Проклятие Деш-Тира - Вурц Дженни (книги бесплатно без txt) 📗
— Значит, не зря в легенде говорилось, что и вторая лиранта, изготовленная Эльшаной, осталась на Этере.
Асандир бережно возвратил лиранту Аритону.
— Первая находится в заботливых руках магистра Халирона, непревзойденного менестреля Этеры. Вторая отныне принадлежит тебе. Оцени же щедрость кланов Камриса и бережно храни этот инструмент. Эльшана из солнечных детей была самым выдающимся менестрелем за всю историю Этеры, а лиранты, сделанные ее руками, обладают редчайшим по красоте звучанием.
Манолла даже раскраснелась от радости.
— Яви теперь нам свое искусство, — сказала она еще не пришедшему в себя Аритону и велела Майену отправиться за проволокой для струн.
Асандир удержал мальчика.
— Нет, Манолла, — возразил он. — На этой лиранте медные струны быстро оборвутся. — Помолчав, он добавил. — Если у вас найдется немного серебра, я сделаю струны, достойные творения Эльшаны.
Манолла без колебаний сняла с левой руки браслет.
— Мне будет достаточно и погнутой ложки, — осторожно возразил Асандир.
Глаза наместницы вспыхнули.
— Не лишайте меня этой чести, Творец королей.
Асандир с поклоном принял тяжелый витой браслет и сжал его между ладоней. Собравшиеся сгрудились вокруг мага, предвкушая чудо. Асандир, казалось, совсем забывший о них, вновь наклонил голову. Больше он не сделал ни единого движения, но воздух зазвенел, наполнившись магической силой. Браслет в руках мага засветился, потом вспыхнул ярким белым светом. Стоявшие вблизи Аритона ощутили, как им в лицо пахнуло жаром. Но этот жар не опалял рук чародея, хотя свет становился все ослепительнее, и те, кто отваживался взглянуть, видели, что браслет в руках Асандира раскалился докрасна. Маг спокойно, словно он занимался чем-то обыденным, размял пылающий слиток и вытянул оттуда серебряную нить.
Все действо заняло не более минуты. Затем свет погас, магическая сила исчезла, и Асандир раскрыл ладони, ничуть не пострадавшие от чудовищного жара. В руках он держал причудливое сплетение тонких серебряных нитей и моток блестящей серебряной проволоки. Возможно, красота браслета Маноллы вдохновила Асандира на что-то еще, ибо он лукаво подмигнул наместнице и вполголоса произнес:
— Нельзя, чтобы столь щедрый подарок превратился в нечто заурядное.
Из-под его рук вновь заструился магический свет. Когда Асандир раскрыл ладони, на них лежала тонкая серебряная филигрань, повторяющая узор браслета и предназначенная украсить гриф лиранты.
Что-то хрустнуло, и, когда Асандир снял руки с грифа, все увидели, что серебряный узор вплавился в старинное черное дерево так, будто существовал там с самого начала. Аритон недоверчиво провел кончиком пальца по грифу. Он не почувствовал ни малейшей шероховатости; созданное Асандиром украшение безупречно соединилось с творением Эльшаны.
Когда лиранта обрела новые серебряные струны, рожденные магией Асандира, и Аритон взял пробный аккорд, каждый убедился, что разговоры о непревзойденном мастерстве Эльшаны не просто легенда. Поцарапанное дерево под пальцами Повелителя Теней ожило; глубокие, насыщенные звуки достигли самых дальних уголков каменного мешка. Незримая гармония разлилась в воздухе, заставив всех умолкнуть. Аритон осторожно подкручивал колки, настраивая каждую струну на верный лад. Закончив настройку и взяв первый полнозвучный аккорд, Аритон затаил дыхание, склонил голову, потом приглушил ладонью чарующий голос лиранты.
— Госпожа Манолла, — его голос дрожал в такт ударам сердца, — эта лиранта — слишком драгоценный дар, чтобы я мог его принять. Позволь мне сегодня сыграть на ней, а затем отдай ее кому-нибудь из ваших менестрелей в долинах.
Однако наместница Тайсана не пожелала слушать его возражений и властно вздернула подбородок.
— Я без сожаления отдала свой браслет, чтобы эта лиранта вновь обрела голос. И чувствую, что не ошиблась. А что касается наших менестрелей, каждый из них отмахивался от старинной лиранты, выбирая инструменты поновее и покрасивее. Если они выбирали глазами, а не ушами, пусть и остаются при своем выборе.
Рука Аритона по-прежнему неподвижно лежала поверх новеньких блестящих струн.
— Если слово принца имеет здесь какой-либо вес, я поддерживаю мнение Маноллы, — объявил Лизаэр, вставая с места.
По его примеру все находившиеся в зале тоже встали и приблизились к Аритону.
— Брат, — едва сдерживая непонятное раздражение, продолжал Лизаэр, — может быть, ты уже перестанешь скромничать и начнешь играть для наших хозяев?
Поскольку Аритон не знал песен и баллад Этеры, он заиграл и запел морскую балладу далекого теперь Дасен Элюра. То был красочный рассказ об отчаянном капитане пиратского судна, потопившем три купеческих корабля. Из уважения к брату Аритон изменил названия кораблей, но Лизаэр сразу же вспомнил ту трагедию, ибо она не была выдумкой менестреля. Почти все матросы с купеческих судов погибли, а их вдовам и детям пришлось просить милостыню. Однако певец и сладкозвучная лиранта, ни словом не обмолвившись об этом, завораживали слушателей рассказом о бесстрашном пирате. Предводители кланов всем сердцем сопереживали ему и хриплыми голосами подбадривали Аритона. Наверное, только он догадывался, насколько их смех задевает Лизаэра. Но наследный принц чувствовал, что не может сердиться на брата: Аритон мастерски развлекал хозяев, вынужденных вести суровую лагерную жизнь вдали от своих жен и возлюбленных. С истинным чутьем менестреля он выбирал песни, наиболее отвечающие настроению собравшихся. Вспомнив, с каким вдохновением эти люди рассказывали истории про собственные разбойные подвиги, и видя теперь, с каким восторгом воспринимали повествование о чужих, Лизаэр еще раз задумался о глубокой пропасти, лежащей между ним и его новыми подданными.
Сославшись на усталость, Лизаэр довольно рано покинул празднество. Он вернулся в отведенную ему хижину, где еще несколько часов просидел в оцепенении. Потом разделся и лег, но сон его был поверхностным и беспокойным.
Час был уже поздний. Когда Аритон сыграл заключительный аккорд последней баллады, от свечей в канделябрах оставались крошечные огарки. Восхищенные слушатели продолжали толпиться вокруг искусного музыканта, да и сам он раскраснелся от вдохновения. Тем не менее Аритон почти с облегчением приложил ладонь к струнам, заглушая певучий голос инструмента.
— Еще одну застольную! — послышался сзади голос какого-то захмелевшего дозорного.
Аритон покачал головой и осторожно положил лиранту на пустой стол.
— У меня стерты пальцы, голос давно охрип, а вся спина задубела от долгого сидения.
— Так выпей эля, — предложила молодая женщина.
— Чтобы еще и затуманить хмелем голову?
Аритон встал, улыбаясь сам себе.
— Я и так влил в себя достаточно. Сейчас самое время отправляться на отдых. Будьте же милосердны и дайте мне уйти, пока я еще в состоянии добраться до постели.
— Не волнуйся, в случае чего она дотащит тебя до своей, — засмеялись сбоку.
Однако те, кто находился рядом с Аритоном, видели, что музыкант действительно сильно устал. Они нехотя расступились, освободив ему проход. Аритон пошел мимо опустевших столов, из-за которых поднимались последние участники празднества. Мальчишки убирали посуду и снимали скатерти. Хотя люди из кланов Камриса и отдали должное возлияниям, никто не валялся мертвецки пьяным на полу.
Аритон чувствовал: прозвучи сейчас сигнал тревоги, они быстро сменили бы праздничные наряды на обычную одежду дозорных и взялись за оружие. Он тихо выскользнул в коридор, сумев не привлечь внимания Маноллы, но там наткнулся на какого-то пьянчугу, сжимавшего в руке кружку с элем. Конечно, это был Дакар, от встряски приоткрывший один глаз. Это позволило Безумному Пророку увидеть, что Асандир прервал свою беседу с каким-то предводителем клана и решительным шагом направлялся к двери.
— Так я думал, — проворчал Дакар. — Сейчас нашему Повелителю Теней зададут головомойку!
