Кровавый Дозор (СИ) - Дорофеев Николай В. (полная версия книги txt) 📗
Мне казалось, что я хорошо помню события, происшедшие за последние несколько лет, однако почему то не всегда получалось составить из них логическую цепочку и вспомнить нужный эпизод от начала до конца. Например, я помнил встречу с реальным Мерлином, хотя мне всегда казалось, что это сказочный персонаж. Я абсолютно не понимал, что представляют собой слои Сумрака и как они могут существовать параллельно с нашим, реальным миром. Тигр мне казался то огромным полосатым хищником, то обычным человеком, почти другом, с которым можно было и покурить, и выпить по чашке кофе. Курить, кстати, хотелось неимоверно, но Света запретила мне это делать категорически и максимум, что мне удавалось, так это улавливать нотки дыма, когда Ольга, по привычке, курила в форточку во время их совместных с Гесером посещений. Впрочем, интерес Гесера пропал очень быстро, но я тешил себя мыслью, что кроме Антона Городецкого у него еще очень много забот и ему просто не до меня. Память работала выборочно, иногда у меня перед глазами проносились красочные картины из прошлой жизни, какие-то встречи, схватки, но заканчивалось это, как правило, каким-нибудь крушением, вызывающим чувство безутешной утраты, от чего я надолго впадал в глубокую депрессию. Бывало так, что я часами сидел неподвижно на своей койке, глядя в точку на стене, или замирал посреди комнаты, как памятник. В такие моменты я настолько погружался сам в себя, что не замечал ничего вокруг, поначалу Иван пытался привести меня в чувство, но со временем и он и мои надсмотрщики привыкли к такому моему поведению и перестали обращать на меня внимание. Лишь когда из моих глаз начинали ручьями течь слезы, подходил доктор, делал мне укол успокоительного, и меня осторожно укладывали в постель. Иногда я засыпал на сутки и даже на двое, просыпаясь, как правило, уже в более-менее нормальном состоянии. Со временем такие приступы становились все реже и реже, но Иван решительно заявил, что выпишет меня только в том случае, если они прекратятся полностью.
Я чувствовал, что постепенно меняюсь. Наверное, это не так было заметно окружающим, потому что в записях моих наблюдателей все чаще оставались чистые странички, но для меня было совершенно очевидно, что это все-таки происходит. Я неожиданно поймал себя на желании все делать левой рукой и только усилием воли возвратил работоспособность правой, оказалось, что я почему-то стал амбидекстром. Я не понимал, для чего это мне, но, так как ничего плохого в этом не видел, прочел несколько статей из интернета на эту тему. Оказалось, многие ученые считают, что мы все рождаемся амбидекстрами. Однако к четырём годам формируется асимметрия мозговых структур, и мы «делаем выбор» в пользу правой или левой руки. Скорее всего, что в моем случае такая перемена произошла из-за перестройки функций головного мозга, который был вынужден по новому себя формировать. Далее, из всех иностранных языков, которые я знал будучи Иным, у меня почему-то остался только французский плюс набор крылатых латинских фраз, которые я начал вкручивать без разбора, где нужно и где не нужно. А еще я подрос на 2 сантиметра - поначалу меня измеряли каждый день, но убедившись, что со мной решительно ничего не происходит, сильно охладели к этому занятию, потому и пропустили момент моего “взросления”. А я заметил это лишь по тому, что штанины и рукава моей пижамы стали немного короче.
Как обычно и бывает в подобных случаях, частые проведывания вначале с обязательными апельсинами (“Ешь, Антон, в них много витамина С!”), со временем начали сокращаться и превратились в редкие заглядывания в палату с возгласами : - “Привет, Антон! Как дела?” Света с Надей стали приходить по очереди и даже не каждый день, и это стало самой большой моей болью. Ну, с Надей все понятно - у нее в самом разгаре любовь с Кешей, но вот отдаление Светланы я воспринимал намного больнее. Я еще помнил свои переживания о том, как мы окажемся далеки, когда она достигнет вершин своего могущества, а я так и останусть магом четвертого уровня. Ну третьего, максимум. Только цепочка невероятных событий позволила мне стать наравне с ней, я уже верил в наше общее безоблачное будущее, но теперь, когда я превратился в обычного человека, пропасть между нами стала практически непреодолимой, и это огорчало меня больше всего. Будучи хоть и слабым, но Иным, я долгие годы мог не стареть, но теперь у меня вырастет пивной животик, я начну покрываться морщинами, жаловаться на суставы и тяжело кряхтеть по утрам, а она так и останется молодой и красивой. Я не хотел терять свою жену не смотря ни на что, но как ее удержать рядом не имел ни малейшего представления. Все, что приходило мне на ум, касалось возможности снова стать Иным, но книга Фуаран утрачена навсегда, а других вариантов я просто не знал. Где-то в глубине сознания затаилась подлая мыслишка, что еще можно стать вампиром, достаточно встретиться с Костей и он не упустит возможности превратить в своего подручного бывшего Великого Светлого, но я гнал и гнал эту мысль от себя, тем более, что я не только не возвратил бы свою жену, но лишился бы и дочери.
В моем распоряжении оказалось слишком много свободного времени, чтобы размышлять над своим будущим, но ничего другого я придумать не мог. Я убедил себя в том, что это может быть мой единственный шанс, что я обязан найти способ и использовать его, ведь не может быть такого, чтобы за всю историю существования Иных только Фуаран способна была на такое чудо! Я уже готов был обратиться за помощью к Гесеру, но вспомнил об истории с его сыном и понял, что другого варианта у него в запасе тоже нет. Оставалось только надеяться на самого себя и я знал только одно место, где можно было проводить подобные поиски.
Из всех моих знакомых Иных только Кеша, кажется, даже обрадовался моему теперешнему состоянию. Во первых, он автоматически становился единственным мужчиной-Иным в нашей семье, а во вторых, у него появился объект, обычный человек, которому он мог безбоязненно рассказывать все свои новые пророчества, не боясь нового пришествия очередного Тигра. Решив потренироваться, он начал выдумывать пророчества сам, и я давно уже перестал понимать, где настоящее пророчество, а где фейк.
“Лес ужасный, темный, черный зево вдруг свое откроет, и в огромном мрачном небе красным светом отразится”.
“Спрячет небо пятна мрака в год, когда придет собака, но стократною иглой возвратится крик иной. Как старуха пожилая, крылья черные, сгорая, превратятся в прах земной”.
“Суслик крошечный игривый переполнит чашу взглядом, на Весах меж Тьмой и Светом снова стрелки встанут рядом”.
“Царь заморский, шерстью крытый, ласково зовет к корыту, он накормит, напоит, но обиду затаит, а когда промолвит слово, будешь ты голодный снова”.
“Вот Резервы Трудовые Шлем Великий Полководца вдруг достанут из колодца, но служаки со звездой заберут их всех с собой”.
Вот далеко не полный перечень того, что он мне предлагал. Не знаю, где он такого набрался и откуда почерпнул свой стихотворный слог, но баловал он меня своими “пророчествами” регулярно. В последнем, кстати, я узнал фильм “Джентльмены удачи”, но что означало все остальное, не имел ни малейшего представления. Иннокентий был доволен. Он все больше и больше нравился мне, пришлось признаться самому себе, что, к сожалению, для того, чтобы понять этого парня, мне пришлось превратиться из Иного в человека. Оставалось только надеяться, что он сможет полностью заменить меня в семье и стать опорой и защитой и для Нади, и для своей будущей тещи.
Хуже всего мне было по ночам. Даже днем в моей палате было достаточно тихо, но с приходом ночи откуда-то из углов, из под кровати, в комнату вползала мрачная, оглушающая тишина. Замирало все - я одеревенело лежал в своей постели, мои практиканты-надзиратели тихонько дрыхли, не соблюдая правил дежурства, обычно надоедливые комары боялись пищать над ухом, предпочитая коротать ночь на потолке, и только тусклые тени неслышно всю ночь бродили по моей палате. Хотя, если честно, днем тоже было не очень уютно - давно осточертевшее замкнутое пространство, которое мне запрещено было покидать, напоминало уже больше тюрьму, чем больничную палату. Конечно, хорошую тюрьму с неплохим обслуживанием, но все равно для меня это была камера, в которую меня заточили даже не указав срока заключения. Телевидение и интернет мне разрешали короткими порциями, чтобы я был в курсе всего, что происходит за этими стенами, но не просиживал перед монитором сутки напролет, оставались еще книги да беговая дорожка, которую мне установили по моему требованию. Кстати, это и было все “новейшее оборудование”, которое обещал Светлане Гесер. “Жмот” - пренебрежительно отозвалась о нем моя жена, глава Ночного Дозора все ниже и ниже падал в ее глазах и она снова начала подумывать об уходе с оперативной работы, чтобы уделять мне больше времени. Так как я не мог читать и бегать весь день напролет, приходилось придумывать что-то еще. Один из моих “надсмотрщиков”, как я их насмешливо обзывал, Артур, оказался неплохим шахматистом-разрядником, и мы могли часами разыгрывать с ним защиты и гамбиты, и, нужно сказать, он очень хорошо подтянул меня в шахматах.
