Битва вечной ночи - Дарт-Торнтон Сесилия (книги без регистрации txt) 📗
— Пожалуйста, скажите, о чем вы так задумались? — жалобно спросила Кейтри.
— Я? О Светлых. О Торне — то есть Короле-Императоре.
— Только не кляните себя, что полюбили его, — проговорила Кейтри. — Сдается мне, от вас тут мало что зависело. Все чужаки так прекрасны, что и не описать словами. Матушка, бывало, рассказывала мне о них всякие истории. Они так устроены, что мы, смертные, просто не можем их не любить. И чем больше они перед нами раскрываются, тем сильнее мы их любим. Наш род всегда тянется к их роду. А иногда и наоборот выходит.
Пред мысленным взором девушки вновь яркой искрой возник образ Торна. Воспоминания наполняли ее и радостью, и печалью одновременно. Он жив! Но он Светлый — мой возлюбленный, скорбь моя, враг мой!
— Все союзы меж смертными и бессмертными обречены окончиться трагедией, — пробормотала Ашалинда.
С ресниц ее сорвалась сверкающая слеза.
Но, не коснувшись волос девочки, блестящая капля остановилась, легла на ладонь Моррагана и превратилась там в бриллиант. Принц-Ворон сжал руку и швырнул драгоценность в воздух — белая чайка раскрыла крылья и унеслась прочь.
— Слеза по Ангавару, — негромко произнес Светлый. Отражение его в зеркале мерцало темным пламенем. — Пожива для Орла.
Кейтри вскочила на ноги, качнув столик. Теперь он стоял на залитой лунным сиянием поляне среди статных дубов. Сундуки, тумбочки, комоды исчезли. Исчезли и стены. Потолок отступил, растаял, превратившись в величественные небесные своды Вечной ночи. Фонтанчик тоже исчез, но музыка его осталась, преобразившись в пение спрятанных среди листвы соловьев.
Звезды над головой сияли так ярко, что свет их лился с небес подобно лучам размытого серебряного солнца. Казалось, они даже тихонько звенели, точно сотни миниатюрных колокольчиков. Под фигурными кронами дерев гулял в зарослях дикого тимьяна ласковый ветерок. Кивали головками примулы и фиалки, сладко пахло жимолостью и шиповником. Вокруг, средь зарослей цветов, меж стволов деревьев, виднелись группки прекрасных дам и кавалеров. Одни из них щеголяли роскошными праздничными одеждами, другие расхаживали во всем великолепии наготы. Волосы их были украшены цветами. Большинство их принадлежало к числу Светлых — их окружало легкое сияние, точно блики свечи в хрустале. Остальные были из других народов.
Ашалинда с Кейтри ошеломленно глядели вокруг.
Присутствовал здесь и Яллери Браун, и Галл, предводитель спригганов, которого Ашалинда давным-давно видела мельком на рыночной площади в Жильварисе Тарве. Он был выше большинства своих сородичей, добрых трех с половиной футов в вышину — но детский росточек противоречил неслыханной силе сприггана: коротышка запросто натягивал мощный лук вдвое выше себя и стрелял из него мелких пташек в кустах. Был здесь и злобный Итч Уизге в кольчуге из серебристой рыбьей чешуи и в мантии цвета морских водорослей. Жемчужный обруч украшал конскую гриву водяного коня, черными прядями окружавшую красивое неподвижное лицо, бледное, как смерть, и холодное, как брюхо миноги. По бокам владыки водяных коней стояли двое мрачных и отважных с виду людей в рваных пледах и толстых бычьих шкурах. Оба держали в руках по копью, оплетенному мокрыми красными нитями спирогиры. По одеждам воинов струилась вода. Глаза были мертвы и неподвижны, как камни. Ашалинда узнала в них смертных рабов Итч Уизге, трагических братьев Иэйна и Каэлина Макгрейнов. Узнала она и второго водяного коня, темноволосого юношу с острыми ушками, торчащи-ми из буйных кудрей. Заметив на себе ее взгляд, Глейстин без тени улыбки поклонился девушке. Именно этот неявный не сумел опознать дичь Моррагана в домишке Шелкен Дже нет в Долине Роз — ведь в тот раз золотые локоны Ашалинды надежно укрывал капюшон. В ту ночь он постучался в дверь хижины, ..
Удары повторились более громко, более требовательно. Имриен решилась. В конце концов, хозяйка дома научила ее этому знаку. Девушка привычно спрятала лицо в тени капюшона, зажгла свечу и пошла к двери. Загремели запоры.
В дом вошел, отряхивая мокрый плащ, темноволосый мужчина.
Лишь талтри тогда стоял между свободой и пленом — ибо стоило Глейстину хоть краем глаза увидеть ее талитские локоны, водяной конь непременно донес бы о ней наследному принцу Светлых.
И прочих знакомых, отнюдь не милых ее сердцу, заметила девушка средь этой веселой толпы праздношатающихся духов. В том числе — стройного молодого рыцаря в белой льняной рубахе, серебряной плетеной кольчуге и серебряном же панцире. Над короткой глиняной трубкой, что он курил, вились молочные струи тумана. Темны, как нежданная утрата, были его волосы, а глаза — цвета дикой сливы. Лицо было красиво роковой красотой, точно у юного поэта, обреченного на преждевременную могилу. Проклятие смертных дев — Юный Валентин, обрекший Вивиану на мучительную и долгую смерть.
Меж колокольчиков неторопливо прогуливались прелестные дамы и девицы — на вид ни одна из них не перешагнула порог семнадцатилетия. Иные из них играли, перекидывались золотым мячиком. Были средь них и женские воплощения ганконеров — йань-ши, обычно невидимые никому, кроме тех смертных, кого они околдовывали, и соблазнительные бааван-ши, менее изысканные и более ненасытные в своем смертельном искусстве. Всех их можно было принять за обычных смертных, если не приглядываться повнимательнее. На первый взгляд они казались красавицами в роскошных одеждах — платьях из свежей листвы или сплетенных воедино прожилок листьев, корсетах из серебряного шелка паучьих нитей и серых кротовых шкурок, пышных шляпах, откуда выглядывали живые совы, кожаных плащах, что застегивались на плечах при помощи серебряных тараканов или громадных рогатых жуков, звенящих браслетах и цепочках из крохотных позолоченных черепов мышей и лягушек, сережках из длинных уховерток. Тонкие талии, изящные длинные шейки, прелестные ручки — но время от времени из-под подола платья прекрасной девы вместо точеной лодыжки высовывалась хищная когтистая лапа, а при взмахе хорошенькой головки в густых локонах проглядывал острый кончик мохнатого лисьего уха. Трепещущие ресницы вдруг приподнимались над вертикальными зрачками кошки или василиска, а свисающий с юбки длинный пояс с кисточкой на конце неожиданно подрагивал и извивался, так что становилось ясно, что это просто-напросто хвост.
Остроухие спригганы и приземистые, точно гигантские жабы, хобияги казались естественной частью столь пестрой компании. А в отдалении, в глубине серых теней, скакал меж стволов рослый всадник с увенчанной рогами величественной головой.
Здесь, у Моррагана, собралась по меньшей мере половина участников Аттриода Неявных. Уж не стал ли он вождем этой избранной семерки — подобно тому, как брат его возглавляет Королевский Аттриод, избранную семерку самых могучих смертных? Не хватает только троих Принцев Ужаса — Керба, кого еще зовут Убийцей, Куачага из Фуатана и чудовищного Атаха. А может статься, и эти злобные владыки затаились где-то неподалеку.
За плечом принца Моррагана стояли виночерпий и бард. Вокруг шеи барда обвивался сетчатый питон с яркими гранатами глаз, а с пояса свисал набор деревянных свирелей. Едва разглядев эти своеобразные инструменты, Ашалинда поняла — именно они принадлежали некогда Цирнданелю, Королевскому барду Светлых. То были Флейты Лиантайна, те самые флейты, что принесли столько горя Хис Меллину, а потом попали к колдуну Коргуту. В груди девушки всколыхнулись воспоминания детства, с губ сорвался тихий крик.
У ног принца лежала лебединая дева. Еще три бродили неподалеку — в одной из них Ашалинда изумленно узнала Витбью в венке из шиповника. Когда взгляд Моррагана скользнул по ней, Витбью присела в глубоком реверансе и улыбнулась тайной, многозначительной улыбкой.
Слово взял Яллери Браун.
— Государь мой, — предложил он, — только позвольте — и я вырву воспоминания о Воротах прямо из черепа этой поедателькицы кошала. Когда ее шелковистая плоть познает огонь, клинок и плеть, возможно, память у нее прояснится.
