Эхо Погибших Империй (СИ) - Колупалин Илья (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Древние враги с общими корнями, бывшая метрополия и мятежная провинция, Кариф и Геакрон заключили между собой военный союз.
— Я поставлю свою подпись, Дзар, — с каменным лицом процедил Гранис, поднявшись на ноги, — но руку вам не пожму.
— Мне не нужно ваше рукопожатие, дражайший доко Брастолл, — осклабился геакронец. — Лишь ваши войска.
Глава 26
Хирсал. Начало осени 729 года после падения Эйраконтиса
— А вы вообще уверены, что это Хирсал? — едва шевеля губами, произнес Ниллон, слегка повернув голову в сторону профессора.
Райджес Хиден лежал неподвижно и выглядел изможденным и подавленным. Однако Ниллон был уверен, что это актерство — предполагаемый карагалец просто притворяется, желая создать иллюзию того, что его юный спутник страдает не один.
— Уж в этом я никак не мог ошибиться, — с наигранной одышкой прохрипел профессор. — В этом городе я был в последний раз довольно давно, но все-таки хорошо его помню.
— Нас до сих пор никто не допросил, — в очередной раз посетовал Ниллон. — Сколько дней мы в этой дыре? Я со счету сбился… Здесь так темно, что день непросто отличить от ночи.
— Тем более что ночи у них такие ясные… — в какой-то ностальгической прострации протянул профессор Хиден.
«И все-таки он ничуть не нервничает, — подумал Ниллон. — Этот человек (если, конечно, в этом существе есть хоть что-то человеческое) следует определенному плану. Я тоже — своего рода часть этого плана. Даже тогда, когда сиппурийцы арестовали нас на нашей яхте, связали, и увезли на корабле в Хирсал, Хиден и не подумал задействовать свой боевой потенциал — а он им, вне сомнения, обладает!»
Этот циничный и расчетливый манипулятор действует куда более тонко. Хиден не старается пускать мне пыль в глаза, демонстрируя свою мощь — не хочет, чтобы я видел в нем угрозу. Теперь он, изображая страждущего узника, ждет не дождется встречи с кем-нибудь из аклонтистских командиров с целью заморочить тому голову и, возможно, даже переманить на свою сторону. Мне пока очень сложно предсказывать его действия… Что ж, времени полно — буду учиться».
— Вы бы кликнули стражника, — с каким-то усталым безразличием в голосе проронил Ниллон. — Или попробуйте поговорить с тем человеком, который приносит нам еду.
— Я пытался, ты же знаешь, — отмахнулся профессор. — Все без толку.
— Они забрали мои бобы… мое лекарство. Теперь я скоро умру, если ничего не предпринять…
— Я знаю, Ниллон, знаю! — с жаром воскликнул Хиден. — Но чем мне помочь тебе?
— А вы скажите им, что мы являемся противниками аклонтистского режима.
Услышав это, Хиден тут же приподнялся на локтях и сразу насторожился.
— Ты же… не верил мне, — растерянно и вместе с тем заинтересованно произнес старик.
Около недели назад мимо камеры, где были заключены Ниллон и профессор Хиден, провели довольно большое количество человек. Их лиц узники не видели, но по звону цепей и крикам конвойных стало понятно, что в темницу прибыло пополнение, и притом многочисленное.
Из этого всего профессор Хиден сделал вывод, что в Хирсале произошло какое-то волнение, а может быть, даже бунт. Наконец, после мучительных размышлений, сопоставления различных косвенных фактов и исторических предпосылок, он заявил, что аклонтистский режим в Хирсале был свергнут, и теперь городом управляют люди, неподвластные Йораку Бракмосу.
Такой смелый вывод был встречен Ниллоном с превеликим скепсисом — и у них с профессором произошла громкая перепалка по этому вопросу.
Теперь же молодой человек прямо-таки огорошил профессора Хидена своим неожиданным предложением.
— Умение вовремя признать свою неправоту — качество сильной личности, — лукаво улыбнулся Ниллон. — Действуйте, сэр! Карагал зовет! Пока мы прохлаждаемся в этом каземате, аклонтистские тиски сжимают Роа все сильнее и сильнее…
В этот момент в двери их камеры загремели ключи, и к ним вошел маленький неряшливый лохматый человечек, который приносил им еду. В руках он держал поднос с морковной похлебкой и отрубями.
Торопливо поставив скромное кушанье на пол, человек хотел было удалиться, но тут его остановил голос Райджеса Хидена.
— Лу дзумха, — произнес профессор по-сиппурийски. — Ик курма бакхо дзо хун-ди. Шун гвис си вели. Зу квархо бели аклонти. Зу хамо Прант. Си хвер ми джас аллао.
Носильщик оставил их, не произнося ни слова, но Ниллон заметил едва различимый кивок хирсальца и огонек понимания в его темных глазах.
— Что вы ему сказали? — спросил Ниллон.
«Быть может, я напрасно так подозрителен насчет него? В конце концов, прямого зла он мне не делал… Как это не делал?! А Гелла? Гелла! Он разлучил тебя с ней… Брось! Так уж вышло… Вы ведь в одной связке теперь с ним, не валяй дурака! Нет, нет с ним точно что-то не так… Думаю, я никогда не знал профессора Хидена по-настоящему. Параноик! Ты просто измотан плаванием, вот и накручиваешь себя… Как бы не так!»
Все эти лихорадочные мысли все больше тревожили сознание Ниллона, и лучше ему, конечно же, не становилось. Все это заставляло его думал о том, что так недалеко и до настоящего сумасшествия…
— Сказал, что мы им не враги, — ответил профессор Хиден. — И попросил устроить встречу с кем-нибудь из главных. Теперь остается ждать…
И долго ждать не пришлось.
На следующее утро в камеру вошли четверо солдат в серых плащах (ни сиппурийской кобры, ни Чаши Аклонтов на их одеждах не было). Они молча выпроводили Ниллона и профессора Хидена из темницы и куда-то повели. Ниллон же был настолько слаб, что стражникам пришлось поддерживать его под руки. Пребывание в заточении еще больше ухудшило его и без того расшатанное здоровье.
Они шли вверх по крутым лестницам хирсальского дворца, оставляя позади мрачные узкие коридоры с факелами, изъеденные молью гобелены и вычурные старинные канделябры. Все убранство дворца дышало забытым духом древнего хирсальского герцогства. Но мысли Ниллона витали далеко от этого гордого великолепия — в родном, милом сердцу Пранте, далеком Дакниссе и грозном, воинственном Геакроне.
Наконец, они оказались у округлой, окованной железом двери, и воины ввели их внутрь.
В просторном, но скромно отделанном кабинете, за широким деревянным столом сидел темноволосый, коротко стриженый юноша, пожалуй, ровесник Ниллона, широкоплечий, с выразительными, аристократическими чертами бледного лица.
Один из стражников что-то с важностью проговорил по-сиппурийски, по-видимому, представляя своего господина.
— Кхим кабра метто сти диффит, — с учтивым поклоном произнес профессор Хиден.
— Нет, нет, нет, сэр! — вдруг замахал руками Ниллон. — Я протестую против того, чтобы вы разговаривали с этим человеком на неизвестном мне языке! Потребуйте переводчика, или я сделаю так, что дело примет очень скверный для вас оборот.
— Не нужно ссор, г-господа, — на неуверенном эйрийском произнес темноволосый юноша, медленно поднимаясь со своего места. — Я изучал в гимназии эйрийский с достаточным прилежанием, чтобы мы могли понимать друг друга.
Ниллон с профессором изумленно переглянулись.
— Итак, мое имя — Нойрос, — представился молодой человек. — Нойрос Безродный — ибо я предал свой род и предал веру, в которой меня воспитывали с детства. Еще меня называют Тешайским Избавителем — хотя я не считаю это прозвище вполне заслуженным — ведь Тешай по-прежнему в руках врага. Теперь позвольте же поинтересоваться, кто такие вы, господа? И каким образом оказались в темнице дворца Каллармун?
— Я Ниллон Сиктис из города Пранта, — быстро начал Ниллон, не дав своему спутнику заговорить первым. — А это профессор Райджес Хиден — мудрый, но поистине несчастный человек, который из-за неведомой болезни не помнит собственного прошлого.
— Вот как, — недоверчиво вскинул брови Нойрос. — Далековато же вы сейчас от Союза Побережья.
— Скажите, Нойрос, — со спокойной решимостью заговорил Хиден, очевидно, пытаясь увести разговор в сторону от цели их пребывания в Сиппуре, — вы сейчас — главное лицо в Хирсале? Ваша власть здесь незыблема?
