Повелитель Островов - Дрейк Дэвид Аллен (чтение книг TXT) 📗
— Да, — подтвердила колдунья. — Довольно странно, что даже Бенлоу не почувствовал его. Но талант Кашела весьма особый, а наш купец все же очень невежественный.
Гаррик искоса посмотрел на молчавшую Илну. Сказал:
— Думаю, Кашел в любом случае с нами бы не остался. Он очень тяжело перенес отъезд Шарины из деревни. Он говорил мне, что собирается уйти один. Но я не верил до тех пор, пока это не случилось.
Он покачал головой, пытаясь разобраться в хаосе, казалось бы, бессмысленных деталей.
— Я просто не могу понять… Шарина ведь просто большой ребенок. Ну с какой стати вообще кому-то так убиваться из-за отъезда девчонки? Не понимаю.
— Естественно, ты не понимаешь, — отрезала Илна.
К великому удивлению Гаррика, девушка оттолкнула его с дороги и скорее побежала, чем пошла дальше. Он непонимающе посмотрел на Теноктрис, но та хранила непроницаемое выражение лица.
Впереди показалась гостиница. Гербом ей служило кресло-качалка, подвешенное прямо над улицей. На нем красовалась надпись золотыми буквами: «Приют Капитана». Илна, обогнавшая их футов на двадцать, чуть не прошла мимо. Гаррик вдруг сообразил, что она же не умеет читать.
— Илна! — крикнул он. — Вот наша гостиница!
Она остановилась и вернулась ко входу, а Гаррик уж испугался — вдруг не вернется? Он ругал себя за то, что неосмотрительно завел разговор о Кашеле. Мог бы понять, как тяжело Илна переживает утрату. Он мог поклясться, что когда девушка обернулась, щеки ее были мокры от слез.
17
Ноннус спал, и при этом ужасно храпел. Шарина не могла припомнить никого другого, кто б так шумел во сне. А уж ее-то работа в отцовской гостинице обеспечила ей широкую практику на этот счет. Она повидала спящих мужчин, наверное, больше, чем любая другая девушка.
— Я сплю, как тюлень, — пошутил сам отшельник, и это была чистая правда.
Возникшая опасность, возможно, разбудила бы Ноннуса, но водные волны, изредка перехлестывавшие через борт челнока, видно, к таковой категории не относились.
Луна еще не появилась на небосклоне, а редкие звезды, пробивавшиеся сквозь густые слоистые облака, почти не давали света.
Море, насыщенное фосфоресцирующим планктоном, казалось безбрежной пустошью, сливавшейся на горизонте с небом. Шарина смотрела на север и видела только бесчисленные шевелящиеся холмы морской глади. Масштаб этой картины поражал воображение девушки, выросшей в маленькой деревушке. Мили и мили воды. И ничего, кроме этой воды. Так до самых Льдистых Мысов…
Она поплотнее укуталась в плащ, чтоб унять не прекращавшуюся дрожь. И дело тут не в порывистом встречном ветре. У себя дома, на твердой земле, да в теплом плаще, вряд ли она бы так тряслась от холода.
За бортом мелькнула рыба. Шарина скорее уловила движение, чем увидела силуэт. Что-то неясное мелькнуло на фоне блестящей воды и с тихим всплеском снова вернулось туда, откуда появилось.
Леска с крючком — нехитрое приспособление, которое Ноннус прикрепил за бортом, уже обеспечило им минимальный улов. Отшельник оказался прав — умереть голодной смертью им не грозило, сколько бы ни длилось их путешествие.
Если не считать случайных рыбок, они были совершенно одни в этом море. Море, оказалось куда больше, чем представляла себе девушка, когда стояла на северных утесах у родной Барки и глядела в безбрежную гладь. Отшельник беспокойно вздохнул во сне.
Свернутый парус лежал поперек планшира, придавленный рангоутом. Он создавал как бы перегородку между пассажирами, сидевшими на носу и на корме лодки. Сейчас Медер нес вахту на рулевом весле, Азера находилась рядом с ним. Когда наступало дежурство Ноннуса и Шарины, аристократы молча переходили вперед. Обе группы обменивались коротким кивком, и на этом общение заканчивалось. Казалось, они живут в двух соседних домах. Ноннус не поднимал паруса с тех пор, как они прорвались сквозь рифы Тегмы. Они плыли по воле ветра, полной грудью вдыхая свежий холодный воздух естественного, немагического мира. И в этом мире не было ничего более естественного, чем смерть… и ничего более чистого и холодного, чем Льдистые Мысы.
Затихнув, девушка могла слышать сквозь завывание ветра монотонное бормотание Медера на корме лодки. Время от времени там вспыхивало нездоровое красное свечение, бросавшее отблеск на волны за бортом. Снова раздался судорожный вздох отшельника. Он спал, обхватив себя руками, свернувшись в плотный комок.
Шарина отвернулась и снова стала смотреть на север. Хотела бы она тоже свернуться клубочком и заснуть. Много чего она бы хотела.
Но море за бортом было нескончаемым…
18
— Ты почувствовал, как эти могилы притягивают к себе? — спросила Мелли. Обняв себя за плечи, она картинно передернулась, хотя на губах у нее по-прежнему играла сияющая улыбка. — Ох! Они будто пытались проглотить нас!
— У меня до сих пор мурашки по коже бегают, — откликнулся Кашел. — Я даже подумал, что перегрелся на солнце. Тебе не кажется, будто солнце ярче в этой части острова? И воздух кажется суше.
Они медленно спускались по улице кожевенников. Здешние торговцы специализировались на товарах грубой выделки: упряжь и сбруя для рабочего скота, безрукавки и фартуки для их хозяев. Владельцы лавок сидели перед заведениями, готовые в любой момент помочь покупателю (порой даже насильно — хватая его за рукав) или преградить путь воришкам.
Некоторые лавочники окликали Кашела, но он нигде не останавливался — шел дальше, разинув рот ошарашенный масштабами торговли. Он полагал, что изящные товары — сандалии и перчатки для аристократов, вычурные кожаные заколки для дам и прочее — продавались на другой улице, может, даже в другом районе. Кашел брел и брел себе дальше, подобно тому, как могучий бык идет сквозь высокую траву, едва замечая ее щекочущие прикосновения.
— А я и забыла, какой сильный у меня друг, — рассмеялась фея. — Ну так слушай: это был не солнечный удар. Ты просто почувствовал мерзкий клубок Сил, связанный со старыми могилами. Ничего подобного я не видела за последнее тысячелетие. Именно в таких энергетических скоплениях и потерялись пути в мой родной мир.
— Может, и так, — пожал плечами Кашел. — Но в любом случае я не желаю оставаться поблизости. К тому же раз уж я решил все бросить, нечего откладывать.
Он шел, стараясь прижимать свой посох к себе, и все равно время от времени натыкался на открытые двери лавок или висящие вывески. Гулять по Каркозе — все равно что продираться сквозь густую чащу в поисках запутавшейся в ежевике овцы, решил юноша.
— Я подумываю о том, чтоб попытаться найти щель, — сообщила Мелли, вытянув перед собой руку и разглядывая свои изящные пальчики, — чтобы по крайней мере, войти внутрь. Ты же знаешь, я ведь могу никогда и не найти дорогу домой — слишком много опасностей поджидает меня на этом пути. Причем куда худших, чем кошка.
Произнеся это, она сделала сальто в воздухе и приземлилась на руки.
— Или лиса! — добавила она, глядя на Кашела снизу вверх.
Юноша всегда чувствовал себя неловко, когда Мелли принималась рассуждать о собственной смерти. Назвать фею беспечной, наверное, было бы неправильно. Но и большого значения всем этим вещам она не придавала. Ну что ж, теперь, по крайней мере, у нее есть Кашел.
Улица впереди оказалась почти перегорожена пузатым грузовым фургоном. Толпа мускулистых мужчин вынимала из него закрытые корзины и передавала их по цепочке в огороженное место для строительства, где уже собралась бригада каменщиков.
Архитектор в полосатом одеянии грозно наблюдал за работой, постукивая деревянным циркулем — символом своей гильдии. Тут же стояла парочка полицейских: их можно было узнать по оранжевым туникам и трещоткам для вызова подмоги. Они покрикивали на рабочих, но те только злобно огрызались.
Кашел принюхался.
— Гашеная известь, — определил он. Строители готовились замешивать цемент.
Он бросил взгляд в узкий просвет меж этажей, нависавших с обеих сторон улицы. Там проглядывало небо, затянутое облаками, — того и гляди, пойдет дождь и погасит известь прямо в корзинах. Люди в городе вынуждены мириться с опасностью из-за своей привычки спешить. Причем излишне спешить, по мнению Кашела.
