Медный король - Дяченко Марина и Сергей (читать книги без регистрации TXT) 📗
Мастер-плотогон говорил нарочито громко и будто нараспев. Ремыш мог видеть его зубы и даже маленький язычок, подрагивающий глубоко в горле. Мастер без зазрения совести перекладывал на Ремыша вину за все неудачи похода. Ясно было, как Императорский свет: сейчас он обвинит торговца перед всеми и потребует денег.
– Ты видел этот плот, когда брался его гнать, – сказал Ремыш, не повышая голоса. – Ты видел и катамаран, и колесо. Ты взялся за работу. Делай ее, как следует.
– Ты обещал мне заплатить за работу! И мне, и команде!
Ага. Вот оно.
– Я обещал заплатить после рейса.
– Рейс закончен! Мы опоздали к концу высокого сезона!
– Мы еще не опоздали, – сквозь зубы сказал Ремыш. – Если бы ты вертел колесо, а не тратил время на крик…
– Поздно вертеть колесо! Все, мы свое отвертели и хотим расчета прямо сейчас!
Из толпы плотогонов раздалось два-три одобрительных возгласа. Люди стояли плечом к плечу, отводя глаза, чтобы не встречаться с Ремышем взглядом; большинство были отнюдь не бунтари. Любой из них – почти любой – был готов пойти на попятный.
– Расчет, – сказал Ремыш с громким смехом. – Конечно. Может быть, вы ждете, что я рассыплюсь пачкой реалов? Или превращусь в мешок с золотом? Где я возьму вам деньги, если дерево не продано?!
Это была его ошибка. Даже ленивые и добродушные плотогоны, даже те, кто симпатизировал торговцу и не желал ему зла, ясно ощутили в этот момент, что их обманули. Впустую ночи и дни на открытом ветрам и дождям плоте, впустую тяжелый труд в колесе: они возвратятся к своим семьям без гроша в кармане, а дома их ждут, и зима на носу.
Послышался ропот. Сжались кулаки. Ремыш с тоской понял, что выпустил ситуацию из-под контроля – бунт похож был на неуправляемый тяжелый плот, несомый волнами и ветром.
– Какое нам дело, где ты возьмешь деньги? – выкрикнул кто-то из задних рядов.
– Ты обещал нам плату!
– Сам-то попробуй колесо повертеть!
– А нашим детям – с голоду дохнуть?!
– Мы работали на тебя!
– Вы ничего не заработали.
Торговец подпрыгнул от неожиданности. Голос послышался из-за его спины. Ремыш оглянулся; гекса стоял, сложив руки на груди. Плаща на нем не было, серебристая кольчуга тускло поблескивала в лучах низкого солнца. За спиной торчала рукоятка длинного меча.
Появление друга-приятеля на стороне торговца смутило плотогонов:
– Тебе-то что?
– Ты чего, Развияр?
Замешательство сменилось раздражением:
– А ты кто такой? Чего тебе надо? Вали, пока цел!
– Гекса! – крикнул кто-то из задних рядов.
Пассажир улыбнулся. Плотогоны попятились от этой улыбки, и сам Ремыш ощутил, как что-то болезненно сжимается в животе.
– Да, гекса, – мягко сказал пассажир. – Но речь не об этом. Вы ничего не заработали, потому что здесь, посреди моря, ваш плот – куча мусора. А я знаю место, где за него заплатят.
– Только не порт Фер, – пробормотал Ремыш.
Плотогоны разом замолчали. Фер славился выгодной торговлей. Выгодной и опасной.
– Я куплю этот плот, – сказал гекса. – Я сойду на берег и возвращусь с деньгами. Может, кто-то захочет меня сопровождать?
Он окинул толпу небрежным взглядом, будто не обращаясь ни к кому персонально, однако торговец заметил, как переглянулись плотогоны Яшма и Картуз – молодой и пожилой.
– Я куплю плот по цене уважаемого Ремыша, – повторил гекса. – Если уважаемый Ремыш согласится мне его продать.
По ночам порт Фер обходился без света, только кое-где мелькали на улицах огоньки. На плоту торговца Ремыша зажгли сигнальный фонарь; такие же фонари, робкие и тусклые, рассыпались по гавани. Кое-где стояли на якоре крупные суда, но больше было лодок и маленьких домашних плотов: многие жители порта предпочитали ночевать на воде, и, говорят, градоначальник тоже. Ночью в опустевших лавках и конторах хозяйничали темные господа, ночные бароны, и стража пережидала «мертвый час» за городскими стенами.
Гавань мерцала огнями, но берег лежал в темноте. Невозможно было представить, что здесь раскинулся огромный город, где спят и бодрствуют тысячи людей. Яска сидела на краю плота, скрестив ноги под широкой крестьянской юбкой.
– Ты здесь был когда-нибудь?
– Бывал. Приходилось.
– Там опасно, – сказала Яска, и ноздри ее раздулись. – Много людей… Неспокойные. Злые. Неохота мне туда идти.
– Тебе и не надо. По крайней мере, до утра.
– Ты оставишь меня одну?
– С Луксом. Нечего бояться.
– Значит, ты один пойдешь на берег?!
– Не один. Картуз и Яшма пойдут со мной.
– Эти плотогоны? Послушай, Развияр…
Он поцеловал ее и поднялся:
– Увидимся утром.
Яска подхватилась следом:
– Послушай, я ведь маг! Я могу… Почему ты не берешь меня с собой?!
Он не мог бы ей объяснить, даже если захотел бы.
– Это дело не для мага, Яска. Это мое дело. Увидимся утром.
Он высвободился из ее рук. Лукс расхаживал по плоту, нахлестывая себя по бокам полосатым хвостом, то выпуская, то втягивая когти.
– До завтра, – сказал ему Развияр.
Несколько последних дней зверуин напряженно думал, соображал, искал аргументы; раз пятнадцать пытался вкрадчиво, или напористо, или нарочито бесстрастно убедить своего всадника, отговорить, заставить отказаться от затеи. В конце концов впал в отчаяние и заявил, что Развияр упрям, как старая печорка, и если ему охота идти на убой после всего, что им удалось пережить, – так ему и надо.
– До завтра, Лукс.
Он двинулся к краю плота. Лукс догнал его. Тяжелые лапы легли на плечи. Развияр едва устоял.
– Что мне делать? – Лукс скалил белые зубы. – Как тебя, дурака, удержать?!
– Выбор всадника, – с усмешкой отозвался Развияр. – К тому же, тебе останется Яска. Если меня убьют, она будет только твоя.
Развияр говорил, улыбаясь, глядя Луксу в глаза; лапы сорвались с его плеч. Лукс попятился, сжавшись, будто от боли:
– Зачем… так?!
– Не говори мне глупостей под руку, – жестко сказал Развияр. – Увидимся утром.
Картуз, старый пройдоха, подал сигнал фонарем. Подошла, шлепая лопастями, маленькая лодка; Развияр невольно вздрогнул. Лодка была точь-в-точь как та, в которой его увезли с «Чешуи» на рабский рынок.
Погонщик, обросший рыжим волосом чуть не по самые брови, без вопросов принял на борт Развияра, Картуза и молодого Яшму. Развияр привык относиться к младшему плотогону, как к мальчишке, хотя тот был, пожалуй, не младше его самого. Яшма был родом из окрестностей Фер, у него водились в городе друзья, и больше, чем плотогоном, он хотел бы стать ночным разбойником. Яшма много знал и еще больше говорил, и порой из его болтовни Развияр ухитрялся выхватить полезные сведения.
Картуз был неизмеримо ценнее. Собственно, весь расчет Развияра строился прежде всего на Картузе. Если тот не сможет или не захочет исполнить обещанное, поездка в Фер окажется как раз тем, чем представлялась Луксу: бессмысленным самоубийством.
Лодка, почти квадратная, сидела глубоко в воде. Шлепало гребное колесо за кормой. В барабане прыгали ездовые шлепуны, странно поджарые, почти без жира. Мимо проплывали огни плотов и лодок; ближе к городу их было очень много, они выстроились на воде, создавая подобие кварталов и улиц между ними.
Лодка не углубилась во фьорды, которыми был изрезан берег, а подошла к одному из боковых причалов. Это был длинный настил, не то мост, не то понтон на пустых бочках. Причальные тумбы пустовали. На краю настила, между морем и землей, возвышалась виселица, и на ней покачивалось мертвое тело.
– Ух ты, – сказал Яшма.
– Заткнись, – уронил Картуз.
Развияр очень ясно видел каждую мелкую звездочку, проглянувшую сквозь неплотные облака, каждый огонь, дробящийся на воде, каждую пуговицу на одежде висельника. Он молча расплатился; Картуз, прежде чем выбраться из лодки, перебросился с лодочником парой невнятных слов.
Они двинулись по настилу, который, хоть и подрагивал под ногами, больше принадлежал твердой земле, чем морю. Когда настил закончился, когда Картуз поднялся по деревянной лестнице и вывел спутников в узкий и темный припортовый переулок, Развияр даже споткнулся. Он так привык к раскачиванию плота под ногами, что ему казалось теперь: берег шатается.
