Аркан - Русуберг Татьяна (версия книг .TXT) 📗
В дверь слегка поскреблись.
— Заходи! — рявкнул хозяин, и в контору бочком пропихнулся седой, сморщенный, как печеное яблоко, старичок. — Наконец-то. Чеснок, глянь-ка на рану Горца и скажи, сможет ли он завтра выйти в бой.
Лекарь, сопровождаемый запахом давшего ему имя растения, прошлепал к гладиатору и прищурил на него подслеповатые глаза:
— Ну и где тебя на этот раз раскурочили?
Кай лежал на койке, смежив веки, но сна не было ни в одном глазу. Больше всего ему сейчас хотелось выскочить на плац, схватить первый попавшийся учебный меч и лупить им по деревянному столбу, пока от пэла не останутся одни щепки. Вот только удар гонга уже возвестил отбой, и в распоряжении гладиатора была только до боли знакомая клетушка два на два метра и жесткие нары. Их-то он и давил, отчаянно ворочаясь. Найти выход из положения, в которое он загнал себя и Токе, казалось невозможным. Это походило на игру в скак с Мастером Аром: Каю только что поставили шах, и какие бы комбинации он ни просчитывал, на сколько бы ходов вперед ни загадывал, защитить короля не удавалось.
Деревянные нары протестующе скрипели, одеяло все больше и больше обматывалось вокруг тела, так что Аджакти наконец чуть не сверзился на пол, связанный по рукам и ногам. Он ругнулся, выпутался из шерстяной ткани и постарался расслабиться. Если очистить разум, может, и блеснет перед внутренним взором новое решение, возможность, которую сейчас застилал гнев? Он представил себе, что смотрит на солнечные блики, играющие на поверхности воды, — обычно это помогало сосредоточиться. Кай созерцал яркое пятно, и постепенно рябь на речной глади, отражения неба и деревьев, плывущие мимо осенние листья потускнели и исчезли. Он почувствовал, как наливаются тяжестью руки и ноги, как растет в них тепло.
Поток подхватил его и потащил с собой, крутя и бросая вверх и вниз, пока что-то не ткнулось в бок. Мертвое тело плыло по волнам, окрашивая их алым. Горец?! Ужас опрокинул Кая, развернул лицом к трупу. Кожу мертвеца будто позолотила осень. Гайен! Рядом появился еще один покойник. За ним — еще один. И еще. Церруканец. Озиат. Северянин. Но не Токе. Только бы среди них не оказалось Токе…
Река кишела мертвыми телами, кровь друзей и недругов смешалась, она была одного цвета. Кай плыл в центре этого потока, алое текло вокруг, и он не мог найти берегов. А потом вода начала превращаться в песок. Аджакти приготовился умереть, погребенный заживо, но сердце продолжало биться, и внезапно он понял — это потому, что оно из камня.
Скрежещущий звук резанул слух, возвращая к реальности. Аджакти вздрогнул. В закрытые веки ударил слабый свет. Дверь снова скрипнула, свет исчез, и Кай приоткрыл глаза. Это был Горец, живой и почти невредимый. Не раздеваясь и стараясь не шуметь, парень скользнул в постель — он явно принял Аджакти за спящего и не хотел разбудить товарища.
— Что сказал Чеснок? — Собственный язык казался Аджакти чужим и неповоротливым. Сердце тяжело бухало в груди.
Токе дернулся под одеялом, так неожиданно прозвучал в темноте голос соседа.
— Чего не дрыхнешь-то? Поздно уже. Лекарь похвалил твою работу. Обещал, что жить буду, если, конечно, завтра… — Он запнулся, потом продолжил лишенным выражения голосом: — По крайней мере, умру я не от этой царапины.
— Значит, Скавр пошлет-таки вызов Клыку?
— Угу.
— Ты говорил с остальными об этом?
Токе ворохнулся на койке:
— Нет. Когда Чеснок выпустил меня из лазарета, уже пробили отбой. А ты?
— Говорил, — Кай невольно провел языком по разбитой губе. Токе не мог разглядеть ссадину в темноте. — Не люблю я эту роль — гонец, приносящий плохие новости.
— Ну новость не так уж и плоха, — возразил Токе. — Благодаря тебе у меня будет шанс воздать палачу по заслугам.
— На этот счет могут быть различные мнения. Кое-кто за то, что я тебя «подставил» под гайенов меч, мне губу расквасил. А потом Арконову тунику слезами залил так, что ее и стирать теперь не надо.
— Никого ты никуда не подставлял! — возмутился Токе, даже койка под ним протяжно скрипнула. Тут до него дошло. — Погоди! Ты говоришь… Лилия? Она плакала?
— Рыдала со всхлипами, — подтвердил Кай. Пока Горец переваривал известие, Аджакти сел на койке и завозился в жаровне с потухшими углями. В каморке запахло золой, на нее шумно дунули, еще раз, и голые каменные стены озарил робкий оранжевый рассвет.
— Так-то лучше, — Кай протянул к огню озябшие руки. Тепло отгоняло призраки за границу тени, помогало поверить в их бесплотность и думать о живых.
— Это что же, она… — Токе облизнул языком пересохшие губы, — из-за меня?
— Нет, у нее живот разболелся, — хмыкнул Аджакти и наклонился вперед, облокотившись на собственные ляжки. — Она в тебя втюрилась по уши, дурачина! — С удовлетворением он отметил признаки того, что сообщение дошло, куда требуется: губы Токе предательски задрожали, морщины на лбу сложились в новые складки.
— Не… не может быть, — запинаясь, выдавил парень, прижимая к сердцу одеяло, будто щит. — Это глупость какая-то.
— Глупость — это то, что ты, дубина, не видишь, что у тебя под носом.
— Под носом у меня были твои лапищи на ее си… — Токе задохнулся, с трудом проглатывая чуть не сорвавшееся с языка грубое слово, — сиамских близнецах!
Каю стоило огромного труда сдержать лошадиное ржание. Он выдал себя только булькающим звуком, заставившим Горца напрячься и подозрительно уставиться в каменное лицо товарища.
— Гхм, мои лапы, как ты выразился, — заметил Аджакти, немного овладев собой, — были там, куда их положили. Девчонка дразнила тебя, а ты, телок, уши развесил!
— Ага, еще скажи, что тебе это не нравилось! Видел я, как у тебя слюни капали!
— Ну меня хоть и называют троллем, но только наполовину, — ухмыльнулся Кай. — Так что, ничто человеческое мне не…
— Ладно-ладно, — прервал товарищ, на бледных щеках которого проступил намек на румянец. — Может, Лилия меня и дразнила, с нее станется. Но дразнилки — это одно, а… — Горец потупил взгляд, будто ища нужные слова в складках одеяла, — другое — это… другое. Она говорила тебе что-нибудь? Ну про меня? — Токе вскинул взгляд на друга. Отсветы жаровни мерцали в серых глазах, ожидавших ответа.
— Конечно, — уверенно кивнул Кай. — Говорила, и много чего. В основном про то, какой ты дурак набитый.
Горец вспыхнул, но Аджакти продолжал, не собираясь щадить товарища:
— Тигровая — девушка гордая. Она о своих чувствах трепаться не будет. А вот придираться к одному конопатому северянину, посмеиваться, взгляды бросать украдкой, заставить ревновать — да, это с нее станется.
Горец нахохлился и снова принялся изучать одеяло.
— А теперь скажи-ка мне, голубь, — Кай чуть нагнулся, заглядывая Токе в лицо, — как долго вы будете танцевать друг вокруг друга? Пока смерть не разлучит? Кажется, дама с косой и так уже достаточно долго торчала за спиной у вас обоих.
— Зачем ты сейчас говоришь мне об этом?! — В голосе Горца звучала неприкрытая мука, по-девчачьи густые ресницы беспомощно моргали. — Разве ты не видишь — теперь не время и не место.
— Со временем и с местом как раз все в порядке! — возразил Аджакти. — Зато вот с тобой…
— А что со мной? — встопорщился Токе. — Рана — пустяки. Перед глазами немного плывет — так это из-за той архи, которой ты меня накачал. Увидишь, гайену завтра несладко придется!
— В этом я не сомневаюсь, — Кай вздохнул и попробовал поймать взгляд товарища. Но Горец отвел глаза и сделал вид, что поглощен языками пламени в жаровне. Аджакти вздохнул. «Что ж, от топтания вокруг да около пользы не будет». — А тебе? Сколько у тебя будет времени, прежде чем шов разойдется?
В наступившей тишине мягко потрескивали угли, в которых делал свою тайную разрушительную работу огонь.
— Немного, — Токе помолчал. — Этот бой должен закончиться быстро.
— И как он закончится?
Между ними снова повисла пауза. Тени ползли по углам. Когда Горец заговорил, голос звучал устало:
