Мир Чаши. Дочь алхимика - Крамер Филипп (книги без регистрации полные версии .txt) 📗

— Я должна просто положить Яйцо?

— Да. Выбери место и уложи его туда.

Нога по самую щиколотку утонула в мягком песке пола. Процеженный громадной линзой потолка, свет падал на светлый песок многоцветными, мозаичными пятнами — и Жозефина пошла по краю, вдоль ступеней амфитеатра, высматривая то, которое будет гнездом для ее Зверя. Изгнав все мысли, она развернула вовне чувства, грея в руках драгоценное Яйцо; наконец она встала на колени перед одним из пятен, на который сверху падал ясно видимый луч. Гнездышком разворошила песок, подышала на Яйцо и бережно опустила его в искрящееся озерцо света. Дядя и Фердинанд тоже уложили еще несколько Яиц, хранившихся в обитых мехом отделениях ящика.

— А что теперь? — Жозефина обернулась к ним.

— Теперь надо ждать. Через седмицу вернемся, поглядим.

Она бросила последний взгляд на свое Яйцо и следом за Гаром поднялась по ступеням амфитеатра.

— Недалеко есть малый замок моих родичей. Люди надежные, к тому же там четверо сыновей как раз подходящего для битв возраста, — что на Севере могло означать и тринадцать, и шестьдесят лет, — всегда можно свистнуть, если понадобится помощь.

— Сколько туда добираться?

— Два дня, если верхами. Малыш долетит и за полдня.

— Всех он не унесет, — покачала головой Жозефина. — Хотя, быть может, его стоит взять с собой… Благодарю, дядя, так и сделаем.

Она быстро написала короткий ответ на имя Кристофа Нормана — немного необходимых любезностей, приправленных холодом, время и место встречи; помимо этого в конце письма значилось следующее: «Что до искупления — я приму в качестве оного некий ключ, изъятый в известное время из лаборатории моего отца, а также подробно изложенные сведения о его работе и последнем эксперименте».

— Я пошлю письмо нобле Ард и в Ключ Севера… — На недоуменный взгляд племянницы Гар пояснил: — В четырех днях пути отсюда есть королевский замок, охраняющий серебряные рудники. Там работают постоянные Врата, которыми могут воспользоваться господа Алые, чтобы не тратить драгоценное время на дорогу.

Дядя говорил спокойно, но Жозефина ощущала его чувства — он не уважал новомодную алхимию и еще больше не жаловал методы Алой палаты, с которыми ему недавно пришлось познакомиться, в чем племянница его полностью поддерживала.

— Жози, к тебе есть просьба: не упоминай при Матери Ард Дану, они поклоняются Повелителю Стихий и к богам Срединных земель относятся… не очень хорошо. Хотя это, пожалуй, единственный их сколь-нибудь серьезный недостаток — старый род, чего еще от них ждать.

На этом военный совет был окончен. Было еще два письма, требующих обсуждения, но их девушка решила отложить до прибытия Каталин с остававшимися в поместье северянами; что до последнего — оно предназначалось лично Жозефине и более никому.

Его принес белый голубь. Синие глаза выдавали в нем зачарованную птицу — таких письмоносцев любили маги. От письма веяло столь знакомым теплом, что не было никакой нужды взламывать печать со знаком Круга магов и читать подпись, чтобы узнать, от кого оно.

После прочтения к ощущению тепла добавилось ощущение некой тоски, охватившей разум густой волной и породившей перед глазами картину — вот маг находит глазами глаза, потом вдруг протягивает руку и за плечи привлекает Жозефину к себе, прижимает к груди, и, закрывая глаза, впервые зарывается лицом в светлые кудри и стоит, стоит, стоит так, вдыхая запах, и она чувствует, как бьется его сердце. Теперь тон письма был точно таким, как прежде, и, пожалуй, еще более нежным и глубоким — маг, явно находившийся в смятении после известий о виновнице провала Северного похода, теперь не менее явно от этого смятения избавился, обретя взамен кристальную ясность чувств. Жаль, что путь в столицу был ей пока заказан…

Она сложила записку, против обыкновения не рассыпавшуюся пеплом, и, преодолевая безумное искушение убрать ее в поясную сумку, чтобы всегда иметь возможность прикоснуться и ощутить это тепло, отправила листочек в шкатулку-хранительницу.

— Конники на подходе! — разнесся по поместью клич дозорного с барбакана. Люди уже заспешили, покидая дом, и заспешили вдвойне, услышав новый крик: — Цвета госпожи!

Жозефина не торопилась: она знала, кто это. Вит взлетел на барбакан, заставив дозорного потесниться:

— Кто едет?

— А кто спрашивает? — раздался знакомый голос.

— Де Крисси!

— Де Крисси!

И под дружный смех во двор въехали Каталин с Уилласом, а следом — вся пятерка северян: раненный в памятном бою на тракте Шэнан давно присоединился к охранявшим поместье друзьям и только ждал возможности вернуться к госпоже.

Спешившись и передав коней слугам, все пятеро немедленно преклонили колено, и предполуденное солнце отразилось на пяти ножах, слившихся в едином взмахе. Мигом позже вспыхнул и шестой, кровь закапала сначала на траву, а потом из ладони в ладонь — и с земли во весь рост поднялись уже не наемники, а верные люди Жозефины де Крисси. Крылатые серебряные единороги на их табардах сверкали на солнце еще ярче стали их ножей.

В радостной суматохе прибывших проводили в дом, к уже накрытому столу, куда на радостях выставили и летошнее вино, и знаменитый хмельной мед, и свежее молоко. Дав им утолить голод с дороги, Жозефина первой спросила о том, что интересовало, разумеется, всех, — о новостях из столицы. Каталин по праву старшей начала отвечать, парни наперебой дополняли и добавляли, оживляя рассказ.

— Нехорошо как-то в столице, неспокойно. По ночам патрули шастают, да большие какие — четыре стражника с магом и двумя алхимиками, все побрякушками обвешаны; и сказано — без особой нужды по городу ночами не ходить. Два дня в столице и были-то, купить все купили, чего нам сказали, а потом еле уехали, стража не выпускала. Ладно хоть рядом старший Красного патруля оказался, рыкнул им чего-то, больше нас не держали.

— Это она скромничает! Эти все алебардами клацают — выпущать не будем, мол, а она как рявкнет: «Эскорт Хранительницы Севера задерживать вздумали?!» Тут ребятки завяли, сразу и ключ нашли, и ворота открыли.

— А у дома вашего, госпожа, все шлялись разные, пару раз даже сталь показать пришлось, но до дела так и не дошло. Шелупонь разная без гербов, южане эти, кто задержался; а седмицу тому как отрезало, тихо-мирно, даже собака бродячая не пробежит.

— Ты еще вспомни, как в городе задираться пытались.

— Точно, было, парочке морды подправили, мигом все угомонились. Думают, что как северянин — так только копьем тыкать и умеет…

— …не зря ж у Барбуса хлеб ели, мы и клинками теперь можем, а духа этим южанам всегда недоставало, тьфу.

— Ваши слуги вами гордятся. В ус не дуют, лишь бы знать, что госпожа жива-здорова, а там они не то что королевское недовольство переживут — хоть вечную зиму!

— Мартин и дом уже отстроил, мужик какой-то приходил, руками там махал, колдовал…