Слуга короны - Швец Дмитрий (библиотека книг .TXT) 📗
– Ну тогда поехали быстрей, – засобирался герцог.
Ишь, какой торопливый, нет, пока не отдохнем, не поедим нормально, не поспим, никуда не двинемся, и вам, герцог Восбурский, придется с этим согласиться. И герцог нехотя, но согласился.
Он ругался и бросал на меня злобные, нетерпеливые взгляды. То ли поговорить хотел, то ли что похуже задумал. Но ни того, ни другого у него не получилось.
Сытно поев, я завалился спать и проспал до утра.
Герцог разбудил нас, когда еще и солнце видело последний сон, не спится сукину сыну, не терпится влезть в седло, добраться до дитятки и наконец освободиться от этой обузы, что взвалил на него монарх.
Всю дорогу до форта он донимал меня расспросами и прочей ерундой, касаемо жизни Адели и ее будущего. Совсем ополоумел от счастья, откуда мне знать, что ждет ее в будущем. Меня в нем точно не будет, мне только бы хотелось, чтобы оно у нее было.
На последней ночевке он практически свел с ума весь отряд, и даже его слуга косо глядел на него. А герцог, не обращая ни на что внимания, носился по поляне и упрашивал солнце встать пораньше.
Честное слово, я был готов его задушить. Но первым не выдержал Гробовщик. Он встал, подошел к герцогу и неясно усадил его на землю, сказав:
– Лерой, заткнись, пожалуйста, сам или я тебя заткну. Я это умею, ты знаешь. – Он нежно сдавил плечо герцога и нежно ему улыбнулся.
Герцог умолк, но я успел лишь задремать, как встало солнце, и мы, чертыхаясь почем зря, вновь оказались в седлах. До форта оставался один день пути, и к вечеру мы были там.
Глава 24
ЧЕРЕЗ БОЛОТА
Кровь! Кровь была везде. Она была еще теплой, и ее запах щекотал ноздри. И это была кровь тех, с кем я делил кров и хлеб, тех, с кем готов был идти на край света, тех, за кого я готов был отдать жизнь, и тех, кто, не задумываясь, умер бы за меня. И они умерли.
Я стоял в дверях и сквозь набежавшие на глаза слезы смотрел на их тела и не мог поверить в случившееся. Они были моими друзьями. Все они. Кто-то ближе, кого-то я едва знал, кто-то был мне дорог, кого-то я недолюбливал, но сейчас это не имело значения. Я виноват во всем, это из-за меня, из-за моей тайны они лежат в лужах крови на полу, а я… я стою над ними и тупо смотрю на их изуродованные тела.
Парней не просто убили, их вырезали со странной, необъяснимой, ненужной, тупой жестокостью: одним отрезали пальцы и уши, другим выкололи глаза, третьим срезали губы. Их распинали на стенах, им выпускали кровь, разбивали головы, дробили кости, вырывали сердца. Им разрезали животы и душили собственными кишками. Я смотрел на все это, и во мне закипала злоба. И та же злоба парализовала меня, она заставляла смотреть на убитых, изуродованных друзей.
Мне вдруг захотелось быть среди них. Да, я должен там быть! Я должен лежать тут, на полу! Захлебнувшийся в собственной крови, с распоротым животом, удушенный собственными кишками. Я должен умереть. Я не заслуживаю того воздуха, которым дышу. Я!..
Я развернулся и, замычав, пнул в бессильной злобе стену. Поддавшись приступу отчаяния и продолжая мычать, я колотился головой в стену, пока заботливые руки не обняли меня за плечи и не подсунули под мой лоб пропахшую рыбой сумку. Я взглянул в бледное лицо Трески и больше не смог держать это в себе. Слезы хлынули наружу. Закрыв глаза рукой, я сполз по стене на пол и, уткнувшись в собственный локоть, разревелся. Я безумно хотел найти того, кто это сделал, хотел достать его живым и самому отрезать его поганые губы. Затем, глядя в глаза, ослепить, чтобы последнее, что он увидел, была моя улыбка. Я уже был готов броситься в погоню, но меня что-то держало. Что? Слезы просохли, надо взять себя в руки и хорошенько подумать, о чем я забыл. Я взглянул на бледных, трясущихся людей. За их спинами мелькнуло знакомое лицо, еще не успевшее стать родным.
Точно! Я встал на колени, на большее сил не хватило.
– Где она? – сквозь плотно сжатые зубы прошептал я.
Следопыт первым отошел от шока и стрелой метнулся наверх. «Самое дорогое сокровище королевства», разве можно бросить его. Она должна уцелеть, или все мои братья умерли зря. Следопыт появился на балконе, и вместе с ним умерла надежда. Таким мрачным я его никогда не видел, он оперся на перила и покачал головой. Мое сердце перестало биться.
– Ее нет, – выдохнул он, хотя это и не требовалось, – Шепот тоже.
Я, опустив глаза в пол, слегка улыбнулся. Ее не было здесь, значит, она все еще могла быть жива. Ну нет, господа, игра еще не проиграна. Еще не все кончено, и если вы думаете, что меня так легко сломать…
– Они не могли далеко уйти, – прошептал Гробовщик.
Я пожал плечами, он был прав, но что толку ночью как угорелым носиться по этим проклятущим болотам, только следы затопчем. Я поднялся на ноги, подмигнул герцогу и, обняв спустившегося с лестницы Следопыта, произнес так, чтобы слышал каждый из стоящих в дверном проеме:
– Следопыт, давай-ка быстренько посмотри снаружи и, черт возьми, узнай, куда они поехали, а мы тут пока приберем.
– Медный, ты что, охренел совсем от горя? Нам их искать надо, а не порядок наводить! Твоим людям все равно уже не поможешь.
Я бы убил или по крайней мере попытался убить каждого, кто мне сейчас перечит, но Лерою это простительно, он не наш, он прибился к нам, преследуя общие интересы. И я простил ему это.
– Послушайте меня, герцог, – глядя ему в глаза, прорычал я, – если мы сейчас бросимся за ними, то через час или два нам все равно придется остановиться. Мы скакали весь день, наши лошади вымотаны, а задницы болят так, будто на них черти цепи куют. К тому же где вы предпочитаете ночевать: под открытым небом или в каком-никаком, а все-таки доме?
– Но Адель… – начал было он.
– Герцог, – я грубо оборвал его, – они на это и рассчитывают. Они хотят, чтоб мы стремглав бросились за ними, они жаждут этого. Вы знаете, куда они ушли, и дадите ли вы гарантии, что нас не ждет засада за первым холмом? – Он покачал головой. – Нет, вот видите. Армия и так понесла сегодня большие потери, и я не хочу, чтоб в отсутствие их командира отряд, переданный под мое командование, погиб целиком. Вам ясно? – Он кивнул. – В таком случае нам сейчас надо похоронить ребят, накормить лошадей, пожрать самим, а потом всем спать, быстро! Выступаем с рассветом.
Приказы не обсуждаются, и не успел я договорить, как кто-то уже копал яму, кто-то занимался лошадьми, кто-то осматривал мертвецов в надежде найти хоть что-то, указывающее на их убийц.
Следопыт вернулся, когда тела, вернее то, что от них осталось, уже были сложены в яму. Опустошив фляжку Гробовщика, вытряхнув себе в рот последнюю каплю из фляги Деда и сделав приличный глоток из моей, он изрек:
– Они ушли на север, это точно. Сперва, правда, разделились на три группы, но потом, у моста через речку, километрах в трех отсюда, две из них соединились. Прошли еще километра три и повернули на северо-восток. – Следопыт тяжело вздохнул и упал на землю.
– А третья? – спросил задумчиво чешущий нос Дед.
– Третья? – приоткрыл глаза Следопыт.
– Ну да, третья, – повторил Дед. – Ты же сказал, что они на три группы разделились.
– А, – махнул рукой Следопыт, – эти, похоже, мертвяков своих топили, вон там. – Он ткнул пальцем мне за спину. – А потом, потом я не знаю. Следов их я не нашел. Никаких. Зато, – он подмигнул мне, – зато я нашел вот это. – Он залез себе за пазуху и вытащил оттуда маленькую розовую сумочку из крашеной крысиной кожи. – Помнишь это? – улыбаясь и поигрывая бровями, спросил он.
Помню ли я? Конечно, помню, черт возьми! Эту сумочку я подарил Адели в один прекрасный день. В тот день я не мог ей ни в чем отказать. А сумочка эта ей уж очень понравилась, и я выложил за нее месячное жалованье. Конечно, она того не стоила, но как откажешь женщине в ее день рождения? Адель там ножик носила. Но ничего этого я говорить не стал, только слегка кивнул.
