Дом последней надежды - Демина Карина (читать книги онлайн бесплатно регистрация .TXT) 📗
— Я… не вернусь обратно? Домой?
— Нет.
— А когда умру?
Как-то в разрезе последних событий и знакомств весьма меня заинтересовал этот вопрос. Вот не хотелось бы превратиться в кровожадного призрака или остаться неприкаянным духом.
Кивок.
И палец у губ.
Похоже, есть темы, которые и богам не хочется затрагивать. Что ж, если так… значит, она просто посмотреть… а я… и я посмотрю. Почему бы и нет?
А заодно уж…
Если она богиня смерти, то должна знать, чего от меня ее сестрица солнцеподобная желает. Но Дзигокудаё вновь уходит от ответа. А печать на моей руке вспыхивает так ярко, что мне приходится закрыть глаза, дабы не ослепнуть.
Я знаю этот иероглиф.
Путь.
Предназначение.
И еще выбор. Но путь куда и выбор чего? Боги не скажут прямо, но…
— Хорошо. — Я опустила рукав. Кроха информации уже лучше, чем ничего. — Тогда… ты же можешь забирать души? Те, которые заблудились и не знают, куда идти?
Кивок.
И протянутая рука, в которую я вкладываю кругляш на ленте. Камень выглядит обыкновенным, но стоит присмотреться, и на нем вспыхивают узоры силы. Богиня прикасается к камню губами, а затем вдавливает в посох.
Хорошо.
Она заслужила покой. И надеюсь, что раз уж оказалась в нежных руках Дзигокудаё, то встретит на той стороне своего Юрако.
Улыбка.
Светлая такая…
Значит, встретит. И быть может, в новой жизни, которую эти двое заслужили, они окажутся вместе.
Пожатие плечами.
Вздох.
— А еще у меня есть кошка… то есть не совсем кошка, но… это была старая соседка. Ее сын убил… и закопал в доме. Не знаю почему… она осталась без должного погребения, и это плохо… что мне делать?
Богиня вновь качает головой.
Отступает.
Она возвращается в туман и царство мертвых, а мне остается жизнь. И этот протяжный душераздирающий скрип, который развеивает остатки сна. Сна ли?
Огонек.
Дрожит, что бабочка, запертая в стекле. Стекло темное, закопченное, но огонек танцует. Я смотрю на него, и только на него. Пахнет травами. А скрип не исчезает.
Где я?
Тепло.
Темно. И рядом кто-то дышит.
Я поворачиваю голову, но огонек слишком крохотный, чтобы разглядеть. Впрочем, гадать нечего.
— Женщина, — этот недовольный голос я узнала бы из многих других. — Тебе не говорили, что гулять ночами опасно?
Говорили, но…
Пальцы мои шевелятся. Значит, не отморозила. А вот… я вдруг осознаю, что лежу голая.
Совершенно.
И…
— Тихо, — велел тьеринг. — Твоя одежда была слишком грязной.
Он поморщился и добавил:
— Ее сожгут… а тех двоих… вряд ли кто-то поверит, что их убила хрупкая женщина. Мне говорили, что ваши женщины опасны, но я, признаюсь, не верил.
Меня затрясло.
Я вдруг отчетливо поняла, что едва не погибла.
Переулок.
И… они ждали меня? Или просто кого-нибудь ждали? И это случайность или еще одна попытка избавиться от надоедливой и слишком везучей Иоко? Если так…
— Дыши, — велели и сунули под нос чашу. — Пей. Забудь. Заслужили. В следующий раз, когда соберешься гулять ночью, просто позови.
А я расплакалась.
Проклятие. Я не умела плакать, ни в прошлой жизни, ни в нынешней, теперь же вдруг… взяла и…
— Тише. — Меня прижали к груди. — Глупая-глупая женщина… я тебя запру когда-нибудь… украду на корабль и запру.
— На корабле? — выдавила я сквозь слезы.
— Так надежней.
Кто бы спорил.
ГЛАВА 32
Поджатые губы Мацухито.
— Это все ты виновата! — Араши не находит себе места. Она вскакивает. Садится. И вновь вскакивает. Мотает головой, и тогда длинная коса ее, в которой поблескивают металлические нити, шлепает по плечу. Порой коса падает и на стол, и тогда Шину хмурится.
Она режет овощи.
Тихо.
Методично.
Нож постукивает о доску. Ложатся полупрозрачные колечки лука, которые после отправятся в глубокую сковороду, где уже закипает масло.
— Я тебе говорила, что она там, а ты…
Я взмахом руки прерываю Араши.
— Ничьей вины нет.
Им отвели глаза, поскольку призрак искал покоя. А еще я видела богиню смерти в одном из ее обличий и так и не дописала письмо, что надо бы, поскольку кошка беспокоится. Теперь я немного больше понимаю в этом мире и знаю, что если в доме случится еще одно убийство, он изменится необратимо.
Плохо.
Но… я сижу. Ведь там, в лавке, слова возникали сами. Или это лишь казалось? Ах… до чего дурно. Ни одного вымучить не способна.
Приветствие.
Длинное и витиеватое, обильно сдобренное пожеланиями всего наилучшего… лицемерное по сути своей, но закрепленное этикетом.
А дальше что?
Ваш муж безумец и маньяк? Нет, здесь и слова-то подобного не существует. Одержим жаждой убийства? Берегитесь, вы следующая…
Как-то так.
Криво, но…
Или еще можно. Я знаю, что он сделал.
Нет, это уже на шантаж похоже…
Письмо рождалось в муках. И кошка, взобравшись на стол, следила за каждым моим движением. Непонятно, одобряла она или нет.
— Отнесешь? — спросила я, позволив туши высохнуть.
Кошка мяукнула.
Будем считать это согласием. Не самой же мне через забор лезть, в самом-то деле. В лучшем случае не поймут…
Свернуть бумагу.
Перехватить нитью.
Капнуть воском. Печать? Нет, это по меньшей мере неразумно. И воска хватит. Кошка потянулась, увеличиваясь в размерах, и перехватила послание.
Вот так…
Хватит ли этого?
Она не поверит. Я видела эту женщину. Она пребывает в уверенности, что является хозяйкой в доме, а муж — это так… никчемность. И пожалуй, до недавнего времени так и было… и не она ли в том числе отравила его ядом своего недоверия?
Не мне судить.
Но если письмо будет лишено смысла, то… что остается? Донос? Его обязаны проверить, хотя бы в той части, которая касается мертвеца под полом… и потому садимся писать.
Боязно.
Откуда-то я не сомневаюсь, что среди верных слуг Наместника есть колдуны, способные определить личность доносчика. Но… я ведь правду говорю.
Пишу.
А колокольчики звенят.
Где?
Рядом совсем… такие тоненькие голоса, призрачные… не хочу. Хватит с меня призраков. И Дзигокудаё смеется. Когда же письмо закончено, она наклоняется надо мной.
Над ним.
И дует.
Я вижу это дыхание сонмом серебристых искр.
Вот так. Теперь ни один самый талантливий исиго не сумеет доказать, что именно я приложила к письму руку. Боги не могут вмешиваться? Она не вмешивается, а помогает видящей.
Они всегда были посвящены ей.
Нет, мне не стоит опасаться. Никто не требует, чтобы я отказалась от жизни мирской и заперла себя в храме. Или, бросив все, отдала себя служению заблудшим душам.
У меня есть такая возможность.
И только от меня зависит…
Спасибо и на том. В храм я не хочу, а духи… что-то подсказывает, что эти двое — не последние. И надо бы привыкать, а заодно поинтересоваться у моего колдуна, что за видящие-то…
Только написать еще одно письмо.
Даже не письмо, а… один знак, не допускающий двоякого толкования.
Благодарность.
И… крохотная алая капля в верхней части его.
Глубокая личная благодарность… признание… симпатия… вряд ли он сумеет прочесть это, но Иоко не удержалась. А я усмехнулась: кажется, мы все-таки влюбились.
Или в процессе?
Давным-давно, когда боги еще бродили по земле, слушая беседы смертных, в маленькой деревушке, названия которой не сохранилось, жил-был рыбак. Простой человек. Он выходил в море и ловил рыб, которых продавал на местном рынке, как и прочие рыбаки. Порой ему везло, и тогда он покупал себе рисовой водки, угощая ею друзей и море, порой приходилось голодать… он мерз зимой и страдал от жары летом.
Гонял гнус.
Пел дурные песни и вел не менее дурные речи.
В храм заглядывал изредка, когда невезение становилось очень уж тягостным. И тогда он покупал свечи богам, вполне искренне молился, правда, не особо надеясь, что молитва дойдет до небес. В общем, ничем он не отличался от других рыбаков, пока однажды не отыскал в море девушку.
