Пасифик (СИ) - "reinmaster" (читать книги полностью .TXT) 📗
— Так… Хватит. Останов-в…
— И здесь мы сталкиваемся с одной интересной проблемой. Территория подавляет жизнеспособность. Нужен материал, изначально снабженный универсальной программой выживания, способной преодолеть наше хитрое проклятие. Я верю, что эта программа есть в каждом из нас, но возможность ее проявления весьма вариативна. Я ломаю вам пальцы и вы готовы заплакать. Я ломаю пальцы Францу, а он бледнеет и делает вид, что всё в порядке. Один стимул — разные реакции. А почему?
— Потому… что… сволочь, — выдавил Хаген. Захватил ещё порцию воздуха и добавил: — И вы.
Глухой смешок.
— Мне бесконечно импонирует ваш уровень обобщения. А всё-таки напрягитесь.
— Н-не м-мгу…
— Ой, да бросьте!
Он, наконец, сжалился или просто решил сменить позу — убрал локоть, ослабил давление. Склонился над Хагеном издевательской пародией на заботливого отца или настоящего доктора, отгоняющего смерть от постели умирающего.
— Мне нужен не просто материал, а суперматериал, способный бороться, когда все организменные системы сказали «нет». Мне нужен материал, способный к перезагрузке. Пусть при этом потеряется техническое знание — я его восстановлю. Мне нужен нулевой человек. Хотя бы один образец, всего один! Вы заметили, мы живём в мире сбитой причинности, волшебном мире, мире прецедентов? Сразу после рождения нулевой человек улыбнётся мне, Йорген, и он будет прекрасен! Нулевой человек шагнёт на север и станет зерном новой технорасы. Возможно, он даже запустит новое время, хотя в этом я отнюдь не уверен. Я, знаете ли, не сказочник!
— Вы хотите создать…
— А почему нет? Улле хочет исчислить мою ценность в единицах разработанного психотронного оружия. Вы, кстати, знаете, что мне дают ещё одну лабораторию? Так знайте, мы потесним игромастера, и, если пожелаете, заставим его приносить вам кофе и чистить сапоги. Много оружия, много весёлой работы. Но я умею не только это!
Его синие глаза сияли, омытые изнутри, взгляд их был устремлён вдаль, и Хаген прочувствовал всю сложность положения серого райхслейтера, финансиста, аудитора-обермастера Мартина Улле. Пока райх, сдвинув ряды и построившись колоннами, сопровождаемый бронетехникой, двигался в одну сторону, терапист чертовски целеустремленно шагал в другую. И то, что пути в какой-то момент почти совпали, спараллелились, не значило ровным счётом ничего.
— Мне нужны герои. Теперь-то вам понятно? Нужны те, кто станет мужественно бороться за жизнь и переживёт распад систем.
— Операции без наркоза! — догадался Хаген.
Кальт благожелательно кивнул сверху вниз, терпеливый учитель — туповатому, но добросовестному ученику.
— Именно. Воздействие достаточно экстремальное, чтобы древняя часть мозга в него поверила.
— Я не герой!
— Помню, как же. Вы техник, просто техник.
Он настолько точно передразнил Байдена, что Хаген вздрогнул. От металлической поверхности, на которой он лежал, как приготовленный к нарезке кусок мяса, распространялся пробирающий до костей, жгучий холод. Такой же холод источала несостоявшаяся, асимметричная улыбка тераписта.
— Вставайте, ленивец! — приказал Кальт. — Хватит валяться. Ваши адаптанты — сомнительный материал, ну да уж что есть. У нас тут дефицит героев, так что будем работать сразу по нескольким направлениям — болванки с Фабрики и прямо из Саркофага, ваши адаптанты, трудлагерь. Потом захватим и благонадежных, представителей основных профессиональных групп, возьмём лучших парней Рупрехта. И надо выписать материал из столицы: сравним, влияет ли на результат удаленность от Территории. Я покажу вам протоколы, выберем одну тактику вмешательства. У меня богатый архив по резекции желудка…
Он говорил ещё что-то. Голова кружилась, а вместе с ней кружился мир, двоился и расплывался слезой. Хаген с трудом собрал себя по кусочкам — некоторые пристали к столешнице, другие разлетелись на осколки и, перемолотые ботинками Кальта, скрипели как первый снег.
— Когда?
— Приступим через пару недель, когда разберусь с новой лабораторией. Всё придётся делать самому, что ж, я непривередлив. А вы будете мне ассистировать. Да? Техник, да? Откройте свой упрямый рот и скажите…
— Да, — мучительно выдавил Хаген.
— Да, — повторил доктор Зима, пристально вглядываясь в его искаженное, покрытое каплями пота лицо. — Конечно, да. Да, да и ещё раз да. Хотите того или нет. Ведь я никогда не ошибаюсь.
***
Проснуться! Я должен проснуться!
В неярком голубоватом свете кожа выглядела мертвенной, дряблой, вымоченной в растворе формалина, резким запахом которого пропиталась одежда и волосы.
— Две недели?
— Две, — подтвердил Кальт. — Ровно четырнадцать дней. Тик-так. Сделаю для вас адвент-календарик, такой, знаете, из картона с окошками. А за ними — шоколадки и имбирное печенье. Надо озадачить сестру Кленце.
Облокотившись на стол, он следил за тем, как сгорбленная фигурка уборщика двигалась по секционному залу с неловкой пластикой заводной игрушки. Поломоечная машина издавала ровный гул, шуршали щётки. Всё опять было в порядке, всё шло, как должно.
Как же мне…? Пасифик?
Позади, в стеклянных коридорах, звучали голоса. Кто-то рассмеялся — дробно, с удовольствием напирая на «о» — «хо-хо-хо», но ему тут же шикнули, и смех оборвался. «Извините», — промямлил сконфуженный басок. Хаген воздел изуродованную кисть, рассматривая её с удивлением, этот курьёз, посторонний, нелепый предмет — транспортир, астролябию, амплитудный детектор с полупроводниковым диодом… Из груди вырвался задушенный стон. Кальт истолковал его как плач по размозженным костям.
— Ничего. Всё не так страшно, как кажется. Я могу поправить.
— Вы?
— Разумеется. Кто сломал, тот и чинит. Но это был последний ваш выбрык, вам ясно?
Куда уж яснее.
Глаза щипало и жгло, но он изо всех сил копировал задумчивое, тяжелое спокойствие, с которым терапист проговаривал то, что нашептывала ему холодная межзвездная рация:
— Определитесь, Йорген. Здесь есть место и воле, и необходимости. И так, и эдак окажетесь вон за той белой дверью. Но если вы герой — ложитесь на стол, а если исследователь — вставайте рядом со мной! Время, отведённое на танцы, закончилось. Как выразился бы Мартин, надо наполнить карманы. Разве не чувствуете, как оно истекает, наше время?
Я чувствую, что должен проснуться. Но не знаю, как!
— Сказавши «А», придётся сказать и «Б». Снявши голову, по волосам не плачут. Коготок увяз, всей птичке пропасть. В сущности, вы уже давно танцуете со мной, мой славный эмпо-техник, но для чего-то продолжаете морочить себя. Не нужно. Время, как река, может течь лишь в одном направлении. Вы никогда не повзрослеете, но поумнеть — обязаны!
Его негромкий, будничный голос забивал сваи в песчаную отмель, размываемую приливной волной. Хаген чувствовал соль на губах, а вопли, всё ещё звучащие в его ушах, вполне могли быть криками чаек. Прохладный ветер освежил горящую кожу — это Кальт подул ему в висок:
— Отдохните, упрямец! Завтра я запишу вас на базовую экспресс-программу по общей хирургии. Начнёте на Фабрике, а потом подумаем о доподготовке в Хель. А сейчас пойдёмте подлатаем вашу руку. Вот вам и наглядный пример глупости и её последствий.
«По крайней мере, на сегодня всё закончено», — подумал Хаген. Мир кружился всё сильнее, и не было ни сил, ни желания размышлять о глупости и её последствиях. Спать, спать. Отбой. И выключите свет, пожалуйста! Закройте дверь с той стороны!
Он неловко встал, пошатнулся, и терапист подхватил его под локоть. «Спасибо, — поблагодарил вежливый лунный человечек. — Всё… закончилось… да?» Кальт дёрнул уголком рта: «Всё, мой славный техник». «Слава богу! — сказал Хаген. — Слава богу!»
И в этот момент появился Франц.
***
Гипсовый охотник знал очень много о воле и необходимости, но открывшаяся ему картина оказалась чересчур сложной для восприятия.
— А, привет, — сказал Хаген. — Я стану терапистом и отрежу тебе уши!
