Кольцо нибелунгов - Хольбайн Вольфганг (читаем книги .TXT) 📗
12
ХАГЕН И РУКА СУДЬБЫ
Гернот был рад, что наконец-то может сойти на твердую землю. Корабли прибыли в Вормс.
Постоянная качка совершенно выбила его из колеи, и он страдал не только из-за плохого настроения, но и от ужасного самочувствия.
Конечно, все говорили только хорошее, и ни одного грубого слова не слетело с губ ни Брюнгильды, ни Зигфрида, ни Гунтера. Придворный этикет требовал скрывать истинные чувства, и если бы царившее во время поездки напряжение измерялось в хлебах, то этим хлебом можно было бы накормить целое королевство. Гернот замечал взгляды, которые он не мог истолковать, да и поведение его спутников не предвещало светлого будущего. При каждом привале Брюнгильда отправлялась на охоту, не разрешая ни Зигфриду, ни Гунтеру сопровождать ее. Когда девушка приносила добычу, было видно, насколько жестоко она расправлялась со своими жертвами, словно ее душа горела жаждой убийства.
Гунтер пользовался любой возможностью, чтобы как ни в чем не бывало поболтать с Зигфридом, однако между ними будто выросла стена — невидимая, но достаточно ощутимая.
Когда же Гернот хотел поговорить с другом или с братом, они оба старались поскорее от него избавиться. У принца возникло ощущение, будто Зигфрид и Гунтер стоят на скользкой земле, пытаясь удержать равновесие, но не могут при этом опереться друг на друга.
Сейчас Герноту нужны были нежные руки и милое лицо его Эльзы. Он быстро оторвался от толпы, которая шла по улицам ликующего Вормса, и, срезая дорогу, поспешил к замку. На молодого принца, который вряд ли как-то поспособствовал успеху поездки в Исландию, практически не обращали внимания.
Он надеялся, что уже у ворот замка сможет заключить свою возлюбленную в объятия, но его надежды не оправдались. Ее комната была пуста, как и кухня. На сторожевых башнях замка сегодня были только солдаты. Никто из стражников не видел Эльзу, что, в общем-то, не удивило его.
Разочарованный и обеспокоенный, Гернот сдался и решил передохнуть после длительного вояжа, чтобы позже спуститься на вечернюю праздничную трапезу. Его комната наверняка была приготовлена, и он, немного поспав, сможет все хорошенько обдумать. Закрыв дверь своей спальни, Гернот расстегнул куртку и уже собрался лечь, как вдруг обнаружил, что его постель занята.
На льняном покрывале лежала Эльза. Ее простое серое платье было расстегнуто, лицо расслаблено, а глаза закрыты. Она размеренно дышала, прижавшись щекой к его накидке.
Гернот медленно подошел к кровати. От легкого дыхания девушки ворсинки на меховой оторочке чуть заметно подрагивали. Во сне Эльза тихонько поскуливала. Гернот пожалел, что он не художник, иначе с удовольствием запечатлел бы в красках этот прекрасный образ. Жаль, что он не был и бардом, чтобы воспеть ее в песнях. Но вот если бы он был богом, то мир замер бы в этот день, дабы навеки сохранить чудесную картину.
Гернот осторожно сел рядом с Эльзой, не сводя глаз с ее лица. Оно казалось ему воплощением покоя и красоты, которого Гернот даже представить себе не мог. Все, чем была для него Эльза, настолько отличалось от придворных интриг и стремления к власти, что принц необычайно остро ощутил свою любовь к этой девушке. Она была его силой, его совестью и его жизнью. Сейчас он с болью вспоминал каждый час, который провел без нее, и запретил себе даже думать о том, чтобы покинуть ее снова.
Время утратило свое значение, минуты пролетали, и в какой-то момент его голова коснулась подушки, лицо оказалось рядом с лицом любимой и он взял ее за руку. Не просыпаясь, Эльза прильнула к нему, и они уснули, единые в своей любви.
Они все занимались и занимались любовью в покоях принцессы, пока Кримгильда в изнеможении и счастье уже не способна была найти счет их страсти.
— Так ты по мне скучал? — спросила она после того, как Зигфрид достиг очередного пика наслаждения.
Тяжело дыша, он по-мальчишески озорно улыбнулся.
— Я скучал еще больше и сейчас собираюсь наверстать каждую ночь без тебя.
Она обвила руками шею Зигфрида и поцеловала соленую капельку пота на его лбу.
— Мое тело жаждало тебя так же, как и моя душа, — с нежностью прошептала Кримгильда. — Мне казалось, что крик моего тела был слышен даже в Исландии.
Зигфрид откинулся на кровати, довольный и усталый.
— Исландия. Да уж, не лучшее место в этом мире, холодное и неприветливое.
— Как и королева этой страны, — улыбаясь, заметила Кримгильда.
В комнату ворвался ледяной ветер, словно сам разговор об Исландии вызвал духов этой страны. Зигфриду не хотелось рассказывать о своей ссоре с Брюнгильдой, и он с нарочитым спокойствием произнес:
— Она будет Гунтеру хорошей королевой и сильной спутницей жизни.
Кримгильда посмотрела на него с наигранным возмущением, и он поспешно добавил:
— Точно так же, как и ты будешь мне хорошей королевой и сильной спутницей жизни.
— Мужчинам этого двора повезло со своими женщинами, — рассмеялась принцесса, но тут же, посерьезнев, сказала: — И все же я рада, что мы после свадьбы уезжаем в Ксантен. С тех пор как Брюнгильда появилась в замке, мне здесь уже не так уютно, как раньше.
Зигфрид нахмурился.
— Она выказывает тебе неуважение? Она как-то не так с тобой обращается?
Кримгильда погладила его по щеке.
— Нет… Просто она… неприветливая и к тому же все время старается не находиться со мной в одном помещении.
— Дай ей время, — ответил Зигфрид. — Брюнгильда отказалась от своей родины и короны. Она научится любить тебя. Тебя невозможно не полюбить.
Они поцеловались, и из их поцелуя снова родилась страсть.
На карте Бургундии, нарисованной на выдубленной коже, в ярких красках был изображен Рейнталь. На карте были отмечены реки и леса, города и границы. Гунтер следил за пальцем Брюнгильды, скользившим по карте, и, как только он останавливался, король объяснял ей условный знак.
— Виноградники на юго-востоке. Там на лозах висят настолько сочные гроздья, что их хочется съесть, не дожидаясь, когда они превратятся в вино. Но тот, кто пробовал хотя бы каплю бургундского вина, сумеет оценить время, которое делает это вино столь великолепным.
Брюнгильда указала на темно-зеленое пятно, и Гунтер снова стал серьезным.
— Это лес нибелунгов. Вряд ли кто-то отважится туда отправиться даже после того, как Зигфрид убил Фафнира.
— Легенда о драконе дошла и до нас в Исландию, — пробормотала королева.
Гунтер взглянул на невесту, рассчитывая на уважение с ее стороны.
— Фафнир может быть чем угодно, только не легендой. Это чудовище убило моих отца и брата.
Она посмотрела ему в глаза.
— Если бы я знала, что Фафнир — это не просто бабские сказки, то пришла бы сюда сама, чтобы убить его. Череп дракона великолепно смотрелся бы в моем тронном зале.
Голос Брюнгильды звучал весело, но Гунтер почувствовал в ее словах оттенок презрения и решил поставить свою суженую на место.
— Вам не кажется, что коль я победил вас, а дракон победил меня, то вам вряд ли удалось бы одолеть Фафнира? — спросил король, усмехаясь.
Брюнгильда задумалась, подбирая слова.
— Да, очевидно, это так. И все же я не могу поверить, что дракон мог одержать верх надо мной. Возможно, не следует делать скоропалительных выводов о том, кто кого сильнее.
Гунтер отхлебнул вина.
— Что ж, тут рассуждать не о чем. Судьба дракона, как и ваша судьба, уже решена. Лес нибелунгов теперь безопасен, как и королевство.
Брюнгильда с уважением отнеслась к его намерению сменить тему.
— Я думаю, мне следует почаще ездить в этот лес, когда мы отпразднуем свадьбу. Нужно показать народу, что никакой опасности там больше нет.
— Давно мы не ездили кататься на лошадях, — сказала принцесса.
Она отпустила поводья, и ее лошадь спокойно пошла по лесу, в котором осень уже принялась раскрашивать листья в красный и желтый цвета.
