Иерусалимский покер - Уитмор Эдвард (лучшие книги читать онлайн .TXT) 📗
Да. Ты знаешь, я тут, когда последний раз был на Акабе, поразмыслил. Думал, что, наверное, пришло время сняться с насиженного места. Думал, что вот последние двенадцать лет я говорил себе, что хочу того‑то и того‑то, а на самом деле, может быть, это совсем не то, что я хочу.
Джо широким жестом обвел рукой городские крыши.
Что мы знаем о том, что здесь происходит? Оно происходит, вот и все. Ты когда‑нибудь слышал о Синайской библии?
Что это?
Ну, это вроде как подлинная, первая Библия. Она вроде была написана примерно три тысячи лет назад.
Каир улыбнулся.
Разве такое возможно?
Кто знает? Кто знает, что вообще возможно? Точно не я. Я всего‑навсего сын бедного рыбака с Аранских островов, выглаженных ветром, голых, затерянных в глуши, таких бедных, что Господь даже не озаботился дать им хоть какую‑то почву. Нам пришлось самим наносить вместо нее на скалы водоросли и навоз. Что ж, дело в том, что Синайская библия зарыта где‑то здесь.
Откуда ты узнал о Синайской библии?
Ох, да я о ней слышал с тех самых пор, как приехал в Иерусалим. Это такая вещь, которая каждый раз меня поражает. И если искать доказательства, они всегда найдутся.
Джо рассмеялся.
Ох и наивен же был я, когда только приехал сюда. Я и правда верил, что эту Библию написал Хадж Гарун. Я слышал о ней и неправильно понял, и Хадж Гарун еще больше запутал меня, и вот я места себе не находил, все думал о ней. Ты знаешь, как Хадж Гарун любит называть то, когда у него в голове начинают путаться эпохи? История моей жизни.Это может быть и так, зависит от точки зрения. Это может быть так, а может быть и по‑другому, ничего нельзя сказать наверняка. В конце концов, сколько он живет, столько это и длится, три тысячи лет или около того. Почему бы ему не называть Синайскую библию историей своей жизни?
Любопытное мнение, сказал Каир.
Да уж. И вот через какое‑то время я узнал, что эту Библию действительно нашли в прошлом веке, догадываюсь, что на Синае, и поэтому‑то она так и называется. Ее нашел какой‑то монах‑траппист, но это все, что я о нем знаю, и она, видимо, так разрушала все устои, что он ужаснулся и решил подделать ее, чтобы подделку затем нашли, а потом закопал настоящую Библию здесь, в Иерусалиме, в Священном городе, понимаешь? Что ж, он сделал это, и в прошлом веке подделку приобрел царь, а как раз в этом году большевики продали ее Британскому музею за сто тысяч фунтов. Хватит на полторы саги? Но настоящая – настоящая все еще здесь.
Где?
Прямо здесь, где‑то в Армянском квартале. Спрятана в дыре в фундаменте одного здания.
И поэтому ты хотел жить здесь? Ты хотел быть к ней поближе? Хотел ее найти?
Да, хотел, очень хотел, но теперь я в этом не уверен. Я вовсе не уверен, что хочу узнать, что в ней написано. Увижу там что‑нибудь между строк и испугаюсь, нет, я больше ни в чем не уверен. Может быть, лучше просто оставить ее в покое. Просто думать о ней как об истории жизни Хадж Гаруна и напоминать себе, что мне повезло быть другом этого человека почти тринадцать лет, и оставить все как есть. В егожизни загадок предостаточно, гораздо больше, чем мне под силу разгадать, так зачем продолжать?
Но почему? спросил Каир.
Джо улыбнулся.
Ну вот оно. Я думаю, что больше искать не буду. Пришло время оставить поиски потерянного сокровища и жить просто в Священном городе Запада, не важно, поблизости от Синайской библии или вдали от нее. Пришло время стать вождем Пьяным Медведем в доме заходящего солнца.
Нам теперь придется учиться солнечному танцу индейцев‑зуньи?
Да ну тебя, Каир. До восхода еще далеко, и любой такой танец в этот час обречен на неудачу. Нет, перед нами открываются другие перспективы. Сейчас полночь, и нам еще надо кое‑что услышать от блестящего оратора по имени Финн Мак Кул.[69]
Джо сложил руки рупором и притворился, что кричит.
Эй, Фин‑н‑н‑н‑н,прошептал он, мы в Иерусалиме. Сделай милость, протяни нам руку.
Думаешь, он меня услышал? прошептал Джо. Я, конечно, кричал, обратившись на запад, но не знаю, хорошо ли меня сегодня слышно. Как ты считаешь?
Каир рассмеялся.
Он тебя слышал, как же иначе. Это, наверное, какой‑нибудь болотный бог ирландских племен?
Ну что за нелепая фантазия! Ну, он такой как есть, огромный, могущественный, настоящий гигант, и в такие ночи он обожает рассказывать истории. У него, в общем‑то, много разных историй, большинство – о себе, и они никогда не кончаются. Он уже давно так живет, и кажется мне, что этак он и будет жить до конца времен. Так вот, если хочешь, чтобы Финн рассказал историю, надо сказать «Ну‑ка, загни». Сделаешь?
Что?
А то, Каир. Я заметил, что ты сам подустал от игры. Все признаки налицо, и, конечно, от моих острых глаз им не укрыться, вот что я тебе скажу. Зачем ты вступил в игру? Зачем тебе контроль над Иерусалимом? Ну‑ка, загни.
Да не стану я, и все.
Джо рассмеялся.
Ох, Каир, примитивный же у тебя английский, ужасный и лучше не станет. Но тебе даже в Африке не сойти за ирландца. У тебя слишком аристократическое произношение. Что ж, загнешь?
Я пойду на компромисс, Джо. Я расскажу эту историю так, как рассказал бы ее твой Финн Мак Кул.
То есть?
Затяну ее, запутаю и сдобрю подробностями по‑скандальнее.
Отлично, просто отлично. Только так и надо рассказывать истории, так получается правдоподобнее. Так что начинай, пожалуйста. И пока ты рассказываешь, я себе еще накапаю этого напитка – он на вид как вода, но совсем на нее не похож, совсем.
Ночью это не поможет.
Ты прав, Каир, не поможет, конечно нет. Старит хорошего человека прежде времени, а плохого делает молодым прежде, чем он успеет к этому подготовиться, – проклятие нации, это ты прав. Но если тебе это не в помощь, то, может быть, до конца ночи захочешь разок‑другой затянуться. Так что, если желаешь, смотри, я кладу трубку и все принадлежности рядом с тобой на случай, если ты решишь незаметно подкрасться к ним в темноте, – поздно вечером в Священном городе не стоит слишком напрягаться. Итак, ты африканский Финн Мак Кул?
А я разве так сказал?
Да брось, Каир. Мы с тобой так долго играли в покер, что имя твое уж точно останется при тебе. Я всегда знал, что ты играешь не ради денег, а ради чего‑то еще. Ради чего?
Сначала должен был быть Иерусалим, потом Мекка.
Звучит. А что в Мекке?
Святая святых.
Ах вот оно что.
Черный метеорит.
Ах вот оно что.
Ты, пожалуй, не знаешь, но этот метеорит – величайшая святыня ислама. Он находится в Каабе. Я хотел похитить его, отвезти в Африку и зарыть в плодородной африканской земле. В черной земле. Где никто его никогда не найдет.
Зачем?
Тогда Каир помрачнел. Он рассказал о Джидде, которая долгие века была центром работорговли, он рассказал, что многие африканские дети, прибывавшие туда, уже прошли больше тысячи миль, прежде чем сесть в Джидде на арабские паромы и переплыть Красное море.
Он рассказал о маленьких колодцах, которые он видел по всей Сахаре. В радиусе целых миль от этих колодцев земля была усыпана иссохшими выбеленными костями, скелетами рабов, которые не пережили форсированных маршей арабов‑работорговцев. И хотя там, где почва была твердой, следы рабов исчезли, ровные глубокие впадины все еще шли от горизонта до горизонта на пути бесчисленных караванов пустыни – желоба, которые протоптали неуклюжие верблюды, везущие арабов‑работорговцев, их палатки, их еду и их воду – для них, а не для тех, кто, спотыкаясь, брел в пыли позади.
Джо молча слушал все это. И уже не в первый раз чувствовал невероятную грусть в душе Каира, грусть, которую сам Джо на месте сильного Каира не вынес бы. Но Каир, с его блестящей улыбкой, Каир, который так тепло смеялся и с такой нежностью опускал огромные руки тебе на плечи, обнимая при встрече, и просто поднимал тебя с земли с естественной легкостью мужчины, берущего на руки своего ребенка, был сильным. Он был только таким, и не могло быть иначе.
