Тень на обороте - Сергачева Юлия (читать книги полные txt) 📗
Я с самым безмятежным видом, старательно таращась на парусника, приосанившегося от столь явного интереса, стал отступать спиной к борту. Выглядел, надо думать, полным идиотом. И так же по-идиотски, нелепо взмахнув руками, кувыркнулся через канаты… И лишь в последний момент изо всех сил оттолкнулся, чтобы, падая, перескочить через кайму верхних плавников плота.
Вода ударила, разом накрыв с головой. И резанула холодом так, словно океан был полон крошевом из разбитых бутылок. Задохнувшись, я судорожно забарахтался, пытаясь сориентироваться.
Все в порядке… Плот медленно уходил вперед, сидящий на мачте парусник озадачено вытянул шею, но больше никто, кажется, ничего не заметил. Загребая руками ледяное жидкое стекло, которое притворялось водой, я стал огибать плывущую громадину. Волны то и дело сносили меня и норовили со всего маху приложить о борт, усеянный замысловатыми узорами из ракушек.
Вот оно! От кормы вниз тянулся плетеный из нитяных водорослей канат, тугой, как струна и, похоже, тащивший нечто массивное, скрытое под поверхностью. Поднапрягшись, я в несколько гребков добрался до каната, вцепился в ворсистое волокно и, вдохнув побольше воздуха, нырнул.
Стало темно и оттого еще холоднее.
Плотную тишину разбавляло только мерное пение плота, пробиравшее низким гулом до костей, и сумбурное бурление воды за кормой. Пуская уголком сжатого рта пузыри, я принялся перебирать руками по канату, спускаясь ниже. И почти сразу же наткнулся на что-то упругое… Открыл глаза и едва не захлебнулся, пораженный.
Из непроглядной, серо-зеленой мути смотрело бледное лицо в облаке колыхающихся волос. Глаза открыты, но незрячи. Вместо ног — тусклая чешуя и грубая вуаль перепончатого хвоста. Вокруг одурманенной русалки прозрачный кокон, смахивающий на изрядно разбухшую икринку, поверху опутанную, как слизью, расплывчатыми узорами чар. Рядом еще один кокон… Три… Пять… Десять… Целая кладка…
Прикосновение к чужой магии отдалось горечью и вспышкой боли в висках. Икринки движутся, то уходя вглубь грозди, то выкатываясь наверх. Бледные пятна лиц сменялись — неузнаваемые, чужие. Вон, кажется, мелькнули светлые пряди…
В глазах поплыли багровые кляксы, а легкие горели, требуя воздуха. Не в силах больше сдерживаться, я вынырнул и, изо всех сил работая руками, стал обгонять плот. Когда стало казаться, что сейчас руки просто вывернутся из плеч, а жилы разорвутся напрочь, я рискнул задержаться, запрокидывая голову и вглядываясь вверх. Да, кажется, кто-то стоит, прислонившись к провисшему заграждению… Ханна. Ветер треплет черные космы, и оттого она неприятно похожа на оставшихся под водой русалок.
Я махнул рукой.
Долгое, невыносимо долгое мгновение женщина просто смотрела на меня. По губам змеилась улыбка. Но потом толстуха шевельнулась, размашисто всплеснула руками, будто наседка крыльями, и заголосила надсадно: «Человек упал!.. Спасайте!.. Тонет!..»
Громко, но, честно сказать, опять не слишком убедительно. Надо было прорепетировать заранее.
* * *
Уши у меня горели.
От блаженного, пахнущего мятой тепла в фургоне и от пляшущих в памяти, словно дерганные марионетки, хлестких реплик: «растяпа!», «безмозглый дурак!», «…грыза неловкая!».
Но хуже всего, что все это мельтешение словно ледяным гарпуном пронзал испытующий взгляд из-под черного капюшона. Некромант не принимал участие в суете по спасению «олуха», но и не уходил, наблюдая. Даже сейчас, за стенами фургона я чувствовал его текучее и ядовитое, как ртуть, внимание, способное проникнуть в любую щель.
— Ну как? — взволнованная Эллая передала мне новую, полную до краев густым варевом, кружку.
— Прекрасно, — рассеянно и на этот раз вполне членораздельно отозвался я. Еще пару минут назад у меня все больше выходила костяная дробь зубов.
— Нашли, что искали? — Ханна отстраненно нахохлилась в глубине фургона и прервала молчание далеко не сразу.
— Да… кажется.
— Не повезло вам, что они ее в русалку обратили. Вот, скажем, сфинксов или гарпий держат на палубе, в клетках. Только эти твари норовят пожрать и разодрать все, что к ним через прутья суют. Они уж и не соображают ничего, настолько переродились.
— Угу… — машинально согласился я, раздумывая.
Доблестный план пробраться в стан врага и освободить прекрасную принцессу осложнился тем, что принцесса заколдована в компании других принцесс. Там, в воде не разберешь, где кто, а спасти всех оптом не так просто. Во всяком случае, в открытом море этого точно делать не стоит.
— Говорят, тот кто слишком много времени провел под чарами, уже человеком не станет, — вставила тихонько Эллая.
— Не сможете вы ее вытащить, — угрюмая Ханна словно не заметила реплики Эллаи. — И сами погибнете и никого не спасете.
— С таким жизнерадостным взглядом на жизнь неудивительно, что ты все еще в цирке.
— Не ваше дело! — огрызнулась Ханна и мучительно скривилась, ощутив, как внутри нее провернулись незримые колючие цепи. Хозяину дерзить запрещено.
— Переживаешь, что умру и не успею снять клеймо?
Ханна промолчала, запахнулась в шаль с кистями, как в крылья, снова насупилась неприязненно, только блестели глаза на смуглом лице. Там, где она сидела, тени казались гуще.
— Вы когда-нибудь видели летучий огонь? — невпопад осведомился я.
Отозвалась только Эллая, чуткая к возникшему в тесном фургоне напряжению и с готовностью подхватившая перемену темы.
— Это который фокусники делают?
— Фокусники, устроители празднеств. Не маги. Они, чтобы запустить летучий огонь, поджигают фитиль и отбегают на безопасное расстояние. Считай, что к твоему клейму, Ханна, подведен такой фитиль. Я могу поджечь его в любой момент, даже находясь далеко… Я сделаю это. Когда будет нужно.
В ответ — лишь испытующий взгляд исподлобья. Если Ханна и намеревалась что-то сказать, то не успела.
Дверь поскребли. Похоже, здесь не в традициях ждать приглашения, потому что сразу же в приоткрытую щель протиснулась белокурая, приветливая девушка. Стрельнула глазками, улыбнулась, блеснув зубками. Вся ладная и гладкая, как фарфоровая статуэтка. И такая же простодушная.
Кажется, это ее я видел вчера, у фургонов с гарпиями. Только на этот раз вместо флажков в охапке — кувшин.
— Ах, мы так беспокоились о нашем новом маге… Ух, ну и день сегодня! Из-за этой качки, говорят, с утра уже один человек из команды потоп. Ужас! — Она состроила выразительную гримаску, а затем торжественно протянула кувшин: — Вот! Мы с девочками приготовили попить господину магу.
Она наклонилась и из глубокого выреза вышитой блузки едва не вывалилась упругая, пышная грудь. В волнительной ложбинке шевельнулся золотистый цветок незатейливого украшения.
— Иди, иди уже Лайна, — сварливо велела Ханна. — У нас тут своего питья хватает.
— Да уж ты, Ханна, наваришь! — Лайна выпрямилась, вздернув подбородок. — И Оборотня вывернет! — и добавила, с вызовом глядя на предсказательницу: — А еще лучше идемте к нам, господин маг. У нас весело, не то что в этой… душегубке, — быстрый взгляд Лайны скользнул в угол, где затаилась Эллая.
Ханна потемнела лицом, вскинулась гневно. Прекратить нарождающуюся свару можно было только одним способом.
— Почему бы и нет, — я поднялся, увлекая замешкавшуюся Лайну за дверь.
…Меня они точно не ждали. И не столько обрадовались, сколько взбудоражились, торопливо теснясь, чтобы уступить место. От дождя циркачи прятались под навесом, и костер развели на жестяном поддоне, вопреки запрету плотогонов.
Некоторых я уже видел — золотистую Пенку, лохматого любителя спать под фургоном, крошечного водилу грузовоза (он и вблизи был ростом с подростка), тощего костлявого парня, кутавшегося в прозрачные крылья… Крылатый играл в перевертыши с насупленным бородачом. Игра явно складывалась не в пользу последнего.
— Выпьете с нами, господин маг?
Над костром висел закопченный котел, полный до краев. Судя по запаху — вино с пряностями. Впрочем, опять же судя по запаху витавшему под импровизированным навесом, пили здесь не только горячее вино.
