Аркан - Русуберг Татьяна (версия книг .TXT) 📗
Анира сидела со скучающим лицом. Она не хотела показать, что песня произвела на нее впечатление, не хотела, чтобы Кефа догадалась, что высокая гостья впервые слышит феериандку. Омеркан не допускал своих любимцев на женскую половину дворца. Полупонятные слова на тан заставили сердце принцессы биться быстрее — она думала об Аджакти и таинственном эбру, скрытом в золотом ожерелье, оттягивавшем ее плечи книзу.
Согнувшийся в поклоне молодой раб подал хозяйке свиток на изящном серебряном подносе. Кефа читала медленно, шевеля губами, как ребенок. За ее спиной кузина Шарзад, кривляясь, передразнивала усилия ничего не замечавшей женщины. Кефа оторвалась от свитка и вскинула на Аниру оживленно заблестевшие глаза:
— Это письмо от моего мужа. Он предостерегает от выхода в город. Гладиаторы взбунтовались и перерезали гайенов на Торговой площади.
Последние слова хозяйки потонули в хоре возбужденных голосов. Принцессе пришлось вмешаться и успокоить свиту, чтобы получить возможность услышать подробности. Как она и ожидала, сообщив о бунте, Кефа сильно сгустила краски. Темескин писал, что гладиаторов было всего двое и что по всему Церрукану уже разосланы солдаты в поисках убийц. На всякий случай купец велел супруге запереть все двери и усилить охрану у ворот. При этом известии женщины снова закудахтали, как всполошившиеся куры. Аниру же охватило странное спокойствие. Она будто услышала голос внутри себя, тот же голос, что наполнял ее голову в храме Иш-таб. Принцесса прижала руку ко лбу, будто пытаясь почувствовать форму звуков кончиками пальцев, но визгливый дискант Кефы разбил внутреннюю тишину:
— Оба раба — чужеземцы, один из них северянин, а второй — страшный и седой, как ледяной великан.
Вот уже битый час Анира металась по стеклянному павильону, не в силах найти себе место. Мысли скакали, как кузнечики в банке. «Почему Шазия не возвращается так долго? Что, если Аджакти уже пойман? Или это все-таки не он? Но у кого из гладиаторов еще такая же белая грива? А если это Аджакти, зачем идиот устроил бессмысленную резню? Возможно ли его спасти, не подставив при этом себя под удар? Или лучше вызнать у него все, а потом отдать Омеркану в знак своей преданности?» При этой мысли все внутри Аниры перевернулось, к горлу подступила тошнота, но она пересилила себя. «Я должна думать только о своем будущем. Об Анире некому позаботиться, кроме нее самой. Что послужит мне лучше? Ах, если бы я могла прочесть эбру!»
Принцесса сняла тяжелый золотой обруч и в который раз принялась рассматривать отпечаток на тонком листке бумаги, уже изрядно истрепанном по краям. Огонек свечи колыхался, придавая водяным символам объем, заставляя их отбрасывать тени. Собачья голова. Двойные мечи. Ворон. Языки пламени. Корона. Где в этом узоре место Аджакти? Собака, возможно, означает гайенов. Значит ли это, что павшие сегодня от меча «псы пустыни» каким-то мистическим образом приближают ее к цели — короне? Но что тогда сгорит в огне? Власть Омеркана? Ворон, птица Ночного Ветра, разинув клюв, насмехался над ее бесплодными усилиями. Закусив губу, Анира скатала бумагу в тонкую трубочку и снова затолкала в рот золотой змеи. Она знала, что ей полагалось теперь помолиться, но нужные слова не шли на язык, путались и ускользали из памяти. Вместо них губы сами собой складывались в звуки чужой речи:
Анира вздрогнула. За окном две тени пересекли светлое пятно там, где в садовой зелени прятался фонарь. Принцесса метнулась к устланной атласом софе и растянулась на ней в соблазнительной позе. Аккуратно расправила складки легкого платья, позволив волнам шифона свободно ниспадать, обнажая мягкую округлость бедра. Она еще не решила, как быть с Аджакти, но теперь была уверена — Иш-таб даст ей знак и пошлет силу исполнить задуманное.
Как и в прошлый раз, внутри садового павильона царил мрак. Ночь была безлунная, и Шазия ухватила его руку чуть выше запястья, чтобы провести через темные залы без ущерба для изящной мебели. Возле уже знакомой двери телохранительница толкнула Аджакти к стене. Белки ее глаз сверкнули совсем близко от его лица, черный палец коснулся губ в предупреждающем жесте и ткнул гладиатора в грудь. «Стой здесь и не шуми» — понял мимику мтехи Кай. Деревянная панель отъехала в сторону, коридор на мгновение залил красноватый свет, тут же заслоненный высокой фигурой Шазии. Дверь закрылась.
Аджакти навострил уши. Его острый слух уловил приглушенное бормотание — два голоса, определенно Шазия и Анира, — но слов разобрать не смог. Он несколько раз глубоко втянул прохладный воздух в легкие, успокаивая пульс. Когда палисандровая панель снова ушла в стену, и свет камина мазнул лицо Кая, оно было совершенно бесстрастным. Повинуясь знаку телохранительницы, он шагнул в спальню.
Принцесса возлежала на низком диванчике, укрытом алой переливающейся тканью. Красота ее сияла ярче шелков. Тонкие пальцы находили зерна граната в высокой золоченой вазе, фруктовый сок увлажнял припухшие чувственные губы. Янтарные зрачки под длинными ресницами исследовали его, как любопытное насекомое, будто решая, стоит ли приколоть находку булавкой и высушить на память.
Кай сделал шаг вперед и порывисто опустился на колено, уткнувшись взглядом в пушистый ковер. Его склоненная голова пылала. Он пришел, чтобы просить, но как можно просить того, кто намерен только брать сам?
— Раздевайся, — тихо произнес над ним искаженный страстью голос.
Аджакти поднял лицо и встретил голодные глаза ягуара.
Кай смотрел через стекло в ночной сад. В большинстве фонарей масло выгорело, но некоторые еще тлели, выхватывая из темноты белые призраки деревьев — все вокруг покрыл иней. Пар от горячего бассейна облаком стоял над невидимой водой. Только изредка легкий бриз отрывал полупрозрачные полотнища и гнал их над жесткой от мороза травой, так что казалось, будто на поляне водят хоровод привидения.
— Это проклятое место.
От шепота Аниры по обнаженной спине Аджакти побежали мурашки. Он подумал о древней статуе в глубине сада. Иш-таб и Нау-аку. Сестра, вернувшая своей кровью брата к жизни.
— В этом самом павильоне моего деда задушили его же собственным кушаком. Говорят, скорбный дух амира все еще бродит по аллеям. Потому эта часть сада совершенно заброшена. Идеально для тайных свиданий, не так ли?
Кай обернулся и понял, что вопрос Аниры был риторическим. Ее тело сияло в полумраке, как мраморная плоть богов, такое же совершенное и, казалось, неподвластное времени. Даже тонкие струйки пота на груди только подчеркивали ее красоту, как жемчуг — нежность перламутра. Заполненные тьмой глаза скользнули из сада на лицо Аджакти и задержались, поймав его взгляд.
— Павильон и сад принадлежали наложнице деда. Края шелкового кушака держали руки его сына. Наложница стала четвертой женой нового амира и моей матерью.
Аджакти не отвел взгляд. Даже веки его не дрогнули. «Уже одно то, что принцесса говорит со мной, а не приказывает — знак высочайшего доверия. Но чего добивается Анира, посвящая раба в свое прошлое? Рассчитывает, что я скоро погибну и унесу это знание в могилу? Или у нее на мой счет какие-то планы, и она старается завоевать мою преданность?»
Аджакти отошел от окна и сел на ковер в изножье кровати. Он с осторожностью выбирал слова:
— Твой брат. Он рожден от другой матери, от крови шахов? Поэтому Омеркан ненавидит тебя?
