Битва вечной ночи - Дарт-Торнтон Сесилия (книги без регистрации txt) 📗
— О да, Кейтри, это самое горестное известие. Мне трудно смириться с ним. Я привыкла представлять себе старшего брата Моррагана в виде почтенного седобородого воина преклонных лет. Я и забыла, что Светлые не стареют и прошедшие года не отражаются на них, если они сами того не захотят. Обоим братьям уже не по одной сотне лет.
Только теперь Ашалинда в полной мере осознала все значение сделанного ею открытия. Осознание подействовало на нее как ледяной душ. Торн и в самом деле был королем — Верховным владыкой Светлого королевства, величайшим представителем величайшей расы, и могущество его намного превосходило самые дерзкие мечты любого смертного. Ветра и моря, дожди, грозы и молнии — все подчинялось власти Торна-Ангавара. Птицы и звери, насекомые, цветы и деревья, сами скалы земные — все внимали его приказам. Вся нежить обязана была повиноваться ему, даже самые жуткие и опасные неявные твари. Никто во всей Айе не мог бы сравниться с ним. Никто — кроме лишь его брата. Сам Верховный король Светлых некогда — как же давно это было! — смотрел в лицо изуродованной девушки на Уайт Даун Роря. Тогда он сказал:
— Какого подарка ты хотела бы на самом деле?
Кощунственная, непрошеная мысль заставила Имриен залиться краской: «Поцелуй». О великие звезды! Что, если он все поймет по ее лицу? Путая знаки от волнения, девушка показала: «Я хотела бы на языке обычных людей просить твоего благословения. Надеюсь, ведунья, к которой я иду, исцелит мое лицо или восстановит хотя бы часть прежнего облика. Пожелай мне удачи».
Он кивнул и задумался на мгновение. Потом, раньше чем Имриен успела понять, что происходит, дайнаннец, шагнул вперед, ласково обхватил ее голову, приподнял подбородок и поцеловал девушку прямо в губы.
До сих пор они касались друг друга всего лишь дважды. Тело Имриен пронзали бесчисленные молнии — сильнее, чем в царстве Байтира, а волны сладкой истомы накатывали снова и снова, грозя совсем утопить ее.
Наконец мужчина отпустил девушку, повернулся и молча ушел. Не разбирая дороги, Имриен бросилась в лес.
Это Ангавар, сам Ангавар некогда положил руку на ее горло — то самое горло, что много долгих лет не могло издать ни единого звука, пораженное немотой после удара колдовского хлыста зловещего дуэргара. Это он прижался губами к ее трепещущим губам, прильнул к ним поцелуем, неимоверно сладостным и жарким, невыносимо прекрасным, потрясшим все ее существо, — поцелуем, который не вынесла бы ни одна смертная дева. Этим поцелуем он даровал ей то, о чем она так просила, — исцеление. Он, а не ведунья, на самом деле вернул Ашалинде былую красоту — и даже более того. Исцеленная, девушка стала прекрасней прежнего.
Только теперь наконец Ашалинда поняла, что нынешняя ее красота была даром Короля Светлых.
Поцелуй же его был могущественней всех сил природы, вместе взятых. Исцеляющие свойства этого поцелуя проявились не сразу, затаились до поры до времени — и с того самого дня к Рохейн-Ашалинде потихоньку начали возвращаться сны, память зашевелилась, пробуждаясь от долгого сна. Торн хотел лишь вернуть возлюбленной лицо и голос — но лекарство его было поистине королевским, и сила Ангавара постепенно преодолела почти все заклятие Геата Поэг на Дейнани.
Как же сильно, не по сезону, бушевали ветра после того, как люди Торна не сумели обнаружить Ашалинду на Уайт Даун Рори! Изменив облик, взяв новое имя, вчерашняя калека бежала во дворец. Столовые приборы дребезжали, в коридорах свистело и выло, двери хлопали и скрипели, бешено раскачиваясь на петлях — король Светлых изволил гневаться, его план потерпел поражение. Светлые — прекрасные, могучие и надменные — не привыкли терпеть пораженке. И неистовыми штормами Ангавар давал выход злости.
Ибо он мог повелевать штормами.
Ведь Светлые наделены властью над всеми силами природы. А государь их воистину являлся Верховным повелителем всех Стихий. Теперь, вспоминая прошлое, Ашалинда без труда понимала, что он всегда вызывал именно ту погоду, что была нужна ему в данный момент. Например — та идиллия, что сопровождала их странствия по лесам Глинкута. В те дни, остановив коня, вся раскрасневшаяся от скачки, Ашалинда смеялась над своим спутником, а ветер обдувал ее пылающее лицо, искрился колдовским черным огнем в волосах Торна, А стоило ей упомянуть прелесть лесного ливня, как по кронам дерев застучали капли, выбивая певучую дробь, точь-в-точь как копытца танцующих на крыше фавнов. Да, в те дни погода всегда нравилась девушке, чутко отзывалась на малейший ее каприз, любую прихоть.
Во время того совместного путешествия Ашалинда могла бы легко прочесть все знаки, все приметы — если бы только захотела обратить на них внимание. Не кто иной, как Ангавар-Торн призвал ветра в Мирринор, именно он исцелил в Долине Роз раны Диармида, именно перед ним благоговели те робкие трау, что плясали под луной близ долины Эммин.
О, поведай тогда Ашалинда ему свою историю целиком, без утайки — он вернул бы ей все, что она потеряла, вернул бы в ту же секунду: и голос, и лицо, и память, освободил бы ее от мук лангота. Но что потом? Она вспомнила бы месторасположение Ворот и показала бы Ангавару-Торну обратный путь в его Королевство. А он раз и навсегда бы прекратил изображать простого смертного — и она никогда не пережила бы той незабвенной радости Каэрмелора, тех благословенных дней просто не было бы — дивных дней, самых дорогих сердцу воспоминаний.
Теперь Ашалинде было совершенно ясно: тогда Торн не знал, кто она такая, даже не подозревал. Не подозревал вплоть до самого прощания. Уж верно, знай он ее историю, то не упустил бы шанса поскорее все выяснить.
Много ли известно ему теперь? Считает ли он, будто Морраган преследует Ашалинду лишь ради мести, или проведал, что она прошла через Ворота Королевства и может найти путь назад?
Ибо Торн-Ангавар, несмотря на все свое могущество, второй раз утратил возлюбленную. Морраган наслал Трех Воронов Войны разбить защитные барьеры Тамхании, пробудить дремлющее в глубинах острова разрушительное пламя. Но что же стало с королем Светлого королевства после гибели Туманного Острова? Почему он не искал нареченную, не перевернул в поисках и небо, и моря, и землю — почему не пустил в ход власть над стихиями? Потому ли, что Ашалинда так успешно изменила облик и замаскировалась, или потому, что ему более не было до нее дела?
Сидя за инкрустированным столиком, уставленным шкатулочками с драгоценными заколками и гребнями, Кейтри гляделась в зеркало, пока Ашалинда расчесывала спутанные темно-русые пряди волос девочки. Вот так же сплетались и расплетались воспоминания самой Ашалинды, воспоминания о Торне — о тех словах, что были сказаны между ними, и о тех, что так и остались невысказанными.
«Торн — это мое дайнаннское имя», — сообщил он ей при первой же встрече, в лесах Тириендора. Он даже не думал выдавать себя за Джеймса Д'Арманкорта. Его потрясающая красота, окружавшая его аура силы и могущества, его охотничьи таланты и успехи в любом деле, даже то, как ястребы и прочие птицы и звери повиновались ему, — все это уже давным-давно, в топких лесах Мирринора, заставило девушку задуматься, не течет ли в жилах Торна кровь Светлых. При помощи языка жестов она поделилась этой мыслью с Диармидом, но тот решительно опроверг ее.
Мысль девушки никак не желала облечься в знаки.
«Старинная раса… Светлые. Может ли быть, чтобы в его жилах текла их кровь?»
— Светлые? Ну ты даешь! Бессмертные давно канули в легенду. И потом, видела, сколько на нем железа? Нож, топор, наконечники стрел, пожалуй, даже пряжка на ремне. А старшая раса, как и нежить, не терпит холодной стали. Нет, я уверен, он просто человек — но такой, что многим людям стоило бы у него поучиться. Может, и маг, какая разница? И вообще невежливо говорить о ком-то за спиной. Хватит об этом.
И вот, кстати, еще одна загадка: если Светлым невыносимо прикосновение холодного железа, почему же члены их королевского рода неподвластны общему проклятию? Неужели их могущество способно преодолеть их же собственное естество?
