялился на сверток, даже спустился поближе. Я почувствовал себя лишним на этом празднике познания. Слышать безмолвную речь и читать чужие мысли я в свое время научился легко, а вот подглядывание никогда мне не давалось. Обычно оказывается, что это и ни к чему, но иногда, вот как сейчас, бывает обидно. Я бы, пожалуй, поглядел, как оно там превращается, — когда еще такое увижу.
Время тянулось медленно и тягостно, по крайней мере, для меня. Комок, укрытый лоохи, понемногу приобретал вполне человеческие очертания, теперь это даже мне было заметно.
— Все, — наконец сказал Габа Гро. Он был на удивление бодр и почти весел. — Дело, можно сказать, сделано. Вот теперь пришло время обратиться к очевидной магии. Это общеизвестное заклинание сохранения формы, всего вторая ступень черной магии, обычно им пользуются повара и портные. Первые — чтобы нежный воздушный крем не растекся прежде времени, вторые — когда работают с деликатными тканями вроде умпонского шелка… Ну, в целом понятно, да?
