Грозный змей - Кэмерон Кристиан (читать хорошую книгу .txt) 📗

И увидела монахиню. Сестру Амицию.

Гауз строила предположения насчет монахини со дня первой встречи. Она одобрила эту женщину. Ей нравился ее здравый смысл, ширина бедер, чувство юмора. Габриэлю нужна была благородная жена, которая выносила бы ему сына. И со временем стала бы королевой. Монахиня на эту роль не подходила. Но она смогла бы стать хорошим союзником, хорошей любовницей и хорошим инструментом. И она обладала силой – мощной, глубокой, послушной силой, которая возникла почти что у Гауз на глазах.

– Ты похожа на меня, – сказала Гауз.

Осознавая существующую связь между ними, она наложила очень легкое заклинание, какое могла бы наложить на саму себя. Она уже делала такое раньше, чтобы превратить жуткое в приемлемое. И теперь она тщательно творила заклинание посредством шара. Она увидела, как оно попало в намеченную жертву, – так лучник видит, как летит стрела.

Гауз улыбнулась.

В сотне лиг на северо-запад от Тикондаги Шип стоял в своем месте силы и наблюдал за Гауз в пространстве между разведенными руками. Сейчас он выглядел не человеком, а камнем – каменные диски, завитки и пружины были связаны между собой хрящами и мышцами, добытыми из разных мест. Теперь в распоряжении Шипа был весь бестиарий мира. Он использовал его с изяществом и даже некоторой мрачной элегантностью.

Шип достиг нового уровня знания о сдвигах бытия в своей реальности, научился творить их и теперь мог дополнить свою магию заклинанием немыслимой сложности, которое будет постоянно следить за его телом и менять его, как того потребуют обстоятельства, даже если он сам будет заниматься чем-то еще. Таким образом он создал себе каменное тело и научил его двигаться. Это требовало постоянного расхода силы, но зато делало его почти неуязвимым.

Он разработал несколько вариантов тел и умел даже становиться чистой энергией и дымом, но в таком виде был слишком уязвимым.

Сейчас он не думал обо всем этом. Он держал каменные руки на весу, не прилагая усилий, и глядел, как Гауз творит колдовство. Заметив, что она смотрит на королеву, он встревожился – сотни дней и ночей он наблюдал, как та плетет свои чары. Шип сплел свои в ответ. Все его планы опирались на Гауз. Это его восхищало и одновременно раздражало его учителя.

И это ему нравилось. Шип устал быть инструментом Эша. Он постоянно исследовал черноту у себя в голове. Очень много времени тратил на попытки восстановить нечто, чего, по его ощущениям, не хватало в его мыслях. Осторожно пробовал прятать что-то от черноты.

Он снова понял, как сильно ненавидит мотыльков. И начал сомневаться.

Союзники и подручные не способны оценить иронию ситуации, доступную старшему волшебнику. Шип и Эш зашли в неловкий и неприятный тупик.

Союзник Шипа собрал армию рабов и профессиональных солдат, взял жалкое подкрепление, полученное из Галле, и шел к озеру над Тикондагой. Слуги Шипа – и в их числе Кевин Орли – присоединились к армии Черного Рыцаря.

Шип двинулся к ним, завершив приготовления. Семьдесят лиг дикой местности он пересек в мгновение ока. Он научился ходить путем змеев, делая дыру в реальности. Он узнал столько всего, что порой боялся, что в нужный момент не сможет собрать все свои силы и применить их.

Так или иначе, он появился в лагере галлейской армии в тот день, когда и собирался.

Если сэр Хартмут и испугался, увидев огромного каменного голема из свитых друг с другом спиралей перед своим черным шелковым шатром, он не показал этого. Просто кивнул своему оруженосцу:

– Вина. И длинную ложку.

Шип мог бы засмеяться, но почти все человеческое в нем уже умерло, осталось только честолюбие, да еще жажда знаний.

– Я здесь, – произнес он глубоким, грозным, потусторонним голосом. Говорил он с легким акцентом, напоминающим о северном Хуране.

– Тогда мы можем выступать к Тикондаге, – сказал сэр Хартмут. – Патрули графа найдут нас, это только лишь вопрос времени.

Шип не дрогнул:

– Он тебя не найдет.

Сэр Хартмут оглянулся и поманил к себе де Марша. Взял вино у своего оруженосца и отдал следующий приказ:

– Приведи сэра Кевина.

– Сэр Кевин, – усмехнулся Шип.

Сэр Хартмут улыбнулся:

– Я позволил себе посвятить его в рыцари. И обеспечить его доспехом, которого ты ему не дал.

Шип придумал несколько вариантов ответа. Желание сэра Хартмута манипулировать наследником Орли было очевидно. Но тут Шип понял, что, как все чаще случалось, он вовсе не видит смысла отвечать.

Сэр Хартмут не стал делать вид, что будет держать военный совет. Собрав всех лидеров, он только спросил:

– Когда выдвигаемся?

– Когда я скажу, – ответил Шип.

– Я дважды посылал разведчиков в Тикондагу, – сообщил сэр Хартмут. – Даже при наличии требушетов и твоей магии крепость так просто не сдастся. На нее все лето уйдет.

Выдвинутая челюсть намекала, что сэр Хартмут тревожится. Это чувство он показывал редко.

«Он боится слухов, которые доходят из Галле, – подумал Шип. – Что ж, имеет право. Но его сила, его солдаты и его талант останутся у меня на службе». Ирония громоздилась на иронию. Шип начал понимать сложные заговоры Эша и замечать его злорадство и жестокий юмор.

Шип полагал, что злорадство и юмор могут оказаться слабыми местами его хозяина. Но он старался прятать эту мысль под несколькими слоями других. Если она все же приходила ему в голову против воли, он тут же загонял ее в лабиринты ложного анализа.

– Нет, – сказал Шип, заглушая голоса в своей голове. – Нет. Осада продлится недолго.

Сэр Хартмут поклонился Кевину Орли, который в ответ преклонил колено, как галлеец. Шип мысленно нахмурился, видя, как его творение подчиняется обычному человеку.

Сэр Хартмут был в полном доспехе. Черная ухоженная сталь сверкала маслом. Кевин Орли дополнял его – доспех из очень простой стали тоже был тщательно смазан.

Орли держался совсем не так, как раньше. Шип внимательно следил за ним. Время для мастера герметических искусств текло иначе, чем для обычного смертного, но все же Шипу показалось, что Кевин Орли пережил больше него самого.

– Ты научился чему-то новому, – заметил Шип.

– Я начал учиться дисциплине.

Сэр Хартмут позволил себе улыбнуться.

– В качестве капитана? – спросил Шип.

– Я могу командовать другими, только если научусь командовать собой, – сказал Орли.

– Ты стал рыцарем.

– Мне была оказана такая честь, – ровным голосом проговорил Орли.

– Меня об этом не просили, – сказал Шип.

Сэр Хартмут нахмурился:

– Это традиция. Перед началом большого похода положено посвящать в рыцари.

Он не шевельнулся, не коснулся лица, не поморщился, не моргнул, как сделал бы более слабый человек. Шипа зачаровывал этот воин, который добровольно отказался почти от всего человеческого, но все же не обрел силу. Тайна. Вооруженная магическим мечом невиданной мощи.

Шип повернулся. Тело сопротивлялось движению, но он подсознательно творил магию, заставляющую камни менять форму, плавно перетекая в другое положение.

– А вы, де Марш? Вы теперь тоже рыцарь?

Де Марш начал жизнь матросом и дослужился до капитана. Он был торговцем, судовладельцем, доверенным слугой своего короля. Но рыцарем не был.

Странствующий купец отвел глаза.

– Де Марш отказался от этой чести. Он ведет себя недостойно, – заявил сэр Хартмут, на мгновение показав свои истинные чувства. Шип видел, что он гневается.

Даже Шип на пике своей силы, приблизившийся к цели, ощутил нечто похожее на облегчение, увидев, что сэр Хартмут остался человеком в достаточной степени, чтобы гневаться. И что отказ де Марша его ранил.

Шип подозревал, что отказ де Марша будет стоить тому всего: жизни, репутации, чести, семьи. Сэр Хартмут не был похож на человека, довольствующегося малой местью. Но подобные мелочи Шипа больше не волновали. С каждым днем он все лучше узнавал великие силы. Он рос и развивался, и ему не хватало времени – или энергии – замечать мелкие дела. Большая магия требовала полной отдачи. Она не оставляла времени на месть.