Пилигримы - Шведов Сергей Владимирович (прочитать книгу TXT) 📗
– Кто этот рыцарь с красным пером? – спросил Людовик у своего брата.
– Олекса Хабар, – усмехнулся Робер. – Чего доброго скиф возьмет город в одиночку, не оставив на нашу долю не только золота, но и славы.
Судя по всему, сельджуки уже опомнились от растерянности, во всяком случае, лестницы все чаще падали вниз вместе с гроздьями, висевших на них крестоносцев. Однако красное перо упорно продвигалось к башне, вместе с лазоревыми сюрко Русильонов. Уже не только Филипп, но и магистр де Краон пристально наблюдали именно за этой группой.
– А ведь возьмут башню, – выразил их мнение Робер Першский, затрепетавший в предвкушении победы. – Дозволь им помочь, государь.
– Рано, – коротко бросил Людовик.
Красное перо исчезло со стены и почти одновременно с этим треснули городские ворота. Мастера поспешно катили таран назад, а им навстречу ринулись спешенные тамплиеры.
– Пора! – крикнул Людовик брату, и вторая волна французов хлынула на стены Дамаска.
Филипп ворвался в башню одним из первых и едва успел прикрыться щитом от кипящей смолы, хлынувшей на него сверху. Проход был перегорожен стальной решеткой, но над головой у тамплиеров уже звенели мечи крестоносцев и слышалась ругань Хабара на чужом языке. Драка в башне, судя по всему, разразилась нешуточная. Филипп, прижатый к железным прутьям напирающими тамплиерами, уже прощался с жизнью, когда послышался скрип поворотного колеса. Решетка поползла вверх, освобождая ему проход в город. Тамплиеры буквально вынесли Филиппа под стрелы сельджуков, засевших в ближайших к воротам домах. Сам шевалье уцелел, зато небольшая площадь перед воротами была в мгновение ока устлана телами рыцарей в белых сюрко с красными крестами на груди и спине. Остановка в этом страшном месте была смерти подобна, а потому Филипп ринулся к дверям чужого каменного дворца. Эти двери тамплиеры вынесли без труда, но все три яруса здания оказались буквально забиты сельджуками. Видимо, Унар понимал, что ворота самое слабое место в восточной стене, а потому сосредоточил здесь значительные силы. И если первый этаж тамплиеры захватили без труда, то на лестнице они встретили ожесточенное сопротивление. Рубка здесь шла такая, что лазоревое сюрко шевалье де Руси скоро стало черным от крови. Каждая ступенька наверх оплачивалась такой мерой, словно эта лестница вела в райские кущи. Судя по всему, турки продолжали стрелять с верхних этажей и, похоже, их усилия не пропадали даром, поскольку поток тамплиеров сначала превратился в ручеек, а потом и вовсе иссяк. Второй этаж они все-таки захватили, но для третьего им явно не хватало сил. Именно здесь Филиппа нагнал Гвидо Раш-Русильон, потерявший в этой битве шит и шлем. Его меч дымился от крови, а левая рука, видимо, поврежденная в бою висела плетью.
– Трубы подают сигнал отхода, – крикнул он прямо в ухо ошалевшему шевалье.
– Но почему?! Мы ведь почти у цели.
– Откуда же мне знать, – повел здоровым плечом Гвидо и крикнул во всю мощь своих легких. – Отходим, тамплиеры! Это приказ магистра.
Филипп взвыл от ярости, но подчинился. Отход оказался не менее кровавым чем наступление. Олекса Хабар со товарищи с трудом удерживали ворота, отбиваясь от сельджуков, густо полезших из всех щелей. Филипп краем глаза увидел раненного юношу в синем сюрко, с трудом пробивающегося к воротам из соседнего дома. Судя по поясу, он уже успел стать рыцарем, но, видимо, только для того, чтобы пасть смертью героя на залитую кровью мостовую Дамаска. В последний момент шевалье сумел отвести удар от головы обреченного и толкнул рыцаря к воротам, где его прикрыл собой Глеб Гаст. Тамплиеры все-таки вырвались из ловушки, устроенной им сельджуками, но, разумеется, далеко не все. Магистр де Краон встретил своих людей в сотне метров от стены, сидя верхом на коне, за его спиной выстроились в боевые порядки три сотни всадников в белых сюрко, готовых прикрыть своих отступающих товарищей. Однако сельджуки не рискнули высунуться за стены.
– Что случилось? – спросил Филипп у магистра, с трудом переводя дыхание.
– Армия Нуреддина подошла к Дамаску. Алеманы с трудом удерживают проходы через валы. Садитесь на коней, благородные шевалье, мы отступаем.
К большому облегчению Филиппа, Луи де Лузарш и Венцелин де Раш-Гийом каким-то чудом уцелели в этом рукотворном аду. Гвидо де Раш-Русильон, дважды раненный, с трудом держался в седле. Его подпирали с двух сторон Глеб Гаст и Олекса Хабар.
– Вы, – ткнул в их сторону пальцем магистр де Краон, – лучшие из бойцов, которых я когда либо видел. Останусь жив – не забуду о ваших заслугах перед орденом и матерью церковью. Вперед, шевалье.
– Тебя как зовут? – спросил Филипп у спасенного чудом юного рыцаря.
– Аршамбо де Сен-Валье, – нехотя отозвался тот.
– Держись рядом со мной, – распорядился Филипп. – Да поможет нам Бог.
Армия крестоносцев отступала под ударами, наносимыми сразу с двух сторон. С фланга на нее наседали отборные головорезы Нуреддина, с тыла – туркмены и курды Айюба, покинувшие спасенный Дамаск. Тамплиеры, оказавшиеся на свою беду, в арьергарде крестоносцев, вынуждены были трижды переходить в атаку, дабы отбросить наседавших туркмен. Филипп с трудом добыл телегу для раненных Гвидо и Аршамбо и отправил их к Роберу Першскому с просьбой о помощи и содействии. Коннетабль де Краон лично произвел в рыцари Луи де Лузарша, Венцелина де Раш-Гийома, Олексу Хабара, заодно и всех его уцелевших мечников, число которых сократилось на треть. Этот отход стоил тамплиерам немалых жертв, но никто из них не дрогнул и не покинул строя. Отступали они только по приказу, неизменно подбирая своих раненных, а если имелась к тому возможность, то и мертвых товарищей.
– Сельджуки тамплиеров не щадят, – пояснил Филипп любопытному Хабару. – Орден не платит выкуп за своих рыцарей. Такой у них устав.
– Жаль людей, – покачал головой Олекса. – Будем надеяться, что в рай они попадут без задержки.
– Они попадут, – зло ощерился Филипп. – А ты зачем ввязался в это гиблое дело?
– У нас на Руси не бросают своих, – усмехнулся новгородец. – А уж правы они или нет, пусть Господь разбирается сам. А это правда, что иерусалимцы продались сельджукам?
– Похоже на то, – поморщился шевалье. – В отличие от тебя, они не считают французов и алеманов своими. Такой вот получается расклад, благородный Олекса.
Глава 7 Фальшивое золото.
Поражение крестоносцев под Дамаском обернулось серьезными проблемами не только для Иерусалимского королевства, но и для трех графств, Эдесского, Антиохийского и Триполийского. В Сирию на помощь брату прибыл атабек Мосула Сейфутдин с изрядным количеством хорошо снаряженных воинов. Пока трудно было определить, куда бросят свою многочисленную армию воинственные сыновья Иммамеддина Зенги, на Иерусалим или на Триполи, но Святой город загудел как потревоженный улей в ожидании большой беды. Прошел слух, что Людовик и Конрад, разочарованные поражением под Дамаском, готовятся возвратиться в Европу, оставив иерусалимцев расхлебывать заваренную ими кашу. Обеспокоенная королева Мелисинда пригласила во дворец благородных Людовика и Конрада, дабы узнать их дальнейшие планы. Прием в Башне Давида был устроен с такой пышностью, словно здесь собирались чествовать победителей. Французские и алеманские вельможи расценили поведение королевы как насмешку над людьми, пусть и потерпевшими поражение, но все-таки явивших миру образцы христианской доблести. Людовик и Конрад в ответ на льстивые речи Мелисинды и коннетабля де Роже угрюмо отмалчивались. Потери, понесенные в результате похода на Дамаск, окончательно деморализовали французов и алеманов, и это прискорбное обстоятельство не могли не учитывать их вожди. Кроме того, и Людовик, и Конрад не на шутку опасались, что неудачи в Святой Земле будут использованы их врагами в Европе с весьма печальными для обоих королей последствиями. Благородная Мелисинда, женщина далеко уже немолодая и много повидавшая на своем веку, пыталась сыграть на честолюбии вождей, но европейские короли, герцоги и графы мечтали уже не о подвигах на поле брани, а о возвращении домой. Яства, выставленные на столы, они съели, вино выпили, но решение, столь нужное Мелисинде и всему Иерусалимскому королевству так и не приняли. В переговоры с королями вынуждены были вмешаться тамплиеры. Магистр де Краон и сенешаль де Бове напомнили Людовику о немалой сумме, которую он занял у ордена накануне похода. Французский король рассчитывал расплатиться с долгами добычей, взятой у сарацин, но теперь об этом можно было забыть.
