По слову Блистательного Дома - Гаглоев Эльберд Фарзунович (читать книги полностью без сокращений бесплатно .txt) 📗
Хамыц размотал кожу, что вечно прятала дубину, и нашим взорам предстало чудовищное, многослойное сооружение толщиной с запястье мужчины. Упер в землю, наклонился, на мгновение вспухли бешеной силой мышцы. Разогнулся уже с луком в руках. Дернул толстую, с мизинец женщины, тетиву, та отозвалась сытым гулом.
– На этом фандыре я тоже играю.
– Мой брат старший полон неожиданностей, а, совсем старший? – лукаво подмигнул мне Баргул.
– Да уж, – согласился я.
За все время нашего совместного путешествия ни разу не подумал я, что эта дубина – лук.
– Куда стрелять? – обратился Хамыц к Ингвару.
Тот с трудом оторвал взгляд от оружия в его руках. Их простые длинные луки из одной доски выглядели рядом с этим, дважды выгнутым чудовищем, ну скажем так, несерьезно.
– Куда стрелять? – повторил вопрос Хамыц.
– Какова сила твоего лука, богатырь? – пришел в себя предводитель зеленых.
– На сто шагов он пробивает лошадь в костяной попоне.
– Это доспех?
– Да.
– Не знаю даже я. Ты выбери уж сам, чем нас ты удивишь. А я фирман тебе уж дам, коль лук ты сей могучий растянуть сумеешь.
– Если я собью вот ту вот ветку, хороший будет выстрел? – показал он на толстую ветвь дерева, стоящего в сотне шагов от нас.
– Пока не верю я, что это возможно.
– А ты поверь. Стрелу, – протянул он руку, и Баргул подал стрелу. Толстая, почти в большой палец толщиной, с широким, бритвенно-острым полумесяцем наконечника, она вызывала не меньшее удивление, чем лук.
Хамыц слитным движением вскинул оружие и метнул стрелу. Она гулко провыла в воздухе, срубила ветку и глубоко вошла в тело соседнего дерева.
Ингвар удивленно покачал головой.
– Не видывал подобного оружия. Такая ведь стрела и голову сорвет.
– Не раз срывала, – белозубо улыбнулись ему в ответ.
– Эдгар, мой голькас. Я тоже желаю иметь подобный документ, – вступил в беседу Унго.
Я не стал досматривать, ушел в корчму. Только скоро и оттуда ушел. Кавалер Андрий и Тивас бодро расписывали диспозицию и порядок перемещения. Не знал бы, что в войске нашем от силы шесть десятков, поверил бы, что вести они намереваются армию многотысячную.
И я пошел гулять. Вчера, в связи с поздним временем прибытия, населенный пункт осмотреть я не успел, что было непростительно, ведь это был первый городок, что встретился мне в Империи.
Как-то раз я был в Германии. Уже после объединения. И один мой бывший коллега, основательно к тому времени разбогатевший немецкий комсомолец, ведомый чувством ответного гостеприимства, решил показать мне не городскую, а деревенскую Германию. Скажу вам честно, хотя регулярно и появлялись какие-то яркие элементы современности, у меня сложилось мнение, что попал я в сказку братьев Гримм. И сейчас у меня ощущение складывалось схожее. Уютные, чистенькие, мощеные улицы. Игрушечно-аккуратные дома. Доброжелательные улыбчивые люди. И непременная стайка детишек, собравшихся поглазеть на странствующего воителя. Порядок, размеренность. Ощущение покоя. Мне жуть как понравилось. Где-то я выпил кружку пива, где-то съел какую-то родню сосиски, купил в лавке сладостей и наугощал группу малолетних поклонников. Посидел на лавочке с несколькими степенными дядьками, наслышанными о вчерашнем бое, скромно поплескался в лучах славы.
И когда, нагулявшись, шел на место постоя, понял, что буду драться за этих людей, за их чистые улочки, аккуратные домики, смешливых детишек, посиделки под трубочку, пиво и сосиски. За покойность их жизни. Жестоко буду драться. Насмерть.
ГЛАВА 29
А гостеприимное заведение, давшее нам кров, совершенно изменилось. Теперь большой палисадник, или, не знаю, как это называется, так скажем, парковка для транспортных средств, играл роль плаца, на котором в пирамиды были составлены копья и щиты, а их владельцы, сидя в тенечке, потягивали прохладительные напитки из больших деревянных и керамических кружек.
На крыльце появился кавалер Андрий.
– Стройся! – разнеслось над импровизированным плацем.
Быстро, но без суеты, люди построились. Абсолютно не были эти бравые, рослые ребята похожи на тех забитых землепашцев, каких нам рисовала наша родная история.
Годы без войн, экологически чистая пища, надо полагать, сказались.
В длинных, по колено, кожаных доспехах, с нашитыми, как рыбья чешуя, металлическими пластинами, покрытые белыми мантиями, с короткими секирами и небольшими щитами у пояса, с круглыми шлемами с наносьем и щечками, удерживаемыми на согнутой левой руке, резервисты смотрелись не в пример более внушительно, чем современные мне «партизаны».
– Достойный Саин, вы и ваши спутники приняты в войско господина нашего лорда Шарм’Ат по просьбе Великого Мага и Колдуна, рекомого Тивас, на правах Вольного отряда без имени. Прошу вас занять место в строю на левом фланге. Магистра отныне велю называть яр как предводителя вольных воинов.
Повинуясь легкому кивку Тиваса, стоящего за спиной кавалера, я пошел на указанное мне место, по дороге ломая голову, в каком порядке мне строить свое разновеликое воинство. Ко мне подошли мои спутники, и Унго, узрев тень сомнений на моем высоком челе, негромко начал советовать.
– Предводителю, друг мой, надлежит стоять в строю рядом со своим отрядом. Затем воинов надлежит расположить по росту, невзирая на род его и заслуги. Посему пусть первым станет Эдгар как самый высокорослый, затем достойный Хамыц, потом стану я, затем магистр Граик, а строй же завершит наш юный Баргул.
Я ничего не имел против предложенного порядка построения, и мы несколько украсили белый однотонный строй.
– Вы, яр Саин, и ваши люди включены в конную часть отряда, и в походе вам надлежит двигаться рядом с предводителем, во главе.
– Отважный Ингвар, ты и твои люди пришли как верные Слову. – Трое в зеленом образовали еще более короткую шеренгу. – А посему, подчиняясь мне, вы можете идти рядом с отрядом так, как говорит вам ваша воинская традиция.
– Дозволь говорить, кавалер.
– Говори.
– Разреши идти нам чуть впереди отряда. Пообок дороги.
Складывалось ощущение, что разыгрывается какой-то странный ритуал.
– Разрешаю и от этого дня доверяю, как верному союзнику. Теперь же, добрые воители, я позволяю вам перед походом вкусить радостей мирной жизни. Ибо, кто знает, когда еще придется вновь поднять кубок доброго вина в кругу друзей. Обнять подругу, приласкать детей. Прихотлива судьба воинская. Однако, – возвысил он голос, – не пристало грустить тем, кто идет на защиту земли родной. – И после короткой паузы: – Слава лорду Шарм’Ат!
– Слава! – дружным ревом отозвался строй.
– Слава Земле Шарм’Ат!
– Слава!
Утром мы выступили. Провожать нас собралось, похоже, все население городка, включая кошек, собак и иную домашнюю живность. Хамыца, горько рыдая, провожали целых три приятной внешности молодые женщины, а маленькие певуньи тоже со слезами на глазах насовали «братику» целый мешок вкусностей, я уже не говорю о том, что Бындур обеспечил нас продуктами с таким тщанием, как будто мы собирались на Северный полюс. Деньги взять отказался наотрез.
Граик церемонно раскланялся с дамой, отличающейся от местных жителей аристократичностью профиля.
Стройная шатенка, та самая, с радующими глаз формами, с трудом оторвалась от Тиваса.
Даже Баргулу вслед долго махала пошмыгивающая носом девчушка с соломенными волосами.
Да, в общем-то всем из нашего отряда досталась толика женских слез.
Я вот так просто уснул, разнеженный чистыми простынями. А Унго сразу сообщил, что дамы местные ему по сердцу, но обмануть достойную женщину из приличной семьи недостойно окола. Эдгар какое-то время крепился, но тоже был уведен некоей местной валькирией.
В общем, вскоре и городок, и слезы остались позади. Люди подтянулись, ухватили ритм, пошли. Мы неторопливо рысили впереди, за нами длинным походным шагом пылила пехота. Причем в полной амуниции. На шести телегах, тянущихся за строем, как следовало из разъяснений кавалера Андрия, везли провиант и все необходимое для обустройства лагеря. А вот личный припас и все, что необходимо для боя, воин должен нести на себе. «Ибо служба лорду своему есть честь великая, хотя и тяжкая».
