Мать Лжи - Дункан Дэйв (книги хорошего качества TXT) 📗
Нелегко сейчас тем, кто на него смотрит. Жуткое лицо нагоняло на Фабию страх даже без рога.
— Вы любите друг друга?
— Прорицательницы не влюбляются, миледи. Любовь — одна из форм слепоты.
— Извините. Я не…
Гвинетта неожиданно рассмеялась.
— Однако мы вместе получаем удовольствие. Вы не можете понять, как я сплю с этим огромным рогатым бизоном? Всякий раз, когда мне удается отвлечь его от войны, я делаю это с большой охотой. Должна признать, веристы всегда вызывали у меня желание. Иногда Свидетельница может пасть жертвой собственной силы, и я знаю, что многие сестры привыкают к такого рода удовольствиям. Мы обладаем и другими талантами, не только предвидением. Одна из наших способностей позволяет определять внутреннюю природу вещей и людей. Мы называем это «запахом», хотя он не имеет ничего общего с носом и обонянием. Надо же было дать этой способности какое-то название. А действует она примерно на таком же расстоянии, как и нюх. Мы можем ощущать ложь, яд в кубке, плохие новости в письме, болезни или сгнившие балки. Я могу определить пол ребенка в чреве матери еще до того, как она узнает о беременности. Вы не повернетесь на спину?
Многие веристы полны жестокости. Обычно они добровольно становятся Героями. Внешне они могут быть красивыми, как девичий сон, а на деле оказываются настоящими чудовищами. Марно мечтал стать художником и покровителем искусств, но его поймали на улице Селебры и заставили служить Веру. Если бы боги не навязали Флоренгии Кулака, Марно был бы совсем другим человеком. Ваш брат Орлад тоже. Но все эти упущенные возможности — не более чем нити паутины, из которой прядет Анзиэль.
Глубоко внутри Марно Кавотти остается юным художником, похожим на вашего брата Бенарда, каким вы его описали. А нежность и доброту окружает оболочка из ненависти и жажды крови, превосходящая злобу и ненависть Стралга. Между ними беснуется огонь, который я не в силах описать. Быть рядом с таким человеком для Свидетельницы — нечто ужасающее и возбуждающее одновременно. Он может раздавить меня, уничтожить в одно мгновение, как уже раздавил множество людей, и в то же время он так уязвим и беззащитен, так нуждается в заботе и любви… Только Свидетельница может увидеть эту смесь отчаяния, ненависти и одиночества. Марно не такой, как другие. Я не знаю, что с ним будет, когда война закончится — и я боюсь за него. Если он останется жив, то одержит победу, но тогда его жизнь лишится смысла. Ему некуда вернуться, и у него не будет нормальной семьи и детей. Что он станет делать? Вторгнется в Вигелию?
Фабия не удержалась и спросила:
— А рог не мешает?
Гвинетта рассмеялась.
— Не больше, чем нос!
— Марно, как и я, отмечен судьбой?
Руки, массирующие ее бедро, застыли.
— Брат вам все рассказал?
— Орлад тоже отмечен. Раньше были отмечены Бенард и Дантио, но потом они утратили свой дар.
— Все четверо? Невероятно!
— Так мне сказали. Мятежник тоже должен обладать этим свойством — и как Свидетельница реагирует на телесный контакт с Марно Кавотти?
— Это невозможно передать словами, — ответила Гвинетта. — Еда скоро будет готова, миледи. Садитесь, я расчешу вам волосы.
Некогда великолепный обеденный зал при Стралге сильно обветшал. Со стен осыпалась штукатурка, и ее небрежно смели в углы. Столы и стулья были сильно повреждены, словно здесь не раз происходили драки, а окна выходили в настоящие джунгли, хотя прежде там был ухоженный парк. Среди разросшегося кустарника виднелись цветы, похожие на красные и белые звезды.
— Изгнанники! — сказал Дантио, наклонившись, чтобы сорвать веточку. — Их еще называют париями. Они зацвели, приветствуя нас! — Он протянул веточку сестре.
— А их можно есть? — спросила она. — Вам не холодно в накидках?
Ее братья преобразились: вымылись и привели себя в порядок. На них были одинаковые коричневые хламиды — очевидно, другой мужской одежды в поселении не нашлось.
— Человек, который вчера носил эту хламиду, за ней уже не вернется, — мрачно проговорил Дантио.
— Да… — Кто, кроме прорицателя, может знать такие вещи?
Тут в комнату вошли Кавотти с Гвинеттой и невысоким широкоплечим веристом, которого представили, как командира охоты Мелчитте. Фабия сразу же потеряла к нему интерес, поскольку следом вошли слуги с подносами еды. Почти тридцать дней она питалась исключительно пеммиканом и бобами. Наконец она увидела настоящую пищу, которой было более чем достаточно для двух женщин и пяти мужчин. Почти вся еда оказалась незнакомой. Столовые приборы отсутствовали, так что приходилось пальцами брать с подносов приглянувшиеся куски. Если все флоренгиане так ведут себя за столом, то Фабии придется привыкать к совершенно новым манерам. Она выбрала нечто, напоминающее пирожок. Когда она его откусила, по ее подбородку потек горячий бульон. У пирожка был приятный мясной вкус. Ваэльс по-идиотски захихикал. От таинственного паштета Фабия решила отказаться, зато взяла маленькую рыбку со следующего подноса. Наконец рядом поставили целую флягу с вином — и делиться ни с кем не надо!
— Обычно мы так не питаемся, — заметил Кавотти. — Но командир гарнизона в Веритано был гурманом. Теперь его повара работают на нас. Они приготовили множество деликатесов для новогоднего пира, а самого командира уже нет. Он достался стервятникам. Попробуйте головы ящериц с острой приправой.
Мятежник был человеком нетерпеливым и вдобавок не таким голодным, как его гости. Вскоре он уже заговорил о делах. Кавотти хотел знать — и чтобы это услышал Мелчитте — все о Салтайе и о том, как был закрыт перевал. Дантио отвечал с набитым ртом.
— Сколько людей она взяла с собой?
— Мы не знаем, хотя Орлад видел никак не меньше шестидесяти. Четыре шестидесятки, если она взяла с собой весь Шестой Караван. Нам известно, что в Нардалборге находилось восемь раз по шестьдесят веристов, однако на перевале такого количества провизии не было.
Когда массивный локоть ткнул ее в бок, Фабия сообразила, что сидит между Ваэльсом и Орладом, и те выбрали ее в качестве переводчика. Она принялась шепотом пересказывать то, что говорил Дантио.
— Естественно, если вы сожгли все запасы, они предпочли бы повернуть назад? — сказал Мелчитте. — Двигаться в нашу сторону намного труднее — к тому же здесь идет война.
Дантио замешкался и посмотрел на Фабию, словно пытался оценить то, о чем она умолчала.
— Да, мой господин, если бы речь шла о ком-то другом, я бы ни о чем не тревожился. Но Салтайя обладает хтонической силой и постарается пробиться во Флоренгию, чтобы воссоединиться с братом. А в Вигелии ее ждет верная смерть.
Кавотти с сомнением поглядел на Дантио.
— Она уже очень стара. У нее не осталось запасов провианта. Даже если с ней шли четыре раза по шестьдесят веристов, они охотнее бы ее прикончили, чем помогли бы спастись. Сколько времени требуется, чтобы уничтожить убежища, Мелчитте?
Командир охоты улыбнулся.
— Два дня вполне достаточно, мой господин. Если мы встретимся с ледяными демонами, они будут измученными и изголодавшимися.
Фабия не могла допустить такого безрассудства. Однако и рассказывать о собственных возможностях в ее планы не входило. Она подозревала, что ее попытки увидеть Королеву Теней каким-то образом блокировались, поскольку в ее снах Салтайя жевала сырое мясо и переходила реку Пыли по мосту из трупов. Фабия не знала, правда это или Мать Лжи насылает на нее кошмары.
— Господин Марно, на вашем месте я бы не стала недооценивать способности Салтайи Храгсдор! Она пятнадцать лет правила Вигелией. Прежде это никому не удавалось. Я не поверю в ее смерть до тех пор, пока не увижу трупа. У нее была еда. И стадо в четыре шестидесятки голов.
В наступившем угрюмом молчании прозвучал негромкий голос Гвинетты:
— Леди может ошибаться, но она верит в то, что говорит.
Мятежник забарабанил пальцами по столу.
— Я хочу стереть с лица земли это место. Если я оставлю здесь гарнизон, то рискую вызвать нападение войск Стралга, которые попытаются вернуть Веритано. Если же он каким-то образом узнает, что его сестра движется в нашем направлении, то наверняка бросит сюда свои силы. Но я понял, что вы хотите сказать. Командир охоты, тебе следует отнестись к этому предупреждению серьезно. Я оставлю тебя здесь с синей стаей на тридцать дней, чтобы вы прикончили всех, кто появится с перевала. У них не будет сил, чтобы сражаться с вами. Когда вы сможете отступить, возьмите всю провизию, которая вам понадобится, а остальное сожгите. Патрулирование следует начать немедленно.