Страж (СИ) - Татар Анастасия (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Мои волосы уже на столе уложили, будто сервируя еду, затем поверх запястья и лодыжек поставили какие-то украшения, кованные, витиеватые, не позволяющие поднять руки или вообще сдвинуться с места. Такая же штука, уже вместо ошейника, оказалась и на шее. В глазах темнело и деревянный потолок казался уж совсем высоким, далеким. Лицо хорошенькой темноволосой Малдархи преградило свет люстры, пока она устраивала получше мою рубиновую подвеску, поправляла белье и, фыркая, снимала туфли. Места оставалось предостаточно, и его в течении получаса засервировали и дополнили едой. Раскрылась огромная дверь и потолок начал уплывать. Ясно… мы выдвигаемся в другой зал.
А если я в туалет захочу? Мне что, так и торчать тут до утра, пока всем не надоест пировать?
Шучу, конечно. Вернее, пытаюсь так поднять себе настроение. Наверняка об этом позаботились с помощью этих побрякушек, сдерживающих мои конечности.
Как же это унизительно!
— Занимайте свои места, господа! — торжественно заявил ректор. — К сожалению, в этом году собрание без нашего йорденлина и некоторых его стражей. Зато девушку он выбирал сам. За неё придется отвалить очень большую цену.
Я не могла даже голову повернуть, чтобы увидеть, кто сидит вокруг меня. Мне кажется, это должны быть самые сильные мира сего. Единственный голос, который мне знаком — голос Эванса. Он сел слева, близко к моей голове. Судя по всему, трогать меня можно, потому что я уже чувствую, как кто-то тыкает со стороны в мою грудь вилкой. По спине пробежались мурашки отвращения. Горите все в Аду!
Если все так сложилось, стоит хотя бы подслушать. Вдруг узнаю что-то важное для мятежа? Нет, не вдруг… похоже, ректор далеко не дурак. Слышать я могла только то, что даже капельку не касалось государственных дел.
— В этом году и правда отменное… главное блюдо, — приятным мелодичным голосом подчеркнул кто-то справа от моего бедра. Этот человек уже минут десять только и делал, что поглаживал мою руку. Как же мерзко.
Затем тот, кто был напротив него, прикоснулся чем-то острым к ноге, впиваясь лезвием в кожу наверняка на пару сантиметров. Я резко вдохнула и прогнулась, царапая ногтями стол.
— Кровь вишневая. Почти королевская и переполнена магией. Сладкая. И какая же минимальная цена?
— Миллион йордов и её первенец, — лилейно заметил Эванс. — Через два года необходимо вернуть йодренлину.
Больной ублюдок!
Кто-то похвастался, что может за один раз сразу двойню, и меня чуть не стошнило.
Наивные. Готова поспорить, что достанусь Эвансу. Наверняка он как раз из тех, кто хочет посадить меня на поводок и использовать в личных целях, как предупреждал меня Сима.
Порез на ноге болел и стол от крови казался уже слегка скользким. По моим подсчетам, прошло уже полчаса. Я рассмотрела все три люстры в поле зрения, расписанный сценами из Библии, как в церкви, потолок, с последних сил заставляя себя терпеть. Еще не время. Скоро они напьются с концами и явно ослабят бдительность. На самом деле, я понятия не имею, что делать, поэтому жду, когда случится что-то, от чего вспыхну, как спичка, и сорвусь. Я надеюсь на это. А вот верю… прикрыв глаза, я упорно возвращалась к призрачным мечтам, что меня вытащит из этого дерьма Ранзес. Не знаю, что с ним и знает ли вообще о происходящем, но… наверное, я была бы самым счастливым существом в мире, если бы куратор сейчас явился и спас меня. Способен ли он разнести тут все к чертям собачьим? А купить меня, хоть бы для вида?
— Она же спит, Эванс, — презрительно заявил один. — В прошлом году была получше. Её хотелось съесть.
— Не согласен, — вступился другой. — В прошлом году до нас девушку кто-то уже погрыз.
— Полмиллиона и первенец. Больше не дам, — еще кто-то, чуть дальше моей головы.
— Вот и её тебе никто так дешево не отдаст, — рассмеялся Эванс.
— Где вообще гарантия, что она чиста?
Тут я не выдержала.
— Тебе заключение от гинеколога принести?
Смех почти сотряс стол. Меня дернули за волосы так, что чуть не вырвали целый клок. Запах перегара стоял адский. С правой стороны начались поползновения, от которых у меня поджилки затряслись и ком в горле встал. Нет, нет, нет! Не смеешь! Что бы это ни было, не смеешь трогать мое белье!
Внутренняя дрожь стала совсем сильной. Стекло под моими пальцами треснуло, впиваясь острыми углами в запястья, раздались крики, а я, сквозь пелену злости и красного, уже ничего не видела, только чувствовала. Вот он, поток той твари, что осмелилась распустить руки, вот слетающие сдерживающие браслеты и ошейник… стол ломается ровно посередине и, путаясь, режась кусками стекла, я поддаюсь вперед. Моя кровь, кровь какой-то десницы, ощущение обволакивающей руку влажной теплоты, и я держу в руке сердце.
Раздавить.
И снова.
Неожиданно комната заиграла другими цветами, словно я могла видеть потоки всех и каждого и стремилась к зеленым, проклятым глазам. Ни мозг, ни сердце больше ничего не решали, была только всепоглощающая ненависть к подобным Эвансу, к подобным тому ублюдку. Еще одно сердце, еще, и еще, и снова, красные руки, красное тело, волосы липнут к телу и…
Адская боль пронизывает спину, как будто меня только что лизнули огнем. Я валюсь на пол, понимая, что не могу пошевелиться, чувствую просто парализующую боль, от которой хочется кричать, но злоба, ненависть и тонна негативных чувств, которые я копила все это время, не позволяют расцепить зубы и поддаться.
Черт, черт, черт! Я не успела достать Эванса!
Он тащит меня за волосы прочь из помещения, ругаясь и крича, а когда я пытаюсь дать отпор, ударяет головой об стенку, и вот мир плывет, черная плеть снова пляшет на моей спине, заставляет забыть, что значит дышать, оплетается вокруг моих ног. Слезы застилают глаза и хочется рыдать. Я все еще верю, что он придет, поможет мне, но понимаю, что жизнь молниеносно катится куда-то в бездну. Мой вид жалкий, всюду вокруг кровь, кто не дай бог попадается под руку ректору — сразу становится живописным рисунком из плоти, костей и органов на стенах. Цепляясь за ковер, предметы, я ломаю ногти и стираю пальцы в кровь, а потом мы оказываемся в лифте, где Эванс снова, как вчера, выкачивает из меня силы, ударяет плетью теперь уже по лицу, и больше уже ничто не мешает ему волочить меня все так же за ноги по снежной дорожке.
Кажется, я умираю.
Мир окунается в апатию и исчезает само понимание боли, как будто это обычное состояние. Остаюсь в сознании и чувствую, что нет на теле места, которое было бы целым, что сейчас навряд ли меня возможно опознать даже по магическому следу. Слезы замерзли и я ничего не вижу, не могу открыть глаза, а внутри как будто застыла бесконечная чернота, какая-то неопределенная болючая пустота.
Я устала бороться. Устала жить в этой путанице и постоянном страхе, ожидании, что Судьба вот-вот сделает подножку и я в очередной раз упаду в костер раскаленных углей.
Что бы там ни было раньше, теперь мне уже все равно. Не осталось ничего, кроме боли. Эванс заводит меня в катакомбы, открывая кованные решетки, еще пару раз ударяет плетью по спине, говорит, кажется, что заберет завтра и это последует мне уроком и уходит.
Остаюсь одна.
Снова.
Тут сухо и темно, горит всего один факел и ужасно холодно. Катакомбы сотканы из какого-то минерала. Кварц? Какая разница? Я вижу кости, чувствую, как меня все больше затягивает в сон, и тут вижу золотистый свет, окутывающий меня, будто кокон.
— Едрид Мадрид! Ахтунг! Не спать! Только не спать!
— Сима… — слезы снова хлынули из глаз, когда я на миг улыбнулась его паническому голоску.
Как же мне больно и одиноко. Как же я хочу его увидеть. Воспоминания почти согревают, и я прямо-таки чувствую, как мы лежим в кровати и обнимаемся.
— Мне больно, Сима… мне так ужасно больно…
— Я залечил все, что мог, но… эта плеть… она разрушает твое сознание… могу только сдерживать процесс…
Сима плачет. Плачет вместе со мной. Это маленькое чудище, единственное теплое в этом мире, пытается согреть мою руку, пока со спины, я точно чувствую, меня обнимает Ранзес. Кровать такая мягкая и приятная, но мне почему-то холодно… так холодно…
