О непредсказуемости жизни (сборник рассказов) (ЛП) - О'Кэйн Крис (книги бесплатно .txt) 📗
Маттиас криво улыбнулся и вздохнул:
— Так заметно, да? Со мной... пожалуйста, не спрашивай пока. Разберемся с Крисом, отдохну хотя бы чуть-чуть и расскажу тебе все, что смогу. Лады?
Она кивнула, и присев на медвежью лежанку, ожидая возвращения Коперника, краем глаза посматривала на Чарльза. Как он, то вскакивает с табурета, начиная нервно прохаживаться по комнате, то вновь садится, вспомнив, что не один. Посидев чуть-чуть, начинает непроизвольно умывать лапами морду и уши — как запертая в клетке крыса. Достает из ременной петли остаток палки для грызения и тут же засовывает обратно...
Но тут дверь скрипнула, и в комнату ворвался Коперник, с огромной миской сладких пряников в лапах.
Она терпеливо ожидала его у самого начала прохода вниз, к святилищу. Ждала, как могут ждать только женщины. Ждала, гадая, что же случилось там, к северу от Цитадели такого, что заставило всегда сдержанного Маттиаса нервно сжимать лапы и бить хвостом? Кто-то из его друзей погиб в бою? Может он сам был ранен? Но нет, никаких следов ранения не было — ни повязок, ни стремления поберечь ушибленное место...
Кимберли в глубочайших сомнениях сама начала расхаживать по коридору. Может быть в ней самой что-то не понравилось ему? А вдруг он... он... При одной этой мысли она обхватила себя лапами, как будто в коридоре внезапно похолодало. А вдруг он встретил другую?!!
Но нет! Кимберли вспомнила, как Чарльз просиял, увидев ее. Это... это все инсинуации... бред воспаленной волнением души!
Знакомый звук шагов, сопровождаемый легким постукиванием когтей, раскатившийся по коридору, заставил ее забыть все странные мысли и броситься вперед.
— Чарльз! Я... Пойдем же скорее, я помогу тебе вымыться! Где ты так перепачкался? И доспехи посечены... Ты участвовал в бою? Я принесла тебе чистую одежду, пойдем, покажу такое уютное местечко, смоешь грязь, расслабишься...
Войдя и заперев за собой дверь спрятанной в неприметном тупичке залы, Ким поскорее повела Маттиаса к каменным полкам. Осторожно развязывая кожаные шнуровки и расстегивая ремни, она провела когтями по свежим повреждениям. Кто-то очень хотел убить Чарльза и в паре мест почти преуспел...
Подав травяной взвар скрючившемуся в горячей воде крысу, она осторожно размяла постепенно расслабляющиеся плечи и наконец, рискнула задать мучавший ее вопрос:
— Чарльз, что произошло?
Маттиас сжался в воде еще сильнее, опустил голову, будто пряча глаза, и едва слышно прошептал:
— Любовь моя, я... пообещай, что не возненавидишь меня, что бы... хотя, наверное и стоило бы!
— Чарльз! — Кимберли ухватила его лапы и буквально упала на колени у каменной чаши, прижимая их к затрепетавшему сердцу. — Как, я могу возненавидеть тебя?! Ты... это даже не бред! Что бы там ни случилось, ты... я... я всегда буду с тобой! Мы же клялись быть вместе! Или ты уже забыл? В беде и в радости, в довольстве и бедности...
— Покуда смерть не разлучит нас, — кивнул Маттиас. — Но смерть... любовь моя, если ты меня осудишь, я не скажу тебе ни слова, я пойму тебя, если ты не сможешь простить меня, но я убивал. Обрывал чужую жизнь... И мне это нравилось! Это было так легко и просто...
Кимберли моргнула — она не могла его понять. Вернее, она понимала каждое слово в отдельности, но все вместе никак не могло сложиться в простую и ясную истину. Дочь старого воина, вдова такого же вояки, буквально дышавшего войной, она просто не могла принять мысль, что врагов можно жалеть!
— Чарльз, но ты все сделал правильно! Это опасный мир и если ты не убьешь врагов, то уже они убьют тебя! Или...
— Или того хуже, не меня! — воскликнул Чарльз, почти выпрыгивая из чаши. — Я знаю! Я все это понимаю, но от этого мне не легче! К тому же... — он опять скорчился, будто прячась от чьего-то гнева, — я покинул дорогу, указанную мне Эли, я нарушил клятву! Ким, теперь все мои пути ведут вслед за Иудой! Я страшусь этого, но хуже того, я страшусь, что ты последуешь за мной туда же! И потом проклянешь меня!
Кимберли прижала его голову к груди и тихо-тихо выдохнула ему в ухо:
— В беде и в радости...
— Ким, я люблю тебя! — выдохнул Чарльз. — Ты лучше всех!
— Я знаю! — с легкой улыбкой прошептала она. — Домывайся скорее, герой, докажешь слова делом!
Они уже подходили к комнате Чарльза, когда откуда-то, чуть ли не из монолитной стены вывернулся Ки-койот.
— Чарльз! Тебе послание! От самого лорда Хасана! В конверте, с личным вензелем! Смотри, какое красивое!
Маттиас посмотрел вслед убежавшему гонцу, перевел взгляд на конверт. Жесткая, чуть коричневатая бумага, рельефный, в четыре краски герб Цитадели и оттиск личной печать его светлости на алом, как свежая кровь сургуче. Когда Чарльз, сломав печать, вынул ослепительно белый прямоугольник и повернулся к свету, Кимберли заглянув ему через плечо, успела прочесть:
«Я, лорд Томас IV Хассан, милостью светлых богов герцог Цитадели Метамор, выражаю верному вассалу моему Чарльзу Маттиасу...»
— Выражает!! Этот лошак, этот выползок из навозной кучи, эта демонова отрыжка, выражает мне!!!
Смятая и разорванная когтями картонка улетела куда-то в угол, а сам крыс уже почти шагнул вперед, когда Кимберли прошептала внезапно онемевшими губами:
— Чарльз! Что?!
Маттиас, замерев на полушаге, повернул к ней перекошенную морду, мазанул невидящим взглядом помертвелых глаз и быстрым шагом, почти бегом ринулся куда-то по коридору.
Она бежала за ним, как в жутком сне, как в кошмаре, стремясь остановить, не дать совершить ужасную, непоправимую ошибку, но как в том же сне, не могла догнать. Ставший вдруг вязким воздух, каждая попавшая под ногу ступенька, каждый порог и дверь как будто сговорились, не давая, препятствуя, сдерживая... Она кричала: «Чарльз! Что ты делаешь! Стой!», но услышав ее голос и замерев на миг, Чарльз вновь и вновь продолжал гибельный путь...
— Прочь с дороги! — прошипел крыс, упираясь грудью в сверкающие наконечники парадных копий.
Стражницы, обычно стоявшие подобно статуям у двери с герцогским гербом, переглянулись и одна из них сказала:
— Нет. Мэтт, уходи. Ты не в себе.
— Я не в себе?! — шипение разъяренного крыса прервалось треском ломающегося дерева, когда Маттиас ударил голыми лапами по древкам копий. Гвардейцы, бросив обломки, попытались ухватить его за шиворот, но увернувшись от рук, Чарльз проскользнул им за спину и, коснувшись спиной двери, внезапно выбросил вперед развернутые ладони. Обоих женщин пушинками швырнуло по сторонам — прикосновение крысиных лап подействовало как хороший таран.
— Чарльз! Пожалуйста, остановись! — прошептала Кимберли, когда крыс потянул тяжелые створки.
На миг он как будто пришел в себя и оглянулся, но миг прошел, и его глаза вновь затянуло алым флером ярости. Беззвучно распахнулись тяжелые двери, и Чарльз шагнул в приемный зал.
— Я ничего не крал, — олень-морф как раз обращался к сидящему на малом троне лорду Хассану, когда Маттиас все той жесткой, дерганой походкой устремился вперед, мимо колонн и замерших меж них стражников. — Я выкопал эту статую в заросших лесом, заброшенных руинах.
— «Многоуважаемый» Джон Слеепер, — тон и презрительная гримаса на лице разряженной в шелка и золото толстухи превратили вежливое обращение в издевку, — по-видимому, запамятовал, что эти руины находятся на землях, принадлежащих мне, — леди Лориод протерла лоб обильно воняющим чем-то резким кружевным платочком и слегка повернулась, будто ища поддержки у лорда казначея. — Собственно, как и все найденное и раскопанное в их пределах.
«Нет, нет, нет!» — беззвучно шептала Кимберли, проходя следом за Чарльзом мимо зашевелившихся стражников и замирая у дверей залы.
