Когда падают листья... (СИ) - Андреева Наталия "Калли Nieh-Ta" (читать книги онлайн TXT) 📗
В нерешительности он застыл перед низкой дверью, порывисто дергая кулаком, чтобы постучаться, и так же отдергивая его. Мысли рассеянно клубились в его голове вязким туманом и коварно шептали: "А вдруг она уже здесь не живет? Вдруг что-то случилось, а ты так и не узнал? Вдруг она замуж вообще вышла?". Правда, после последней мысли Яромир рассердился сам на себя и все-таки постучался.
Звук утонул в дереве и пропал, будто бы дом поглотил его.
…А тайна заключалась в том, что кроме русалок были еще и другие водные жительницы — ундины. По легенде, которую шатренцу однажды удалось раскопать в отцовских архивах, ундины — морские волны, обращающиеся прекрасными девушками с чарующими голосами. Наверное, именно из-за голосов их в одно время и принимали за русалок, пока и вовсе не забыли об их существовании, когда как ундины не были нежитью, они были… душой моря? На суше такие красавицы долго существовать не могли: море звало их обратно, предостерегая от опрометчивых поступков. Ведь своей души у девушек не было… Но легенда гласила, что ундина, хоть однажды познавшая любовь человека, обретет душу, но больше никогда не сможет вернуться в родные воды.
Он впервые увидел ее мальчишкой, больше десяти лет назад. Увидел и позвал за собой, то ли попав под чары, то ли просто в качестве благородного жеста: ундину он и его друг отбили у трех пьяных матросов. Если бы они не были настолько пьяны, еще неизвестно, как бы все обернулось, а так… Они думали, что спасли ее, тогда как на самом деле — погубили: после ночи среди людей морская дева пришла к воде, но вода не приняла ее.
Дверь со скрипом отворилась, и Яромир поднял голову, очнувшись от своих воспоминаний.
Она ничуть не изменилась: миниатюрная фигурка, осиная талия, маленькие ножки, прикрытые длинной юбкой по нынешней моде, бледные тонкие ручки, почти кукольные, длинные-длинные серебряные волосы, которых ласково касался тот оранжевый свет, идущий от ближайшего фонаря. Но самым удивительном в ней были глаза: бирюзовые, пронзительные, они ни пылинки не оставались одинаковыми, меняя цвета, как морские волны, идущие к берегу.
И врут все злые языки, не было у нее никакого рыбьего хвоста! Не было и быть не могло. Какие невежи смогли спутать утопленниц-полурыб с этими загадочными существами?
— Засмотрелся? — улыбнулась женщина и подала ему руку для поцелую, — заходи, коль пришел.
— Здравствуй, — голос дрогнул, как у мальчишки, а ундина уже снова открыла рот, и Яр поспешил заговорить снова: — нет, молчи, молчи, пожалуйста.
Женщина улыбнулась и поманила его пальцем в дом. Шатренец сделал глубокий вдох и вошел.
Дверь бесшумно закрылась за его спиной, и мужчина почувствовал себя так, будто попал в сказку: настоящую сказку с волшебными вещами, добрыми старушками-чаровницами и говорящими стихиями.
— Все говорили, что ты погиб, — сказала ундина, приглашая садиться за стол, на котором стояли две хрупкие чашки, наполненные фруктовым чаем, — но воду не обманешь.
— Ты говорила с водой? — попавший под чары Яромир, казалось, был только рад этому.
— Говорила.
— Я был ранен, — разоткровенничался шатренец и, прислушавшись к себе, добавил невпопад: — у меня голова кружится.
— Сейчас пройдет, не беспокойся. Ты же помнишь, мне все еще сложно… быть человеком.
Мужчина прикрыл глаза и постарался очистить свои мысли от навязанных образов, шуршащих и перешептывающихся, как море. И действительно, через пару волн ему стало легче и он смог, наконец, выговорить:
— Я помню, Мора.
Женщина снова улыбнулась, блеснув бирюзовыми глазами.
— Ты последовал моему совету, Яромир.
— Последовал, — серьезно кивнул тот, — но только сейчас понял, что поступил правильно. Спасибо.
— Что же тебя мучает?
— Не была ли цена слишком дорогой?
Смех осенними колокольчиками разорвал наступившую тишину и пропал, будто и не было его вовсе.
— Титул и род — не такая уж великая цена за жизнь, правда?
— Правда, Мора. Но он никогда не сможет понять, что на другой дороге было место лишь для одного из нас. Я не хотел бы убивать отца.
Женщина внимательно слушала, затем, помолчав, сказала:
— Ты был бы другим, сын князя. Совсем другим. Власть и интриги убили бы того человека, которого знаю я.
— Пожалуй. Но я не за этим пришел.
Ундина посерьезнела и посмотрела ему в глаза.
— Чего же ты хочешь, Яромир? Ты знаешь, что сделать предсказание человеку я могу лишь один раз в жизни.
Яр нахмурился, силясь вспомнить, зачем же он пришел, кроме как поглядеть на нее, на свою Мору, а потом неуверенно выдавил:
— Я пришел просить об иной помощи.
Ундина снова засмеялась, потом вдруг абсолютно серьезно спросила:
— О какой же?
— О большой, — Яромир помолчал, а потом сказал: — послушай, если ты откажешься, я пойму. Дело опасное, да и…
— Тс-с, — ундина проворно приложила свой палец к его губам, — не решай за меня, воду не заставишь служить себе.
— Прости.
— Делай, что хотел. Спрашивай. Если я смогу помочь — я это сделаю. Ты мне подарил жизнь, думаешь, такие вещи забывают?
— Я не хочу, чтобы ты делала это из чувства одного лишь долга.
Мора промолчала. Изгнанный сын шатренского князя подумал несколько волн. Ундина его не торопила, только смотрела неотрывно, совсем не мигая.
— Мне нужна информация о том, как уничтожить артефакт Анрода. Слышала о таком?
Женщина кивнула, потом отпила из хрупкой чашечки и деловито поинтересовалась?
— Какие сроки?
— Завтра мне надо уходить.
Снова наступило молчание. Бирюзовые глаза подернулись белесой пленкой: ундина задумалась, пошла советоваться с водой. Потом сама себе кивнула и как-то грустно сказала:
— К завтрашнему утру ты получишь эту информацию, Яромир.
— Спасибо, — облегченно выдохнул тот.
Ундина запустила руку в свои серебристые волосы и уже тише посоветовала:
— Не спеши радоваться, Яромир.
Шатренец поперхнулся чаем:
— Что-то случи… — он хотел сказать "случилось", но потом понял, что Мора говорит о будущем.
— Твой друг не хочет посетить меня? — вместо ответа спросила ундина.
— Он жив? — вскинулся Яр, — Мора, ответь, жив, да?
На вечно юном лице появилось странное выражение: будто бы женщина боролась сама с собой.
— Да жив, жив. Что с ним станется? Так он не хочет узнать свое будущее?
— Я передам ему твой совет, но… не думаю.
— Передай, — кивнула женщина и тут же беззаботно улыбнулась: — а сейчас… ты бы не отказался провести со мной ночь, Яромир?
Шатренец усмехнулся и подумал, что ничем другим этот вечер закончиться не мог. Даже если бы он хотел другого исхода. Сказал.
— Если только ты сможешь сделать хоть что-нибудь с этими рваными патлами, — он дернул себя за волосы.
Мора лишь рассмеялась в ответ… а потом шатренец уже ничего не запомнил.
Красивая легенда, которую когда-то поведал ей этот мужчина, была правдой. Но не хватало в ней одного кусочка: если ундине не будет хватать любви среди людей, она умрет.
И Мора любила его этой ночью будто в последний раз.
Любила так, как только могут любить ундины.
На следующее утро Яромир проснулся в отличном расположении духа. Впервые за последний вяток у него ничего не болело: ни спина, ни ребра, ни даже лицо, которое до стягивали болячки по всему периметру. А когда, встав, шатренец заметил, что к голове вернулась привычная тяжесть волос, то и совсем повеселел. Правда, самой ундины уже не было, и было неизвестно, куда она отправилась и когда она вернется, но, в сущности, это было не так уж и важно: все, что они хотели друг другу сказать, они сказали еще прошлой ночью.
Яромир встал с кровати и, на всякий случай обернув простыню вокруг торса, подошел к зеркалу, висящему прямо над столиком.
В серебристой поверхности отразилось молодое лицо, обрамленное светло-русыми волосами, на котором от ран остались лишь едва заметные ниточки шрамов. Дабы проверить радостную новость, шатренец обернулся и глянул на себя через плечо. Так и есть: волосы вернулись к своему нормальному состоянию и длине — на палец ниже лопаток, и мало того: рана, от которой он еще неделю назад чуть не окочурился на руках друзей, тоже практически затянулась и уже совсем не болела.
