Круг - Козаев Азамат (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Остальные молча кивнули.
– Захотим держаться вместе, нужно уходить в дальние края, – наконец бросил Многолет. – Тут нам делать больше нечего.
– Наниматься лучше всемером. – Зимовик оглядел всех, каждому заглянул в глаза. – Лошадей бы только раздобыть, хотя бы одну.
– Да уж, телега просто вопиет о лошади, – усмехнулся Многолет.
– Тут встанем, – предложил Горностай, забрасывая снаряжение в телегу. – Лес рядом, прокормимся.
– Луков нет.
– Разживемся. – Зимовик опустился на траву. – Кто поведет? Семеро нас, двое сотников, один десятник.
– Жребий с тобой кинем. – Многолет повел плечом. Тянет еще рана, следы когтей зудят.
– Спа-а-ать! – блаженно протянул Горностай, падая в траву как подкошенный. – Валяться, отдыхать!..
С каждым шагом Бубенец оставался все дальше. Два дня телегу тащили сами, на третий повезло. Неглубоко в лесу, шагах в тридцати от дороги в кустах застрял буланый, наверное, кого-то из заломовцев. Человека и след простыл, а поводья, связанные узлом, намотались на ветви куста и затянулись петлей. В лес попал совсем недавно, еще и волки не наведались.
Беспокойно что-то. Бывший сотник, а теперь выбранный десятник, привстал. После Черного леса существовать сделалось… тяжелее, что ли? Спится не так, как раньше, глядится по-другому, естся. Будто подменили. Ночи теперь не такие темные, если поглядеть, увидишь отдельные листья на ветках, и вообще… ровно сундук, до того наполненный едва на четверть, забили до отказа новыми вещами. Роешься в новизне и диву даешься: того раньше не видел, этого не обонял…
Зимовик потянул носом, спросонок буркнул:
– Паленым пахнет. Костер недалеко.
– Твое недалеко в полудне ходу, – буркнул Многолет. Сам учуял.
– Надо бы наведаться. Лошади нужны. Одна хорошо, а две лучше.
– Так и сделаем.
Беспокойно заерзал Горностай, прикрыл лицо рукой. Угрюмец всхрапнул, мотнул кудлатой головой, приподнялся на локтях, Прихват морщил нос и дышал часто-часто.
– Буди парней. – Многолет встал, сунулся в телегу за поясом. Буланый чем-то взбудоражен. Как пройдет мимо Зимовик, жеребец места себе не находит, храпит, бьет копытом и все косит лиловым глазом. – Все равно больше не заснут.
За полдень подошли к источнику дымка. Решили ждать ночи. В снаряжении погибшего возвращенца, чей конь влачил теперь повозку, нашлись мечи, лук и стрелы. Набили птицу, зажарили.
– С ночи ветер навстречу дул.
– И что?
– Не нравится мне это. Ровно по нитке идем, будто руками за нее держимся.
Многолет промолчал. А кому такое понравится? Себя перестал узнавать, раньше спал без задних ног, теперь от малейшего шороха сон уносит прочь, словно туман под ветром.
– Не пережарь. На мой вкус как раз готово! – Зимовик потянул носом. Поспел гусь, точно поспел.
– Парни, подходи! Готово!
Ели горячее мясо и щурились от удовольствия, а что с кровью получилось – так даже вкуснее. Выбейзуб и кости разгрыз.
Глубоко в ночи поднялись и, ведомые только запахом, двинулись вперед. Теперь дома стояли близенько, Горностай без колебаний определил:
– Дрова нынче березовые. А вчера ольху жгли.
Многолет лишь кивнул. Да, березовые. И лошади там есть. И не одна-две – много, почитай, в каждом дворе коняга стоит. Как ржут, не слышно, но… есть точно. Будто самолично заглянул в каждый двор.
Поднялись на холмы, а в нос так и шибануло теплым и обжитым, ровно внизу, в долине, как в тарелке, застоялся густой пахучий суп. Пахло домашней утварью, скотиной, подсушенным сеном, молоком, навозом, детьми, женщинами, мужчинами, собаками. Ленивый ветерок скользил по долине, будто змея, тревожил ароматное месиво и волок наверх, там его подхватывал вышний ветер и уносил дальше.
– Пошли.
В самое темное время ночи подошли к деревне. Огонька не блеснет, мгла кромешная, звезды высыпали на небо, точно жемчуг на черное полотно. Только много ли толку от звезд, если рядом не сияет луна или хотя бы месяц?
Тишина. Лишь собаки внизу перебрехивались, будто дня не хватило. Не висела бы на плечах беда, разинули рты и остались в долине на день-другой. Душистые травы шелестели на ветру, ночная тьма, как густая патока, стекла по отрогам холмов на самое дно и настоялась плотно, что та сметана, в которой ложка стоит. Наверное, дремлется в деревне сладко и в охотку. Хорошо, если так, – легче исполнить задуманное. Без лошадей теперь никуда.
– Потихоньку двинем, – кивнул Многолет и первым ступил на пологий склон. – И морду буланому подвяжите, ржать не начал бы.
Хоть и мгла кругом висела, а переглянулись, будто видели друг друга. Тише воды, ниже травы, встали на спуск. Два меча, секира и нож на всех.
Ленивый собачий тяв становился отчетливее, и дымок из тонкого ручейка превратился в полноводную реку, текущую по воздуху. Утонули в той реке. Еще никогда дым не бывал столь отчетлив и пахуч. Изменился мир после Черного леса, ох изменился!
– Близко уже, – прошептал Многолет Зимовику, поигрывая мечом. – Лошадь всхрапывает. Слышу.
– Чую лошадиный дух, – кивнул волчий побратим.
– Во дворе собака. Шум поднимет.
– Тем хуже для хозяев.
– Сегодня удача не за них.
На ветру стояли, потому и подошли к деревне тишком да молчком. И лишь когда некстати скрипнуло тележное колесо, пес во дворе насторожился.
– Стоит, воздух нюхает, – себе под нос буркнул Многолет и отчего-то сморщился.
Никогда за собой такого не замечал, но в теперешнюю безлунную ночь увидел все отчетливо, будто ночную темноту оттенил рассвет. Еще загодя условились, кто пойдет за первой лошадью. Бывший сотник – теперешний десятник – перетоптался на месте и неслышно скользнул вперед.
У плетня замер и простер любопытный взгляд в щель между жердями. Крупный черный пес тянул нос по ветру и тихо рычал, скорее от непонятного беспокойства, нежели от явственной опасности.
Многолет усмехнулся, подобрался и, опершись на забор левой рукой, одним скачком перемахнул частокол. Сторож лаять не стал, бросился молча, только утробный рык поднялся в небо. Сухая ограда жалко скрипнула под весом крепкого человека, и Многолет, летящий навстречу зубастой пасти, не сдержал в груди рев. Черный пышнохвостый кобель рванул к чужаку, едва услышав скрип дерева, и так вышло, что взвился в воздух, не дав опуститься на землю страшному вору. Все кончилось за сущее мгновение – рукой, обернутой мехом для воды, беглец принял удар клыкастой пасти и от бока до бока, справа налево, распорол мечом храброго пса. Не давая заскулить, навалился на собаку всем весом, продавил руку в кожаной обмотке глубже в пасть и добил. Огромный пес обмяк, а Многолет, потянув носом свежую кровь, отчего-то скривил губы.
– В чем дело, Белоух? Кто кричал? – Дверь внезапно распахнулась, и невысокий человек с маслянкой в руках вышел на крыльцо.
– Я кричал, не сдержался. – Губы странным образом жили сами по себе, трепетали, будто у зверя, обнажая клыки. – Прости, хозяин, лошадь нужна.
– Нет! Не дам! Кто такой?
– Дашь. – Бывший сотник многозначительно отряхнул меч и, косясь на избяное крыльцо, решительным шагом направился к небольшому хлевку, где уживались, как стало ясно по запахам, лошадь и несколько коров.
На крыльце что-то загремело, откуда-то из сеней несговорчивый хозяин вытащил топор, едва не скорее Многолета подлетел к хлеву и встал перед воротцами, потрясая топором и маслянкой одновременно.
– Не дам! Ступай-ка отсюда, гостенек незваный! Зарублю!
– Отойди.
– Нет! Соседи, на помо…
Молниеносно бубенецкий недобиток рассек хозяина поперек груди, и тот с глухим стоном повалился прямо на маслянку, мало от того испытывая неудобств, – как упал, больше не шевелился.
Хлопнула дверь в избу, кто-то быстроногий слетел с крыльца, и лишь топот босых ног растаял в ночной темени.
– Напали! Отца убили! – Звонкий мальчишечий голос разогнал тишину, тревожный крик подхватили соседские собаки, и ночь перестала быть тихой и сонной. Многолет лишь губу пожевал с досады. Таиться больше нет смысла. Оглушительно свистнув, призвал остальных и распахнул хлевок.
