Темный мастер - Степанова Анна (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Про Лаю только совсем ничего не говорилось, не спрашивалось — и чудилось в этой недомолвке Огнезору что-то напряженное, упорно избегаемое, связанное непостижимым образом с тихим шепотком за его спиной, скорее учуянным, чем подслушанным, с нелюбезной ехидцей во взглядах, любопытным каким-то выжиданием.
Об этой странности, да еще о загадках Ишиных думал он остаток ночи, уставившись на угли очага, — уже как улеглись, захрапели раскатисто его соседи, устроился, беспокойно покряхтывая, общительный старичок да уныло завыли в лесу над долиной, чуя близкие метели, волки.
Глава девятнадцатая,
в которой объявляется третий лишний
Огнезор не смел пошевелиться, так поглотил его ритуал следующим вечером. С восхищением и молчаливым ужасом смотрел он, как в просторном меховом одеянии, в уборе из бубенцов и ленточек, кружится его Лая при свете огромных костров, подобно горной богине, ступая босыми ногами по свежевыпавшему снегу, связывая, обматывая разноцветными лентами сияющую счастьем молодую пару. Слушал, как под ритмичный топоп ног и хлопки ладоней взмывает к звездам ее чудесный голос, свадебными песнопениями и молитвами доводящий зрителей до слез и экстаза. Как тонко свивает ее песня сердца молодых в единое биение, чтобы затем, уловив этот ритм, окружить их теплом исцеления, умиротворения и радости, на пару ударов пульса полностью погрузить в свой дар, отдавая, отдавая, отдавая…
Неужели он в своем самодовольстве мог когда-то считать ее умения грубыми? Эту легкую жизненную энергию, почти магию, так не похожую на привычные ему трюки обмана и принуждения?
Теперь куда понятнее стало сегодняшнее Ишино недовольство: все утро изнуряла она Огнезора выпытыванием да проверками. Как делал он то? Умеет ли это? И лишь губы кривила на всякий ответ почти презрительно…
Ритуал, кажется, завершился — появились угощение и музыка, начались обычные в таких случаях пляски да гулянья. Сияющая, возбужденная Лая подскочила к нему, сидящему в стороне от остальных.
— Ну как? Интересно было? Я знаю, тебе всегда все интересно!
Огнезору очень захотелось шепнуть ей что-то восторженное, но, кажется, впервые за много лет не нашлось у него нужных слов.
— Ноги покажи, — сбившись, только и сумел он выговорить.
— Да все в порядке! — рассмеялась девушка, демонстрируя лишь слегка покрасневшие ступни. — Особое Ишино снадобье!
— Все равно обуйся. — Ворчливые нотки прорезались в его голосе. — Не могу на это смотреть спокойно.
— Говорит мне тот, кто каждое утро без рубашки тренируется! — возмутилась Лая, но все же башмаки принялась натягивать. — Знаю, знаю — дурацкое ваше испытание, повышенный порог выносливости… — Привычно отмахнулась она от его возражений. — Хватит тут сидеть — лучше танцевать пойдем!
Они кружились меж костров с другими парами, легко и весело вытаптывая снег, впервые начисто позабыв о Гильдии и прочих неприятностях, беззаботно отдаваясь своей радости, будто снова им было по пятнадцать…
Когда же разошлись в глухую полночь ахары по своим жилищам, а Лая упорхнула к Ише наставления выслушивать, Огнезор покружил неохотно у нынешнего своего обиталища и направился к большому караульному костру у входа в долину. Выдерживать любопытство ахарских охотников не было у него сегодня никакого желания.
У костра, задумчивый и несчастный, сидел один-единственный парнишка-караульный — молодой совсем, лет восемнадцати, с едва-едва пролезшей мягкой бороденкой и застывшими тоской да завистью к чужому веселью золотистыми глазами.
— Красиво Леора поет! — невпопад ответил он на сдержанное Огнезорово приветствие. — Даже здесь было слышно!
— Красиво, — согласился юноша, приглядываясь к непрошеному собеседнику повнимательнее. — А почему Лаю все здесь Леорой называют? — осторожно полюбопытствовал он. — Саму ее спрашиваю — увиливает. И Иша молчит, и Шана все глаза отводит…
— Так не сказал тебе никто? — смутился, занервничал как-то сразу паренек. — Вот не знал, что мне такое рассказывать придется.
— Ну? — и не подумал сжалиться над его неловкостью Огнезор.
— Лая, — нерешительно начал караульный, — это кровное ее имя, первое. Так родители нарекли. Леора же — имя приемное, сговоренное. По нареченному, значит, — пояснил он угрюмо. — В детстве еще, по обычаю нашему, ее родные сосватали. А жениха Леором зовут — потому и ей это имя положено… Из-за него, из-за Леора, может, кто из наших и нелюбезен с тобой, уж извини. Сейчас-то нет его в стойбище, а как вернется?
— Вернется, разберемся, — мрачно пообещал юноша.
— Леор у нас — предводитель, вроде ваших военачальников имперских, — с сомнением осмотрел его паренек. — Боевой и крепкий. Охотник искусный. Да и мечом владеет…
— Мечо-ом? Надо же! — не смог удержаться от издевки мастер. Чувствовал он — еще чуть-чуть, и понесет его, затопит злая ревность. И выльется на не повинного ни в чем собеседника ядовитыми, обидными насмешками.
Это в лучшем случае — пока убить никого не захочется…
И когда, интересно, Снежинка ему сказать собиралась?
— Так и знала, что отыщу тебя здесь! — раздалось сверху, и нежные Лаины руки крепко обвили его шею, гася потихоньку глухое раздражение. — Не спится тебе в мужском доме?
Его сосед-караульный смущенно покосился на девушку, потом на Огнезора, неловко покраснел и уставился в огонь.
— Сама знаешь, — недобро усмехнулся мастер, вспомнив утренние сегодняшние любезности. — Их неприязнь к чужаку понятна, но шутки об «имперских неженках» я безнаказанно только тебе позволяю…
— Уже задираются? — весело возмутилась охотница. — Ну, ткнул бы самых драчливых бородой в грязь, чтоб мозгов прибавилось. Здесь это даже уважают.
— Еще убью ненароком, — ворчливо отмахнулся он. — С Ишей потом объясняться…
Молодой ахар украдкой бросил в его сторону недоверчивый взгляд да незаметно отодвинулся. Огнезор поймал Лаину ладонь и мягко потерся о нее едва пробившейся щетиной.
— Пойдем! — зашептала девушка ему на ухо. — Для нас освободили отдельный шатер!
— С чего вдруг? — обрадовался он, сразу забывая обо всех неприятностях.
— После сегодняшних моих наставлений молодой невесте, — хихикнула Лая, — Иша и близко не велела подпускать меня к обиталищу невинных ахарских девушек… Бедная старушка, — весело рассказывала она Огнезору пять минут спустя, когда он, забрав свои вещи и со вчерашним старичком попрощавшись, брел за нею по стойбищу. — Совсем, похоже, извелась с нами: и выгнать нельзя, и оставить неудобно. Вот и решила держать нас от остальных подальше, а к себе поближе: шатер наш прямо у нее под боком. Так что замучает еще она тебя придирками и поручениями. Ученик — он ведь прислуга не только в Гильдии…
— Ну и пусть, — соглашался юноша. — Если научит меня, как себя преодолеть отвращение свое внутреннее, чтоб излечить нормально хоть царапину, я ей весь год дрова колоть и воду носить буду.
— Ага, а еще котлы мыть, белье стирать, шкуры сшивать, травки толочь, хлеб месить… Каких только дел ни напридумывает несчастным своим подопечным старушенция! Я за всю жизнь столько не работала, как в те полгода, что она меня учила.
— Смирение и трудолюбие, — с усмешкой вспомнил Огнезор любимую присказку мастера Веры.
— О, так Иша и тебе уже этим уши прожужжать успела?
— Все наставники одинаковы, — еще шире улыбнулся мастер. — Вот погоди, возьмусь я тебя, лентяйку, Высокому Поединку учить…
— Возьмись! — неожиданно согласилась Лая. — Вот удивятся соплеменнички, глядя, как мы с тобой каждый день странное что-то выплясываем да фокусы акробатические выделываем! — Она прямо загорелась вся, засветилась лукавыми смешинками, представляя, видно, лица своих сородичей.
«А заодно и женишка!» — шевельнулась у Огнезора недобрая мысль.
Но разозлиться заново он не успел, потому что девушка потянула его за руки, развернула и втолкнула вдруг в мягкий полумрак шатра.
Дым и запах шкур в нем чувствовались не так сильно, как у Иши или в прежнем его обиталище, зато ноздри легко защекотал летучий травяной аромат — такой же терпкий и дурманящий, как новая здешняя хозяйка. В темноте уже тлел очаг, возле него грелся чан с водой, а в глубине угадывалась постель, покрытая чудеснейшим белым мехом. Редчайшим мехом горного зимнего барса, за который столичные купцы заложили бы душу хоть Первому Богу, хоть всем его десяти дьяволам! Юноша не смог сдержать удивления, рассмотрев вблизи такую роскошь.
